Впрочем, сейчас не следовало об этом думать.

Тео расплылся в довольной улыбке:

— Жди, сейчас он подойдёт.

Роза просияла и подалась вперёд.

— Правда-правда… ко мне? — Так тихо, но так болезненно прозвучали эти слова из уст невзрачной золотоволосой девочки. Чистота и свет любви — бескорыстной, но всегда готовой совершить невозможное. Именно такой Роза любила его — упрямца и грубияна, но смелого и решительного Кеспиана. Она клялась, что всю жизнь будет печь пирожки с яблоками, если он попросит, и отправится с ним куда угодно, если он захочет.

Теодор тем временем продолжал:

— Хоть он гордый и никогда не признается, но дома иногда спрашивает, придёшь ли ты. А когда ты болела и лежала дома, именно он собирал тебе травы. Даже редкие, которые почти невозможно достать. Я не находил, как ни старался, а он — запросто!

— Потому что он ловкий и много чего может достать… посмотри на Золотую лошадь!

— Мы знаем друг друга с детства, Роза! Он знает тебя, а ты его. Помнишь, когда мы были совсем-совсем маленькими, он защищал тебя от старших ребят? Помнишь, он говорил, ты — его подруга, и он не даст тебя в обиду!

Роза улыбнулась — ещё чуть-чуть, и её улыбка затмила бы солнце.

… только Кеспиан направился к красному, яркому шатру — и вручил цветок принцессе Фриналине.

Довольный собой, он протянул ей фиолетовую розу и заговорил:

— За свою победу я должен благодарить вас, о благословенная принцесса. Ради вашей красоты я осмелился выйти на ристалище, ради вашей улыбки я делал всё, чтобы победить. И достал я фиолетовую розу, ведь она похожа на вас более остальных. Вы — королева турнира.

Фриналина отблагодарила его и приняла редчайший в Розовой Роще цветок. Толпа захлопала юному рыцарю. Все ликовали, подбрасывали головные уборы и что-то выкрикивали: мальчишка, который сумел укротить Золотую лошадь и победить бывалого рыцаря — он вызывал чистое восхищение!

Первое, что захотел сделать Теодор, видя это — схватить Розу за руку и задержать. Если он не станет, она убежит и расплачется.

— Я точно что-нибудь ему отрублю! — склонился он над ней.

— А станет ли лучше? — спросила она, найдя силы усмехнуться сквозь слёзы. — Без руки или без ноги он не станет рыцарем и не завоюет принцессу. Не злись на него, Тео, не надо. Я рада за него. Правда…

Теодору хотелось верить, что всё в порядке. Но в глубине её добрых золотых глаз по-прежнему плескалась горечь. Девчушка пыталась выглядеть весёлой, и только друг понимал, как ей было обидно. Миг, ещё один, третий… она не выдержала. Он обнял её, плачущую навзрыд, и прижал к груди.

— Клянусь, отрублю… как всё закончится, я… я…

Роза мотнула головой и взвизгнула:

— Тео, не надо!

Возглас был так пронзителен и громок, что привлёк всеобщее внимание, прорезался сквозь шум и положил начало гнетущей тишине. Обернулись зрители, король, королева и принцесса Фриналина, Кеспиан…

… даже Золотая лошадь.

— Надо было думать раньше, — буркнул победитель. Он хотел было обратиться к Розе, хоть и знал, что она далеко. А потому зашептал: — Обещала мне заговорить кобылу сразу же, а потом забыла. Я чуть не свалился и чуть не проиграл. Чего реветь?

А Золотая лошадь слышала всё. И всхлипы девочки, и речи мальчишки. Кобыла не желала видеть слёз Розы, светлой души — ведь только светлым можно заговаривать животных. Лошадь заржала, встала на дыбы и скинула опешившего Кеспиана с седла. Мальчишка свалился на землю и стиснул зубы от страшной боли. Но это не удовлетворило животное: Кеспиан поманил её чудо-цветками, украл и вертел ею по собственному желанию.

Лошадь приблизилась к нему, застучала копытами, при этом не задевая. Близко-близко — и до смерти страшно. Каждый раз он с ужасом ждал, что сила животного убьёт его, но каждый раз она лишь дразнила. Он не мог двинуться — слишком велик риск получить удар. Так непокорная кобыла сделала десяток раз, после чего плюнула ему в лицо.

Судьи давно учуяли неладное: Золотая лошадь, по-настоящему принадлежащая своему хозяину, не станет брыкаться. Но так она повела себя вначале, так вела и теперь. Неужели где-то крылся обман?

К тому же несколько дней назад одна из Золотых лошадей сбежала с поляны. По собственной ли воле? Стражи не заметили вора и решили: кобыла сама учуяла хозяина, раз столь ретиво к нему понеслась.

Заржав в последний раз, лошадь рванула к деревянному ограждению, перепрыгнула через него и ускакала прочь. Люди оглядывались, некоторые пытались догнать — но тщетно. Разгневанная кобыла исчезла.

***

Фиолетовые розы — редчайшие и красивейшие цветы в Розовой Роще. Однако люди позабыли о легендарных золотых. По поверьям эти розы могли исцелять раны, заставлять кого-то полюбить, дарили крылья и даже воскрешали мертвецов. Только никто не видел их воочию, ибо растут они в одном ущелье. Страшном, тёмном, где смерть поджидает человека на каждом шагу… Ведь ущелье это — в скале с Уничтожающим Когтем.

***

За обман, нарушение правил турнира и кражу Золотой лошади Кеспиана посадили в темницу. Он думал прославиться, как самый молодой рыцарь Розовой Рощи, и получить денег, а на деле лишь опозорился. Теперь он сидел там, дрожал от холода и глядел в маленькое решётчатое окно, к которому постоянно приходили Роза и Теодор. Они были единственными, кто навещал его, но навещали они, однако, тайно. Чаще всего по ночам, когда стражи спали. Через решётку Роза кидала ему тёплые пирожки, Тео же рассказывал, как поживают родители. Несколько дней Кеспиан сидел в четырёх каменных стенах и выслушивал причитания младшего брата. Совсем тошно стало, когда тот вспомнил об одной легенде — сказке про Уничтожающего Когтя. Едва ли сам Тео понимал, почему — но теперь он беспрерывно говорил о Золотой лошади и чудовище с глазами самой смерти…

— Может, хватит? — промычал Кеспиан, пока брат зачитывал что-то из книги. Его голос лился приглушённым ручьём и расшатывал застывшую в темнице тишину. — Я не идиот, чтобы в это верить. Отстань!

Но Теодор ни в коем случае не хотел исполнять желание брата — раз уж Кеспиан наконец-то наказан, пусть терпит всё. Даже легенды.

— Она снится мне.

— Кто?

— Золотая лошадь… — прошептал Теодор. — Твоя, та самая, что убежала.

— И её до сих пор не нашли? — робко спросил Кеспиан.

— Не могут! Потому я и вспомнил об этой легенде!

— Что же в ней? — спросила Роза. — Расскажи!

Они с Теодором сидели на сырой прохладной земле и смотрели на Кеспиана сверху. Тео устроился поудобнее и позволил серебристому лунному свету пролиться на старые страницы.

— Однажды Золотая лошадь покинет свою поляну возле королевского дворца, унесётся к скале, что стоит на краю Рощи, и умрёт. Но ведь это враньё! — возмутился Теодор. — Наш покойный дед, когда мы с Кеспи были маленькими, рассказывал эту историю. Только лошадь в ней не умирала. Она уходила куда-то… не помню, куда, но… — поняв, что память не раскроет ему концовку, мальчишка тяжело вздохнул и отложил книгу.

Роза сглотнула в горле ком.

— Всё равно не верю, — пробурчал Кеспиан, сидевший за решёткой. — Пусть бежит, куда хочет! Дура желтопатлая!

— Какая-какая? Желто… патлая? — усмехнулся Теодор. — Смотри, Роза может подумать на себя и обидеться!

Кеспиан ответил брату угрюмым молчанием.

Вскоре Теодор и Роза попрощались с узником и неслышно проскользнули мимо спящего стражника, от храпа которого на ближайшем дереве шевелились листья. Ночь укрывала Рощу тёмно-синим одеялом с россыпью звёзд, слабый ветерок дарил свежесть.

Кеспиан, вновь угрюмый и одинокий, растянулся на деревянной доске, которая служила ему ложем, и закрыл глаза. Преодолевая границы сна, он шёл через серые облака и видел, как они чернеют, превращаясь в тучи. Вдруг среди них мелькнуло что-то золотое. Кеспиан без страха прошёл ближе к загадочному пятнышку и увидел свою Золотую лошадь. Она по-прежнему была зла на «хозяина» и едва ли хотела, чтобы он подходил. Однако Кеспиан не зря славился упрямством. Назло кобыле он приблизился, да с таким дерзким взглядом, будто забыл, что она сотворила с ним на турнире. Мальчишка расправил плечи и напряг спину — казалось, будто его выковали из стали. Гордой, блестящей и рубящей цель напополам без права на неудачу. Когда дети могли покорить эту своенравную лошадь? Она выбирала хозяев, которым много больше пятнадцати — однако Кеспиан не боялся стать первопроходцем. Он воззрился на животное с целью вновь оседлать его. Кобыла обернулась…