Стайлз молчал. Когда он шел сюда, то чувствовал себя будто в эйфории. Дерек признался ему в любви (давно и сильно), согласился стать его парой, и все было так хорошо… до того момента, как он услышал, чем все кончится. Он не хотел никакой аконитовой дроби, вообще никакого, твою мать, аконита, не в его Дереке и даже не в радиусе километра рядом с ним. Вообще НИКАКОГО аконита, НИКОГДА. Он еще помнил, как Дерек стенал и умирал у него на руках после излечения Эрики (придя в себя, он сказал, что все в порядке, и пошутил, мол, от аконита бывало и больнее), а теперь добровольно собирался проделать это еще раз, чтобы Стайлзу не было плохо.
Это все неправильно. Так не должно быть. Не такой будет их свадьба и, тем более, брачная ночь.
Он должен отказаться? Должен отпустить Дерека, пусть даже придется вырвать себе сердце? Что он должен сделать?..
- Вы думаете, я не выдержу? - спросил он у молчавшего Калена, не мешавшего ему думать и принимать решение. - В смысле… если он… перекинется?
- Даже если он не порвет тебя и ты не умрешь от разрывов внутренних органов, Стайлз, - во всех красках описал ему Хиллроу перспективы, - от болевого шока ты вряд ли останешься в сознании. Не знаю, сможешь ли ты после такого подпустить его к себе еще раз.
Стайлз закусил губу. Он тоже не знал.
Но одно он знал точно. Он не откажется от Дерека, ни за что. А они что-нибудь обязательно придумают. Они просто обязаны, блять, что-то придумать.
========== Назад в прошлое. Часть 1 ==========
Джон помог своей жене выйти из машины, подав ей руку и поддержав, пока она не нашла точку опоры и не смогла стоять на ногах самостоятельно.
- Я ведь говорил тебе, что нужно было взять кресло, - проворчал он.
- Я ведь говорила тебе, что ни за что не сяду в инвалидную коляску, лучше уж сразу в гроб, - невозмутимо ответила Клаудия. – Пойдем, мы и так опоздали из-за того, что ты решил вернуться за уколами, хотя я сто раз повторила, что могу обойтись и без них.
- Ладно, идем, - Джон приобнял женщину за талию, и тихонько, маленькими шажками, они направились к лесному коттеджу.
Ричард вышел встречать их. Один, поскольку Мариэнн суетилась на кухне, в последний момент передумав подавать безе и решив заменить его круассанами с орехами - переживала, что гостям безе придется не по вкусу. Типичная миссис Хейл.
Клаудия взглянула на стоящего на крыльце мужчину. Он был таким, каким она представляла его по рассказам мужа: высокий, подтянутый, в идеальной форме, с небрежно уложенными волосами, благородной сединой на висках и с неизменной легкой, лукавой улыбкой на губах. Его левую бровь и скулу пересекал длинный, глубокий шрам, но глаз не был задет, еще один, меньше, рассек губу - рубцы выглядели старыми, давно зажившими. Но про них быстро забывалось, стоило взглянуть в завораживающие глаза Ричарда: светлые, почти прозрачные, какого-то золотистого оттенка, как у дорогого французского шампанского. Клаудия никогда и ни у кого не видела таких глаз.
- Доброе утро, как доехали? – спросил Ричард, спустившись к ним. Клаудия заметно напряглась, и Джон остановился, с беспокойством взглянув на жену. Она надеялась, что смогла сохранить хотя бы внешнее спокойствие.
Ричард, прекрасно почувствовавший ее страх, не стал подходить ближе.
- Извини, что опоздали, - Джон хотел бы пожать мужчине руку, но он стоял слишком далеко, а отпускать Клаудию он опасался. Даже когда казалось, что она вполне владеет собой, в любой момент она могла просто осесть на траву.
- Ничего. Это даже хорошо. Потому что моя ненаглядная решила перекроить все меню на наш завтрак, - хмыкнул Ричард.
- Прямо как Джон, - Клаудия укоризненно взглянула на мужа. – Столько хлопот и переживаний на ровном месте.
- Это точно, - поддержал ее Ричард и галантно указал рукой на дом. – Пойдемте, стол уже накрыт, а то круассаны остынут, и Мари расстроится.
Он посторонился, отойдя дальше, чем положено, давая Клаудие больше пространства, чтобы она смогла почувствовать себя в безопасности. Женщина немного смутилась, уверенная до этого момента, что сумела сдержать себя в рамках приличия, но выяснилось, что оборотня обмануть невозможно.
Джон помог Клаудие подняться на крыльцо и придержал для нее входную дверь. Едва они переступили порог, в арке, ведущей в обеденную залу, появилась Мариэнн, одетая в обычные джинсы и рубашку, хотя по фасаду и интерьеру дома Клаудия ожидала увидеть ее в бальном платье с высокой прической.
- Привет, - доброжелательно улыбнулась она. Клаудия невольно улыбнулась в ответ. Мариэнн с первого взгляда располагала к себе людей: открытая, красивая улыбка, сияющие синие глаза, распущенные пшеничного цвета волосы. Клаудия видела несколько раз ее дочь, Иден, та пошла в мать всем, кроме глаз. Глаза у нее были от отца – светло-золотистые, раскосые и смешливые. Вылитый Ричард в женском обличии.
Мариэнн подошла, расцеловала Клаудию в обе щеки, как старую подругу, пожала руку Джону.
- Я не успела переодеться, прошу прощения, совсем на кухне завозилась, - извинилась она перед гостями за свой непотребный вид.
- Ничего, все в порядке, - заверила ее Клаудия. – Ты и так чудесно выглядишь.
- Да, и белая мука на твоей щеке завершает совершенство образа одержимой домохозяйки, - раздался за спиной голос Ричарда. Чета Стилински даже не услышала его шагов.
Он обошел их, подошел к недовольно надувшей капризные губки жене и нежно вытер следы муки с ее лица. Та, совершенно не стесняясь гостей, которые смотрели на них в легком ступоре, и чувствуя себя абсолютно раскрепощено, взяла и укусила его с рычанием за руку. Ричард рассмеялся – попытки его жены поиграть в волчицу его забавляли, когда, конечно, та дурачилась. Потому что если она была решительно настроена искусать его до смерти, тут уже было не до шуток. Хотя Мариэнн и выглядела, как божий одуванчик, она все еще оставалась Блейр, а у них все женщины в роду были бешеными. Ричард принципиально хотел взять себе одну из них, чтобы скучно в браке не было. Скука - вот, что действительно разрушает семьи.
- Идемте, - поторопила опешивших гостей Мари и, забрав у Джона Клаудию, сама с ней под ручку через арку прошла в обеденную, где посадила ее на стул и начала порхать и кудахтать вокруг нее, принеся и подушечку под спину, и салфетку на колени, и налила ей чай, и добавила свежей мяты, и положила на тарелку по чуть-чуть всего, что наготовила (Клаудия только задалась вопросом, во сколько миссис Хейл встала, чтобы успеть накрыть такой роскошный стол – в пять, что ли? Или вообще не ложилась?). Только когда к ним присоединились мужчины, Ричарду удалось успокоить свою жену и усадить ее за стол с остальными.
- Больше никого не будет? – удивился Джон. Когда он приезжал позавчера, здесь была вся чета Хейлов и Блейров, коттедж гудел в обычном субботнем ажиотаже: Александа с женихом собирались на рыбалку; Иден донимала сидящего на диване Дерека, не давая ему делать курсовой, и требовала подробностей о какой-то кошке; Давид и Вильгельм резались в шахматы у окна, а Ребекка в кресле у камина вязала шарфики и носки на зиму для своих внуков из волчьей, стоит полагать, шерсти. Мариэнн пропадала в это время в саду, ухаживая за своим розарием, а Ричард пригласил его сюда, в обеденную, где они долго разговаривали, пока оборотень не предложил ему привести свою жену через два дня, если та, конечно, согласится.
- Все уехали, - ответила Мари и охотно рассказала: – Алекс с Эдди еще не вернулись с рыбалки, я так поняла, что они укатили куда-то в горы. Наши ворчуны отправились в оперу, там сегодня дирижирует их любимый маэстро. Бекки поехала в детский дом, навязала за неделю кучу носков, варежек и шарфов, прямо как заводской автомат. У Дерека соревнования в конце недели, он целыми днями пропадает на тренировках, без понятия, когда он успевает учиться. А Иден, я так думаю, - при этом она очень многозначительно взглянула на Ричарда, который тут же заинтересовался узором на шторах, - трахается с Каленом на операционном столе без передышки.
