- И мы увидим небесную реку вскипающей на твоём пути, и твой корабль, и золотые щиты на нём, - Алсек отступил на шаг, склоняя голову. – И ты, сияющий, увидишь мир ярким, юным и полным жизни…

Стекляшки на алтаре потускнели, только его западная грань ещё светилась алым. Ти-Нау неслышно расходились. На пороге храма стоял укутанный в листья горшок – кто-то принёс еды, рядом лежал узелок с сухими листьями. Над узелком, с любопытством разглядывая расписные стены и трещину в потолке, стояла Чами.

- Да будет Зген к вам благосклонен! – усмехнулась она, входя в храм. – Я слышала твои слова, Алсек. Ты говоришь красиво и правильно, и твои речи радуют богов.

- Хсссс, - Хифинхелф проскользнул за её спиной, отмахиваясь от кумана. – Не по ссебе мне от вашших ритуалов. Шшто нового у почтенного Макула?

- Передышка, - Чами повернулась к стене, разглядывая бабочек и солнечный корабль. – Воины Джаскара отступили, нам теперь их не достать… Один Румингьяви всегда при деле. Кровь, которую ты, Алсек, сжигал тут, - та кровь, которую дал пленный Скарс?

- Да, это его жертва, - кивнул изыскатель. – Надеюсь, дарителю жизни она была приятна.

- Это всё-таки странно, - покачала головой Чами. – То, что Скарс так почитает дарителя жизни. Румингьяви говорит – он даже хотел бы войти в дом солнца, предлагал себя в жертву… Это правда?

Алсек кивнул.

- Странно, - вздохнула Чами. – Как ты внушил ему такое почтение к богам? Я говорила сегодня с ним – рассказывала ему о Згене, и о Чареке, и о Великом Змее… Знаешь, он слушал с великим вниманием.

Хифинхелф насмешливо высунул язык.

- Ссамо ссобой. Он же не мог оплевать тебя огнём. Пришшлоссь сслушшать.

- А вот тебе, Хифуш, почтения к богам недостаёт, - нахмурилась Чами. – Даже Скарс тебя обогнал. Ты что-то задумываешь, воин Айгената? Уже знаешь, куда выберешься, когда силы вернутся? Румингьяви просится с тобой, и я тоже пойду.

- Хэсссс! – ящер даже вздрогнул от неожиданности. – Куда?! Я тихо ссижу здессь, и ссидеть мне ещё долго. Как говорит пленный Сскарсс – «сслабая дохлая ящерица». Хсссс!

- Не говорил он такого, - нахмурился изыскатель. – Хиф ничего не задумывает, Чами. Мы только исполняем свой долг в этом городе. Хорошо, что ты не пугаешься Кайриннега, и что он тебя слушает. Он не говорил ничего о себе?

- Отмалчивался… как и вы с Хифушем, - фыркнула Чами. – Сразу видно, вы с ним поладите. Ну и боги с вами, нагоню вас, когда будете вылезать за стены. Незаметно не пройдёте. Силы и славы!

Хихикнув, она вышла за дверь и уронила за собой тростниковую завесу. Алсек покачал головой, Хифинхелф снова высунул язык.

- Охота же вам обоим ссо Сскарссом болтать…

- Уймись, Хиф, - нахмурился Алсек. – В землях Скарсов он копал шахты, искал красные камни, добывал священную сталь. Может, ему ещё найдётся полезное дело – здесь или в его стране…

- Хэсссс! Сскарссы не копают, - покачал головой ящер. – Добывал ссталь! Сскажи ещё – поднимал из-под земли реку! Хссссс… так и вижу, как эта крассная тушша ссобирает подъёмники в сскважинах Кьо! Чего только ни усслышшишшь в эти дни…

Он долго ещё насмешливо шипел, устраиваясь на циновках, но Алсек не слушал. Он смотрел на догорающие стружки в курильнице и думал, что следовало ему самому рассказать Кайриннегу о богах и о том, как их почитают.

Сон его был спокоен, смутные видения мелькали, не тревожа и не пугая, но Алсек и не ждал кошмара – сновидения, насланные Кровавым Солнцем, давно его оставили. Он думал, пробуждаясь, что отогнал их вовсе не яртисовый отвар – должно быть, Тзангол увидел, что от Алсека ему не будет проку, и намерен сожрать его без жалости, а еде морочить голову незачем…

Тёплый луч коснулся его лица, и он зашевелился, медленно всплывая из дрёмы. «Рассвет? Как я проспал его?» - мысли путались, как небесные змеи, свившиеся в один большой клубок. Луч дотянулся до век, и Алсек нехотя открыл глаза – и едва удержался от изумлённого вопля.

Рядом, на циновке, сидел Гвайясамин, и огненные перья сверкали в его волосах, а золотая налобная повязка горела так ярко, что Алсек сощурился. Орёл с широко распростёртыми крыльями сиял на груди, обжигая взор, пламенные сердолики и кроваво-алые гранаты перемигивались на драгоценной накидке, а серебристый плащ переливался золотом и зеленью, как полупрозрачная дымка над восходящим солнцем. Свет, золотой, зеленоватый, перламутровый и янтарный, разливался по комнате, - даже в полдень она не бывала так ярко озарена. Гвайясамин смерил Алсека внимательным взглядом и показал ему пустую ладонь.

Изыскатель ошалело замигал, вскинулся, оглядел комнату – Хифинхелф и Согва спокойно спали по углам, и свет ничуть не мешал им. Алсек протянул руку к плечу ящера, но ладонь налилась тяжестью и жаром, и рука поневоле опустилась. Изыскатель снова мигнул.

- П-почтеннейший Гвайясамин?!

- У тебя хорошая память, Сонкойок, - ровным голосом проговорил жрец. – Возможно, я ошибался насчёт твоей пригодности… к чему бы то ни было. Что же, самое время взять свои слова обратно.

- Почтеннейший Гвайясамин! – Алсек с судорожным вздохом кинулся к жрецу и обнял его, утыкаясь лицом в плечо, в серебристую ткань и огненную бахрому. Свет окутал изыскателя, пронизывая его насквозь. Он вдохнул запах горящего янтаря – священной каменной смолы, ценнейшего из благовоний – и шмыгнул носом, отгоняя набежавшие слёзы. Горячая рука небрежно коснулась его лопаток.

- Да благословит тебя даритель жизни, Алсек Сонкойок, - голос Гвайясамина не дрогнул. – Отчего ты так взволновался? Я слышал тебя на закате, и я заглянул к тебе. Тут нет причин для страха.

- И т-тебя пусть он благословит, - пробормотал изыскатель. – Т-ты ведь теперь в доме солнца, почтеннейший Гвайясамин? Ты погиб, как славный воин, и как защитник святынь, с сердцем сильнейшего из врагов в руке… Ты теперь на небесном корабле, рядом с дарителем жизни?

- А ты теперь верховный жрец Солнца, почтенный Сонкойок, - в глазах Гвайясамина промелькнула усмешка, и Алсек растерянно мигнул. – И пока у тебя получается неплохо. Решать, конечно, сыну Солнца, но… Так о чём ты хотел спросить дарителя жизни?

- Я… - Алсек зажмурился и помотал головой, собираясь с мыслями. – Если ты, пребывающий в доме солнца, пришёл сюда… Значит, корабль Згена взаправду снижается и скоро сядет на берег Симту? А ку…

- А-ай, - лицо Гвайясамина на миг окаменело. – Хвала богам, что никто из Дома Учёности, где ты напрасно терял время, тебя сейчас не слышит. Позор на его крышу… Разве не учили тебя, почтенный жрец, что солнце неизмеримо больше всех земель Орина? Как, по твоему разумению, оно уместится на берегу высохшей речушки?!

- Я это помню! – возмутился Алсек. – Но солнце с каждым днём растёт, и его жар…

- Вы летите к нам, - тихо сказал Гвайясамин, склоняя голову. – И хоть полёт этот нетороплив, он завершится в доме солнца. Да хватит у тебя сил, Алсек Сонкойок, принять эту честь достойно и поддержать тех, кто ослабнет духом…

- Око Згена! – выдохнул Алсек, уже не заботясь о приличиях. – Мы все сгорим, и весь мир станет огнём и дымом?! И все… все, кто живёт в Орине, перейдут в дом солнца?!

- Тебя встретят с почестями, - ладонь Гвайясамина опустилась на плечо изыскателя. – Недостойные отправятся в иные дома. Убийцы кошек, скажем, не пройдут мимо Берега Неспящего Пламени – дом солнца не примет их… Что смутило тебя, Алсек?

«Убийцы кошек?» - жрец растерянно мигнул. «Кайриннег?!»

- Почтеннейший Гвайясамин! Неужели ты не можешь остановить этот полёт? Неужели даритель жизни не пощадит этот мир?

- Я не знаю, Алсек. Решать будут боги, - лицо верховного жреца снова окаменело. – Держись как подобает, сын Эхекатлана.

- А мы? Мы можем что-то сделать? – Алсек накрыл руку Гвайясамина своей ладонью. – Скажи, почтеннейший жрец!

- Ты знал, что нужно делать, задолго до меня, - тихо вздохнул живущий в доме солнца. – И Ксарна из дома дождей говорил с тобой так же, как со мной. Ничего нового я не скажу, Сонкойок. Так или иначе, солнцу на земле не место, и оно должно вернуться…