Я схватила галстук, потянула за конец и отпустила, так что он шлепнулся.
— Давай, снимай его.
Дрю развязал свой галстук.
— Я и забыл, какая ты властная.
— Я все еще не могу поверить в то, что ты вспомнил меня.
— Ты незабываема.
— Хватит! — сказала я. — Там были сотни девчонок.
Он выдернул галстук из узла.
— Я помешался на тебе через секунду после того, как ты заговорила. Ты испугалась,
съ*бывая от Стрэта. Он думал, что потеряет меня из-за тебя.
Дрю прислонился головой к сиденью, лениво поднял руку и дотронулся до моего
подбородка. Мои закрытые веки затрепетали, поскольку я годами была слишком занята,
чтобы позволять мужчине трогать меня, а этот мужчина знал, как следует прикасаться. Он
пробежался своим пальцем вдоль края моей челюсти, вниз по моей шее, и я схватила его
за палец, прежде чем он смог двинуться ниже.
— Мы на работе.
— Что случилось с тобой? — прошептал он.
25
— Я пошла на юрфак.
— До этого. Ты испарилась. Мы не смогли найти тебя. Стрэт зависал возле твоего
дома. Мы обошли все клубы. Твои друзья не знали, где ты.
Он не знал, о чём спрашивал. Дрю думал, что получит какой-нибудь разумный,
нормальный ответ, но не было ни единого ответа.
— Это не имело к тебе никакого отношения, — солгала я. Это имело к нему прямое
отношение. Каждая деталь.
— С чем это было связано, Син? — его голос источал секс и музыку, и мне стало
интересно: был ли это его способ вернуться назад к той личности.
Я потянулась к его воротничку и провела своим пальцем под ним, по крошечным
белым застегнутым пуговицам.
— Воротник расстегни.
— Ты должна рассказать мне, куда ты исчезла.
— Я путешествовала.
— Мы всё ждали, а ты так и не появилась.
Кончиком своего пальца он прошелся вниз по моей рубашке. Мое дыхание
участилось, и я не могла оторвать своих глаз от его губ.
— Прости. Я слиняла. Вас, парни, было слишком много для меня, — я не знала,
почему должна была дать ему понять, что дело было не только в этом. Мне следовало
сдержать тон моего голоса и говорить без подтекста, но моя интонация выдала меня. Если
он не заметил, что я о чём-то умолчала, то он — идиот.
А он не был идиотом. Это было чертовски ясно.
— Ты не скажешь мне, не так ли? — спросил Дрю.
— Нет.
Он убрал свою руку. Облегчение и разочарование боролись во мне за господство, в
то время как он поднял свой жесткий воротничок вверх и начал расстегивать его.
— Мы хорошо проводили время, — сказал он. — Парочку хороших месяцев.
— Семь недель.
— Я никогда даже не задумывался о том, как долго это продолжалось. В любом
случае, я был таким тупым. Стрэт был смышлёным. Он играл на том, что он безрассудный
музыкант, но, бл*ть, он был резок и словно на пятьдесят лет умнее нас. Он сказал мне
остыть. Стрэт говорил мне, что всё, что мы делали, было временным, а я спорил с ним
словно дебил, — Дрю покачал головой от своей глупости и оторвал последнюю пуговицу,
дернув за воротник.
— Выглядишь лучше, — сказала я, разглаживая свой китайский халат с широкими
рукавами.
Он взял мое запястье и полностью поглотил меня силой своего взгляда.
— Я думал, что буду единственным, кто потерял своё дерьмо, когда всё закончилось.
Но это был он.
Я выхвалила свою руку. Я не смогла бы за секунду притвориться, что мне всё равно.
— Что произошло?
— Я могу спросить тебя ещё об одной вещи?
— Конечно.
Но он этого не сделал, и я открыла дверь, чтобы закончить разговор.
Глава 10
1982 год — после ночи Куаалюд
26
Богатая семья. Богачи — свиньи. Шесть нянек, два повара и большой штат
уборщиков. Многочисленная собственность. У нас своя собственная экономика. Мой отец
не станет экспериментировать с лишением хотя бы доли этого ещё в течение следующих
двадцати с небольшим лет.
У моего отца было два брата, а у моей матери — сестра, с которой она почти не
разговаривала. Она никогда не называла причину. Мама никогда не говорила много того,
чего стоило бы слушать. Она не казалась мне молодой до той осени с «Пули и Кровь».
Осознание этого факта пришло ко мне на приеме. В нашем доме по случаю
годовщины моих родителей собрались две сотни человек. Струнный квартет. Персонал в
смокингах. Открытые двери к нашему плавательному бассейну, с плавающими в нем
цветущими лотосами и свечами. Участие являлось обязательным, так что мне пришлось
сказать Инди и Стрэту повеселиться где-нибудь ещё без меня.
Здесь была вся семья и все деловые партнеры, их жены, сформировавшие группы
около кушеток, а большинство мужчин зависало возле бара. Кроме Тети Морин. Она
никогда не крутилась возле женщин. Она была моей «крутой теткой», которая управляла
бизнесом и говорила парню, с которым встречалась последние лет десять, что она не
видела никакого смысла в свадьбе. Тетя Морин разговаривала с моим отцом и
несколькими парнями в костюмах, имен которых я не помнила, но узнала их по внешнему
виду. Я находилась поблизости и ловила каждое слово всякий раз, когда она говорила что-
нибудь о переговорах с наиболее устойчивыми компаниями с первоклассным рейтингом.
Это была куча чисел и процентных показателей — я всё понимала, поскольку помнила
всё, что говорили взрослые в моей семье о бизнесе. Но в конце разговора она засмеялась.
Это был такой чистый звук: обычно отсутствующее, звенящее свойство ее голоса.
Она звучала так молодо.
«Подождите, она и была молодой».
Она всего на восемнадцать лет старше меня. Плюс-минус, немного меньше. И это
означало, что моей маме было пятнадцать, когда всё изменилось и появилась я.
Я посмотрела на отца сквозь ледяную скульптуру и цветочную композицию,
находившуюся в самом центре бального зала, и произвела больше математических
расчетов.
Я чуть не засмеялась над схожестью ситуации.
Но это было не смешно. Потребовалось слишком много времени, чтобы я поняла,
что происходит, но я пообещала себе, что не буду поступать как моя мать. Я не ненавидела
её, но также и не уважала. Она была родом из хорошей семьи, красива и умна. Но она
была ничтожеством. Моя мать ничего не делала: она жила в условиях вакуума с
единственной целью — там и оставаться, чтобы больше никто тебя не увидел хотя бы раз.
Я не собиралась становиться такой, но я уже была на этом пути.
Я, в своём голубом платье и небольших золотых серьгах-обручах, была одета
подобно маленькой чопорной мисс. Шифон и шелк струились по моему телу и позволяли
всем в это верить. Меня тошнило.
Меня выбил из колеи маленький ребенок. Пятилетняя Фиона обернула свои ручки
вокруг моих ног. Остальные последовали её примеру. Дейдра и Лиэнн тоже обняли меня.
Девятилетняя Шейла и одиннадцатилетняя Кэрри остановились поблизости, выглядя
возбужденными. Не хватало только Терезы, которой был всего год, и она только начала
ходить две недели назад. Они смотрели на меня глазами с вариацией оттенков голубого и
зеленого и с волосами от пшеничной до темно-коричневой рыжины. Именно это
случается, когда рыжеволосый женится на рыжеволосой, и мои внутренности свернулись,
как молоко на плите.
— Кто присматривает за вами, ребята? — я говорила обо всех, но задала вопрос
Керри, самой старшей из них, у которой были наибольшие шансы собрать всё в
последовательном предложении.
27
— Все снаружи. У тебя есть торт или нет?
«Как давно я пялилась в пустоту?»
Достаточно давно для всех, кто переместился в сад, оставляя несколько группок
людей, толпившихся во французских дверях. Я позволила моим маленьким сестрам