Выбор времени, конечно, был не идеален. Мы не были бы первой парой, что довели дело до ребенка в медовом месяце — ну или до того, что таковым кажется — но ребенок ограничивал бы нас в определенном смысле. Например, если я решу провести год в Марианской впадине, то это явно не то, что можно сделать вместе с грудничком. Хотя после пятнадцати-двадцати лет мое потомство вероятнее всего можно будет более-менее оставлять само на себя. И я не думаю, что все это время мне не будет больше чем заняться, кроме как проводить время с ребенком.

Факт, что мы с Эдвардом не меняемся внешне относительно ребенка, мог бы стать неудобным. Мы выглядели слишком молодыми, чтобы иметь ребенка, особенно восьмилетнего или же подростка. Значит, что нам пришлось бы научить его (или ее) на публике звать нас по именам и делать вид, что он нам племянник или младший брат.

И я смогла бы показать Чарли и Рене их внука. Не было бы проблемой устроить им встречу — доставить ребенка в аэропорт, посадить на самолет и послать родителей встретить его. Это могло бы стать своего рода компенсацией за нашу неспособность увидеться с ними лицом к лицу.

— Ну, — наконец ответила я, после сорокасекундного размышления над всем этим, — это произошло быстрее, чем я планировала, но идея иметь по крайней мере одного ребенка мне скорее нравится.

— Хорошо, — с облегчением сказал Эдвард, дотрагиваясь до моего лица, — поскольку после твоего отъезда из Рио я узнал, что для вампиров возможно иметь детей.

*

— Розали уже в курсе? — тут же спросила я.

Эдвард моргнул.

— Только вампирам мужского пола, — ответил он, — по крайней мере, насколько я знаю.

— Подробней, — настояла я.

— После того, как я проводил тебя, — сказал Эдвард, — я вернулся на остров оставить записку обслуге, что мы уезжаем раньше запланированного срока. Но они уже были там, когда я приехал, и один из них привел кузину для помощи, которая знает множество местных легенд и тут же при виде меня поняла, кого видит перед собой. Поскольку все, что она слышала — это то, что на острове гостила молодая пара, первое, что она подумала — что я съел тебя, — он криво усмехнулся, — Я объяснил, что ты моя жена, и что тебе пришлось преждевременно уехать, и ее следующая мысль была, что ты беременна и торопилась домой.

— К этому моменту она все еще считала меня человеком?

— Верно, хотя я все равно не понимал, как этом могло прийти ей в голову, если мы были там только двенадцать дней.

— Она случайно не думала про супружеские измены? — сухо спросила я.

— По крайней мере я не видел этого, — ответил Эдвард, — мне удалось убедить ее, что я не хочу причинять ей вред, и мы поговорили. Индейцы тикуна, из которых она была, рассказывают легенды о вампирах, соблазняющих молодых женщин — и в их историях сказано о получающихся беременностях.

Смутные планы о ребенке-человеке испарились из моей головы. Мы могли иметь собственного ребенка. Я ощутила, как на моем лице появляется недвусмысленная улыбка…

— Однако, — продолжил Эдвард (тут я застыла), — беременности протекали неестественно быстро, поэтому она и считала, что двенадцати дней достаточно, чтобы заметить. На все уходил месяц — и ты можешь представить, как тяжело это было для человеческого организма, от зиготы до ребенка в девять раз быстрее обычного. Она не знала ни одной истории, где мать бы выжила. И ни одной, где ребенок был бы нормальным.

— В каком смысле — не был бы нормальным?

— Об этом она знала немного. Но если существуют истории о полувампирах, то где-то должны быть и сами полувампиры — можно начать с Южной Америки. Я хотел добраться домой для обсуждения этой темы с тобой, прежде чем продолжать исследования.

— Если это убьет Джанну… — неловко сказала я.

— Это старые легенды, — ответил он, — тогда даже самая обычная беременность была опасной, без современной медицины. Да и вампирский яд может творить настоящие чудеса. Когда Эсме нашли у подножия скалы, ее отправили сразу в морг, поскольку никто не давал и шанса на ее выживание. Однако ее сердце билось и после того, как Карлайл ее обратил, у нее все было в порядке. Никто из нас при обращении не был здоров, кроме тебя. И я знаю о надежде Джанны быть обращенной Вольтури.

— Она надеялась, но не по той причине, о которой ты думаешь. — я рассказала ему про Иларио, едва цепляющемся за жизнь. — Сейчас я снова спрашивала ее, и по ее словам, она все еще хочет быть вампиром, даже если ему не нужна будет ее помощь при обращении, к тому же она хочет помочь нам с суррогатным материнством — но я не знаю, подпишется ли она на эту реактивную беременность, которая по слухам убивает людей, в надежде, что мы успеем ее спасти при помощи нашего яда.

— Разумеется, если мы установим, что для нее нет безопасного пути выносить полувампира, она и не должна это делать, — уверил меня Эдвард. — Но это стоит исследовать.

В его голосе слышался отголосок чего-то, что он пытался не выделять — возможно, для него было значимо то, что наш ребенок может быть биологически от него, хотя он знал, что плохо делать на это упор, если я думаю, что это слишком высокая цена за безопасность Джанны.

Я кивнула.

— Думаю, у нас есть как минимум полгода на исследования и решение, — ответила я. — Даже если Аро устроит проверку через год, и мы выберем медленно развивающегося человеческого ребенка, к тому моменту все равно можно будет увидеть признаки.

— Согласен, — сказал Эдвард.

— Есть какие-то проблемы с Иларио? — спросила я.

— Не думаю, что будет разумно держать его поблизости с Джанной, если он будет обращен первым, — сказал Эдвард, — пока он не совладает с собой как ты, что возможно, если твоя теория верна, это не будет для нее безопасно.

— Так куда-то нужно деть Иларио или Джанну? — спросила я. — И куда? У Денали уже находится Дэвид, и он не очень хорошо адаптируется, так что Джанну нельзя отправить туда. Можно было бы Иларио после его обращения, но непонятно, как безопасно доставить неконтролируемого новорожденного на Аляску.

— Возможно, понадобиться временно разделиться, — сказал Эдвард. — Мы обсудим это с остальными.

Я нахмурилась, эта идея мне не особо нравилась. Но если Иларио справиться настолько хорошо, насколько возможно, не причинив вреда его эквиваленту Нилса, то это стоило бы того, чтобы некоторые из нас сопроводили на пару недель в отдаленное место, а потом вернулись с ним обратно. Достаточно оправданно.

— И последнее… — начала я.

*

Эдвард не задумывался, как работает сила Аро, тот никогда не думал об этом в явном виде, по крайней мере в радиусе телепатии Эдварда.

— Когда он решает найти нечто определенное, то я всегда могу это разобрать, — сказал Эдвард. — Но в других случаях все происходит слишком быстро, информация не задерживается достаточно на поверхности сознания, чтобы я мог прочитать ее. Если он получает информацию из поглощенных воспоминаний и личных по-разному, я не могу уловить разницу.

— Это не сужает область возможного, — сказала я. — Похоже, что есть три возможности: что он настолько силен, насколько полагают все, что он хранит все воспоминания своих целей, но не обрабатывает автоматически, или что ему надо заранее знать, что нужно найти.

Эдвард кивнул.

— Не могу поверить, что не задумывался об этом ранее, ведь у него не было причин не трогать Квилетов; строго говоря, было бы логично для него желать уничтожить их, на случай если они когда-либо могли пройти активацию. Однако последний раз, когда он читал одного из нас, был далеко не первым с тех пор, как мы встретили Квилетов семьдесят лет назад.

— Значит, вероятно, можно отбросить первое, — сказала я. — Но есть ли безопасный способ различить второе и третье?

Мы задумались. Проблема была в том, что из тех вещей, что подходили под темы для эксперимента, было только несколько тех, которые нас устраивали, если бы Аро задумался о них. Было бы безопасно сделать косвенные намеки на вервольфов и прочитать его мысли о них, если правдива была последняя гипотеза, поскольку он бы решил, что разговор идет о Детях Луны, и не было бы отдельной причины задумываться над этим, когда он в следующий раз будет читать Калленов. Но если верна вторая гипотеза, то упоминание вервольфов приведет его к тем воспоминаниям, которые вынудят Вольтури послать свою охрану на череду убийств в Ла Пуш.