- Зген всесильный! – покачал головой Алсек. – И ступенчатые башни на внешней стене… Только закрась солнечные диски зеленью – они у тебя вышли красными…

Согва недоумённо взглянул на него – и прикусил губу.

- Око Згена! – он помотал головой, отгоняя наваждение. – Я уже забыл, каким должно быть солнце. Как ты думаешь, почтенный Алсек, оно ещё будет… будет таким, каким должно быть?

Изыскатель молча кивнул.

Горячий ветер приподнял дверную завесу, и жрец, вдохнувший слишком глубоко, закашлялся и прикрыл ладонью рот. С улицы тянуло чем-то омерзительным – нечто, давно протухшее, пыталось гореть.

- Что за дрянь? – поморщился изыскатель, опуская завесу и придавливая её камнем. Благовонный дым тикорина расползся по комнате, но вонь всё сочилась с улицы сквозь циновку.

- Опять поджигатели что-то сотворили, - вздохнул Согва, пристраиваясь рядом с курильницей – там пахло приятнее. Алсек осторожно выглянул наружу – запах стал гуще, но ничего странного на склоне холма не было. Ничего не изменилось и у подножия – непроглядная туча упиралась в городские стены, лениво отплёвываясь на летящие в неё пучки молний, янтарный щит над холмом изредка вспыхивал, перехватив луч или огненную стрелу… Ничего не взрывалось, и никто не врывался сквозь бреши в стенах. Даже ящеры, любящие жару, попрятались в тени, только Сапфировый Дракон неспешно кружил над холмом.

За стеной послышался мерный перестук – куман неспешно брёл по мостовой, задевая камни короткими когтями. Где-то совсем рядом с храмом стук сменился досадливым пыхтением и фырканьем – всадник, остановив кумана, не торопился спешиться, но и дальше не ехал. «К нам, что ли?» - удивился Алсек, убирая камень с порога. «В такое-то время? И не жалко ему ящера?»

- Согва, далеко ты убрал навес? – тихо спросил он, надевая сандалии. По чисто выметенным циновкам в храме приятно было ходить босиком, но снаружи мостовая только что не дымилась, и Алсек решил поберечь ступни.

- Думаешь, это чародей Хифинхелф? – Согва зашуршал свёрнутыми подстилками. Алсек пожал плечами.

- У него работы много, вчера даже на закате не выбрался – навряд ли это он…

За разговором жрецы не услышали, как всадник спустился на мостовую – и Алсек, выйдя за ворота, охнул от растерянности. На улице, опираясь на спину кумана, стоял Хифинхелф. Увидев изыскателя, он шагнул к нему и пошатнулся, едва устояв на ногах. Алсек бросился к нему, крепко обхватил и чуть не упал вместе с ним. Куман сочувственно зафыркал и упёрся лбом в спину Хифинхелфа.

- Ладно вам, - пробормотал иприлор, судорожно прижав лапу к ключицам; дышал он тяжело, и голос был хриплым. – Поищи навес, Алсек. Куши… нельзя ему на солнце, ожоги будут.

- Согва! – крикнул жрец, поддерживая ослабевшего ящера на пути к двери. – Помоги!

Куши, спрятавшись в густую тень, не спешил лечь на мостовую – камни были ещё слишком горячи. Алсек оставил ему миску с водой и охапку сухого тростника – пересушенной жёлто-серой травой было впору топить очаг, но более сочной еды для куманов в Мекьо давно не осталось.

Хифинхелф устроился у стены, обвёл настороженным взглядом алтарь и нишу с черепом, принял из рук Согвы чашу с яртисовым отваром и остался так сидеть, вдыхая благовонный пар и тихо шипя. В первый раз за много дней Алсек увидел его без доспехов, без робы и рукавиц, в одной лишь длинной рубахе.

- Полить тебя? – жрец дотянулся до горшка с чистой водой. Ящер отмахнулся.

- Отчего ты не под землёй? – спросил Согва. – Почтенный Алсек думал, что тебя не отпускают из мастерской…

Иприлор слабо мотнул головой, осушил чашу, резко вдохнул и выдохнул и снова ощупал грудь.

- Всссё, - прошипел он еле слышно. – Моя работа закончиласссь. Просссти, шшшто вчера не пришшшёл – на ночь оссставили у лекаря, только вырвалссся.

- Зген всесильный! – охнул Алсек, едва не выронив кувшин. – Что случилось?! «Шмель» тебя ужалил?!

- Хссссс, - шевельнул хвостом Хифинхелф, принимаясь за вторую чашу. – Этого ещё не хватало. Говорят, я упал, где ссстоял, очнулссся уже у лекаря. Большшше мне не оживлять «шшшмелей». Вот, посссмотри…

Он приподнял рубаху и показал жрецам размашистый чёрный крест, нарисованный на животе.

- Пока не сссотрётссся – ни единого заклятия. Хшшшш… - с досадливым шипением Хифинхелф допил отвар. – Это на месссяц, не меньшшше. Не рассчитал я, Алсссек. Сссил не хватило.

- Хиф!.. – жрец, не договорив, крепко сжал плечо ящера и встряхнул его. – Куда же старейшины смотрели?!

- Война, - пожал плечами иприлор. – Ты не бойссся, Алсссек. Мы сссделали много оружия, да и у ссстены сссейчассс тихо…

Ветер засвистел в нишах, рванул дверную завесу, и по храму расплылось облако прозрачного, но зловонного дыма. Алсек поморщился и поднёс к носу измятый лист Яртиса. Что только ни горело вокруг него в этом году – даже кости и камни – но столь мерзкой вони ему ощущать ещё не приходилось.

- Что там горит, Хиф? – спросил он угрюмо. – В отстойник налили огненной жижи?

- Река горит, Алсссек, - недобро усмехнулся ящер, оскалив зубы. – Ил на дне высссох, и его подожгли. Запах гадоссстный…

- Зген всесильный! Подожгли… реку?! – Согва поднёс ладонь ко рту. Алсек зажмурился и ущипнул себя за ногу.

- Да хранит нас всех Аойген, - прошептал он. – Если кто-то здесь и остался в своём уме, то это он. Ему такое привычно.

Согва опасливо покосился на него и осуждающе покачал головой – обращаться прилюдно к богу случая не подобало, особенно почтенному жрецу Солнца.

Повисло молчание. Первым нарушил его Хифинхелф.

- Можно оссстатьссся у вассс на ночь? – нерешительно спросил он, глядя в сторону. – Поссстараюсссь не мешшшать.

- Око Згена! Конечно, ты можешь остаться, - слегка обиделся Алсек. – И я буду рад тебе. А что с твоим домом? Твой отец…

- Да нет, папашшша ни при чём, - помотал головой Хифинхелф. – Шшшулхиф, провалисссь он в Бездну! Я ссс ним разругалссся. Сссил большшше нет ссслушшшать его бред! Пусссть говорит сссам ссс сссобой, пока не оссстудит голову.

Алсек недоумённо хмыкнул.

- Шулхиф? Тот, кто не верит в могущество Солнца и Земли? – криво усмехнулся Согва. – Он продолжает упорствовать в неверии?

Иприлор сердито махнул хвостом.

- Ты всссё о сссвоём, жрец… Алсссек, а куда мне привязать Кушшши? Твои прихожане оттопчут ему хвоссст…

С улицы донеслось сонное ворчание, и ящер вскочил на ноги, хватаясь за оружие. Алсек вздрогнул и растерянно заморгал. На пороге, выставив перед собой пустые ладони, стоял Румингьяви.

- Ушш! – он укоризненно покачал головой. – Так и убить недолго! Почтенный Алсек, я за тобой. Собирайся скорее. Там твой Скарс…

Его последние слова заглушило сердитое шипение Хифинхелфа, затем за дверью взревел и затопал лапами Куши. Изыскатель, закинув на плечи дорожную суму, кинулся следом за южанином – по раскалённой мостовой, вниз по крутым лестницам, мимо опустевших домов и запечатанных лазов.

На улице перед входом в темницу, несмотря на жаркое время, собралась толпа. Алдеры и иприлоры встали полукругом, некоторые отошли к стене и смотрели на происходящее оттуда. На выходе из туннеля, наполовину в тени, наполовину на солнце, лежала багровая дымящаяся туша, над ней с копьями наперевес стояли четверо воинов-иприлоров. Чуть поодаль, у ограды яруса, сидел безоружный ящер, его одежда и чешуя были перепачканы пеплом и пылью. Сородичи помогали ему встать, а он сдавленно шипел и неуверенно переступал с ноги на ногу. В паре шагов от него стоял угрюмый Алдер в разукрашенном плаще. Хифинхелф, увидев его, тихо зашипел и толкнул Алсека в бок.

- Что с Кайриннегом?! – жрец развернулся к южанину. Тот виновато опустил взгляд.

- Пришлось обездвижить, иначе его бы закололи. Но ты не бойся, он живой. Всего две стрелы, это им нипочём.

Ящеры расступились, и Алсек опустился на мостовую рядом со Скарсом. Тот лежал вниз лицом, раскинув лапы, из пасти обильно текла пена, приоткрытые глаза казались остекленевшими. Крови нигде не было.