- А-ах, - из-за тростниковой завесы выглянула сонная Аманкайя. - Зген всесильный…
- Хиф, тише! – нахмурился Алсек. – Просыпайся, нам пора. Пока ищешь одежду, я умоюсь.
- Хссс, - ящер помотал головой и потянулся к коробу, с которого свисала серая броня. Когда Алсек вернулся, уступив ему место у чана с водой, постели уже были прикрыты циновками, а поверх них лежали красные жреческие накидки – одна поновее, другая – потёртая и местами заштопанная, а рядом – доспех иприлора и кольчуга из речного стекла, выуженная из-под стола.
- Хиф, ты зачем это вытащил? – спросил Алсек, допивая остывший отвар из листьев Орлиса – больше ничего на столе не было.
- Хсс… Как ссам думаешшь? – иприлор со сна был не в лучшем настроении. – Наденешшь, как перейдём реку. В землях Владыки Ашша без досспехов делать нечего.
Не слушая возражений, он затолкал кольчугу в дорожную суму, сам влез в броню из хуллака и бронзы и долго проверял, прочны ли ремешки. Алсек пожал плечами. «Охота лишнюю тяжесть таскать! На что мне доспехи – я что ему, воин?!»
Во дворе уже что-то брякало и позвякивало, журчали водоводы, фыркал разбуженный куман. Ксарна Льянки подсунул полосатому ящеру охапку почти свежей травы и сидел теперь у водяной чаши, задумчиво поглядывая на дом Сонкойоков. Хифинхелф, отобрав у кумана несъеденное, стал скреплять ремни упряжи, Алсек, чтобы не мешать, отошёл в сторону.
- Значит, властитель Джаскар надумал закончить войну, - вполголоса пробормотал Ксарна, тронув его за плечо. – Что же, это весть радостная. Если он взял Шун, то с Кештеном долго не провозится. Скорее бы! Пусть правит Джаскар, если сможет. Кто угодно, только бы закончилась эта позорная грызня.
Алсек повернулся к иларсу. В предрассветных сумерках было не разглядеть его лица, но в его голосе не было усмешки – только тоска и усталость. Алсек поёжился.
- А ты, почтенный жрец, что думаешь? – спросил Ксарна, оглянувшись на прикрытые окна.
- Я слышал, что в Чакоти убивают крылатых кошек, - нахмурился изыскатель. – Если в этом хотя бы четверть правды – к Джилану таких правителей. Явар Эйна, может, не самый достойный из Ханан Кеснеков, но кошек он не трогает.
Ксарна растерянно усмехнулся и отступил на шаг.
- Это так. Но мы-то, почтенный жрец, не кошки. Э-эх…
Он медленно пошёл к дому. Хифинхелф следил за ним с седла, принюхиваясь к ветру и негромко шипя.
- Едем, - тихо сказал изыскатель, забираясь на спину кумана. – Только будь осторожен, Хиф. Скарсы – не храмовая стража…
…Второй куман, увешанный вьюками, неохотно спрыгнул с плота в вязкий ил, провалился по колено и зашлёпал к берегу, разбрасывая по сторонам ошмётки тины и гниющего тростника. Выбравшись на отмель, Алсек развернулся и помахал рукой плотовщикам. Воин Эхекатлана, стоящий у руля, кивнул и жестом велел отчаливать. Ил колыхнулся и замер. Плот медленно отползал обратно, к едва заметному в тумане обрывистому южному берегу. Алсек отвернулся и поторопил кумана. Первый ящер с седоком-иприлором уже скрылся в высоченных тростниках, и только шелест гигантских трав напоминал о нём.
Два месяца назад эта заиленная коса была дном реки, сейчас вода отступила за самые дальние тростниковые заросли, обнажив грязевые заливы. Ил отчасти растащили, и со дна поднялись жёсткие кольчатые трубки толщиной с руку. Хифинхелф ехал, осторожно обходя их и выискивая места посуше. Воды тут осталось немного, местами ил затвердел и покрылся трещинами, как будто лето уже было в разгаре.
- Хссс… - Хифинхелф, отступив к воде, погнал волну к берегу. Влага лениво качнулась, слегка омочив трубки, и отхлынула. Алсек хмыкнул.
- Хиф, ты чем занят? – вполголоса спросил он. Иприлор вздрогнул.
- Ещё ссередина вессны, а они уже наполовину ссухие, - шевельнул хвостом он. – Так не годитсся.
- Думаешь, это им вредно? – удивлённо мигнул Алсек. – Ну и боги с ними. Проживём один год без медуз на каждом кусте. Хиф, хватит месить ил, нам ещё ехать и ехать. Ты не забудь, тебе ещё куманов усиливать…
- Хшш, - ящер склонил голову, пришпорил кумана и выбрался из грязевой лужи, но долго ещё оглядывался на кольчатые трубки, торчащие со дна, как обломки соломин. Они росли вдоль всего берега, - странный тростник без листьев и корней…
Уже на сухой дороге, у водяной чаши, вытирая лапы и бока перепачканного кумана, Алсек что-то вспомнил и усмехнулся. Угрюмый иприлор покосился на соседнее поле – там булькала вода утреннего полива, разбегаясь по оросительным канавкам, и тем, кто за ними присматривал, было не до проезжих чужестранцев – и повернулся к изыскателю.
- Помнишь, как Нецис принёс в дом мешок медуз? – хихикнул тот. – А потом вывалил их в мой лучший котелок и рассказывал, какая вкусная будет похлёбка. Помнишь это месиво с щупальцами?
- Было дело, - кивнул иприлор. – Но ты не ссмейсся, а думай. Не будет медуз – не будет микрин. Давно ты их не ссчитаешшь за еду?
- Микрин? – пожал плечами Алсек. – Микрины вкусные. Но если по кустам перестанет виснуть жгучая гадость, то о микринах я не пожалею. Тебе хорошо, у тебя чешуя, а мне надоело ходить всё лето опухшим. А для еды нам куманов хватит.
Вспомнив о потерянных запасах свежего мяса (и некоторой доле сушёного – обычно что-то удавалось заготовить на зиму), изыскатель помрачнел. Ему до сих пор было досадно. Понесло же Хифинхелфа на пирамиду не вовремя…
- В этом году – не хватит, - вздохнул он. – Придётся на зерно менять. Если только ты, Хиф, во время жатвы никуда не влезешь. Иначе на зиму я запасу одно сено.
Жёлтый ящер выронил травяную губку и медленно повернулся к нему, но остановился и так же молча подобрал пучок травы и продолжил вытирать бок кумана. Алсек мигнул и до боли прикусил язык. «Что я несу?!»
- Кольчугу надень, - буркнул Хифинхелф, оттеснив его от кумана. Он снова посмотрел на поля, потом на неторопливую реку, помотал головой и протянул руку к небу.
- Тик’ба ун-ну, к’ца та ун-ну, - он перехватил правую руку левой чуть ниже запястья и зашевелил пальцами. Алсек отступил на пару шагов. В небесах что-то заколыхалось, серебристый рой высоко в белесом мареве рассыпался и брызнул во все стороны. Полуденник, точкой замерший на небосклоне, качнул крыльями и ушёл к северу.
- К’ца ба-та, - Хифинхелф упёрся ладонью в лоб растерянного кумана, повернулся ко второму и повторил жест. Ящеры приоткрыли пасти и замахали хвостами. Им было не по себе. Алсек видел, как что-то шевелится под их полосатой шкурой. Хифинхелф похлопал каждого по шее, что-то зашипел на своём языке.
- Ты не торопись. Им, наверное, больно так быстро меняться, - покачал головой Алсек. Иприлор повернулся к нему и смерил его хмурым взглядом.
- Пока ты без кольчуги, будем ссидеть тут – хоть до ночи.
Алсек мигнул.
- Хифинхелф, тут же людей полно, - кивнул он на поля. – В пустыню заберёмся – там надену. А по-хорошему – с ней одна морока.
Несколько всадников обогнали их, пока они выбирались из приречных зарослей на северную дорогу, но никто ничего не сказал, и воин Вегмийи, пролетевший мимо, тоже не остановился из-за пары странствующих жрецов. Хифинхелф натянул красную накидку поверх брони – Алсек удивлялся, как он не изжарился, ведь под бронёй была ещё одна рубаха, и не самая тонкая. Сам жрец с тоской думал, что на краю пустыни придётся-таки влезть в стеклянный доспех. По такой жаре, да лишняя тяжесть…
На северной дороге, как водится, было пустынно – редко-редко проезжал сборщик сока Ицны или житель, решивший накопать глины. Копать сейчас было несподручно – всё, что к северу от каменных оград, опоясавших последние орошаемые поля, давно высохло и стало твёрже камня, и без кирки глина не поддавалась. «Да тут она обожглась без огня! Вся Пустыня Аша – один здоровенный горшок, и уже потрескавшийся!» - усмехнулся про себя Алсек, глядя на очередного копателя в стороне от дороги. Чуть поодаль в тумане таяли высокие округлые столбы, зелёные, утыканные шипами, - Ицне ни к чему был полив, она и так поднималась над пустыней вровень с городскими стенами. Говорили, что корни Ицны пьют воду прямо из великой подземной реки Янамайу, и длины тех корней хватит, чтобы растянуть их от Эхекатлана до Кештена…
