— Вроде того, — согласился Элеазар.

Возможности зароились в моей голове.

— Если я смогу убедить себя думать о Джаспере так, словно он работает на уровне сознания, то я смогу получить иммунитет от него? — я не упомянула аналогию для Кейт; даже если моя устойчивость к ее шокеру не имеет смысла, я не заинтересована в снижении своей защиты, пусть даже против союзника. Мне просто надо было поменьше думать о том, насколько абсурдно рассматривать удары электричеством как ментальную способность.

— Думаю, да, хотя мне трудно представить, до какой степени ты сможешь его развить, — усмехнувшись, ответил он.

— Можешь дать пару советов, общих, о том, как одаренные могут развивать свои силы? — спросила я нетерпеливо. Мне очень нравилась моя сила, она сильно помогала мне в том, что я задумала, но я была отчасти разочарована, что после обращения моя способность не переросла в возможность стать невидимой или во что-нибудь настолько же впечатляющее. Я стала вампиром — но моя сила не улучшилась.

— Кейт была ограничена областью генерации тока. Сначала она испускала его только ладонями, но при помощи тренировок она увеличила эту область, а также научилась постоянно держать свою силу активной.

— Моя и так постоянно активна, — проворчала я.

— Мое распознавание развивалось очень медленно, не посредством упражнений, а скорее через обучение тому, как концентрироваться на нем. Пока я был новорожденным, это было очень сложно, — продолжил Элеазар, — потому что я постоянно отвлекался. Также мне постепенно удалось уменьшить время, уходящее на чей-либо осмотр.

Это было уже более интересно — если моя способность контролируется моим ментальным состоянием, в котором я нахожусь постоянно, то я могу научиться усиливать или изменять это состояние, и смогу лучше ее контролировать.

— Что еще? — спросила я.

Элеазар поджал губы.

— Большинство обычно не утруждается развитием своих способностей или бросает после первой же попытки. Думаю, Челси постепенно развила свою силу… но больше похоже на то, что она просто отточила ее на практике. У нее много работы.

— Член стражи Вольтури, которая разрушает и усиливает отношения? — спросила я, вспомнив, как Джанна упоминала о ней. — Не знаю, есть ли у меня иммунитет к ней или нет.

— Я был бы удивлен, если нет; Челси считает свою силу работающей примерно на том же уровне, что и у Гарри, инстинктивное восприятие человека врагом или другом… Ты знаешь, что Марк может видеть отношения, которые у тебя есть с другими людьми? — спросил Элеазар.

— Я — нет, хотя Эдвард мог знать. Я думаю, что Марк был в комнате, когда он и Карлайл с Эсме забирали меня из Италии, хотя точно я не помню, и насколько я знаю, моя сила не изменилась после обращения. Да и вообще, что тебе могла бы дать эта информация?

— Я бы узнал больше о Марке, нежели о тебе. Хотя, по моему предположению, он может управлять своей силой. Думаю, его понимание отношений развилось из человеческого таланта к чтению языка тела, а не от чего-то более абстрактного. Если он не может видеть твои связи, тогда я неправильно понимаю основы его силы.

Я кивнула. Элеазар назвал еще нескольких вампиров из стражи, кого я не встречала:

— Эфтон? Корин? Деметрий? Хейди? Рената? Наверное, ты не испытала на себе действие силы Ренаты, ведь ты еще жива…

— Что они делают? — спросила я, отрицательно покачав головой после каждого имени.

— Рената — личный телохранитель Аро. Она тоже “щит”, как и ты, — ответил он. — Любой, кто атакует ее или того, кого она охраняет, будет отклонен. Она почти всегда рядом с Аро, а также защищает Кая и Марка, если нужно. Атакующий внезапно обнаруживает, что идет совсем в другом направлении, не осознавая, как же так получилось, и не помнит, что он собирался сделать — подобные ощущения весьма дезориентируют вампира, привыкшего к абсолютной памяти.

Да уж, могу себе представить.

— Ну, я никого из них не пробовала атаковать, так что не знаю о Ренате. А остальные, кого ты назвал?

Хейди, по словам Элеазара, была гипнотизером — будучи столь же прекрасной как Розали, она могла предавать своей красоте гипнотический эффект. Когда я спросила о том, проецирует ли она сексуальное влечение, Элеазар ответил, что нет. Иначе, предположил он, ее способность могла быть преодолена узами вампирской пары (которые также были непроницаемы для Челси) и не работали бы на таких вампирах. Это было нечто, основанное на эстетическом чувстве, оно заставляло тех, кого она выбрала мишенью, следовать за ней, лишь бы только продолжать смотреть на нее. Вольтури использовали ее как охотника, она, так сказать, приводила к ним закуску.

— Охотиться в Вольтерре нельзя, кроме тех случаев, когда Хейди приводит людей к Вольтури, — объяснил Элеазар.

Деметрий был ищейкой, из-за которого Джеймс оказался бесполезен для стражи. Хотя Элеазар думал, что там, где из-за своего ориентированного на запах дара преуспел Джеймс — в поиске меня, — Деметрий, во всех других случаях на голову превосходивший Джеймса, мог бы потерпеть неудачу. Он следовал за мыслями, неким уникальным ароматом сознания, который мог отследить где угодно — но я могла быть невидима для него.

Эфтон был парой Челси, но их силы были совершенно непохожи. Он мог манипулировать инерцией своего тела, по описанию Элеазара; если его оппонент не имел какой-нибудь способности, дающей преимущество в битве, как Элис или Рената, Эфтон был почти непобедим. Он мог добавлять силы своим ударам и вкладывать в них только нужный импульс, он контролировал свои движения лучше, чем даже самый тренированный вампир. Элеазар считал, что Эфтон мог бы выиграть затяжную битву с Эдвардом, который был быстрейшим вампиром из всех ему известных. У меня не было причин считать, что я как-то могу противостоять такой способности.

Корин был еще одним из тех, кто обладал “щитом”. Его сила не была такой же всесторонней, как у Ренаты, и работала на другом уровне. Он мог возводить невидимые барьеры рядом с собой, которые отражали любое физическое воздействие, однако были ограничены по площади, требовали концентрации для их создания и были неподвижны до тех пор, пока Корин сам не развеивал их или не отходил слишком далеко. Также он мог поставить только один барьер за раз. В реальности, как подытожил Элеазар, это было похоже на настоящий щит, хоть и невидимый, который мог изменять свою форму, появляться по желанию обладателя и телепортироваться. Я не думала, что мой щит мог бы как-то воздействовать на Корина, но предположила, что Эдвард мог бы победить Корина на основании того, что из мыслей противника он будет знать, где расположен щит, и будет достаточно быстр, чтобы обойти его раньше, чем Корин сумеет переместить щит. Элеазар согласился с этим.

Я попросила его больше рассказать о других категориях.

— Они весьма условны, — предупредил он. — Углубляться в терминологию — не лучший способ предсказать, на что будет способен тот или иной одаренный. И все же Вольтури делят способности на шесть типов: щиты, оружие, иллюзионисты, сенсоры, ищейки и, если можно так выразиться, толкатели. Категории накладываются друг на друга, например, смысл в выделении ищеек в отдельную группу состоит только в том, что применение их силы имеет тактические отличия от других. Например, сила Джаспера имеет сенсорную компоненту, и если бы он только ощущал настроение других, то относился бы к сенсорам, но поскольку он может также и управлять эмоциями, то его классифицируют как толкателя. Их так называют, потому что они, так сказать, “подталкивают” мир вокруг них в том направлении, в каком им нужно.

— То есть я “щит”, Джаспер “толкатель”, а вы с Эдвардом — “сенсоры”?

— Да, как и Элис, хотя я никогда не видел кого-либо еще с подобной способностью, в то время как у большинства других сил бывают подобия у разных вампиров, как, например, у Аро и Эдварда или Гарри и Алистера. Кейт — “оружие”. Ты могла подумать, что Джейн тоже, но она на самом деле “иллюзионист”, как и ее близнец. Джеймс и Деметрий, очевидно, ищейки, и я бы отнес Гарри тоже к этой категории.