— Но мы не собираемся принуждать тебя к чему бы то ни было, — неохотно сказала я. Но по другую сторону все так замечательно, и ты сможешь находиться в этом состоянии вечно…

— Если Иларио собирается сделать это, то и я тоже, — произнесла она куда более твердым голосом, нежели предыдущие слова.

Я улыбнулась ей.

*

Остаток полета мы заняли незначительной болтовней, деталями наших жизней, что не вошли в электронные письма. Джанне было 23; Иларио был ее младшим братом, на два года младше ее; их родители были живы, но уже были невозвратимо в маразме; она пришла к Вольтури десять месяцев назад (я была на мгновение поражена осознанием, что Джанна знает вампиров дольше, чем я, хотя по ощущениям я знала их уже вечность).

Эдвард забрал нас с аэропорта. Розали, похоже, купила несколько машин, поскольку блестящая черная штука, которую он вел, определенно была не арендованной. Я задумалась, не взяла ли она одну и мне — Розали ранее спрашивала, какую машину я бы хотела, получив в ответ, что я понятия не имею и хочу оставить это на ее выбор. Ее это разрешение не так обрадовало, как то, что я дала Элис, на выбор гардероба, но похоже, что она все же восприняла это как комплимент.

Я пока еще не прочувствовала легкомысленного преимущества практически неограниченной финансовой свободы, хотя Эдвард заморочился тем, чтобы прояснить, что, как его жена, я имею право на все, что у него есть. Он прямо сказал, что мне не следует задумываться, если я хочу купить что-то понравившееся, и использовать мою сияющую черную кредитку (“Но если тебе понадобится больше пары миллионов за раз, — добавил он, — сначала дай знать Элис, чтобы она могла предупредить своего маклера”). По большей части я перекладывала различные приобретения на людей, которые специально интересовались ими. Теперь же, когда я могла крутиться в мире людей без особых трудностей, похоже мне пора было уделить больше внимания этому вопросу.

Я не могла рассказать обо всем, что меня волновало, по дороге от аэропорта до дома; мне хотелось поговорить с Эдвардом о моих догадках насчет Аро, и об условиях освобождения Джанны, а еще его и остальную семью нужно было предупредить об Иларио. Однако, на первую тему для начала лучше всего было бы поговорить нам с ним наедине, а на вторую тему гораздо эффективнее было бы говорить, когда мы соберемся все вместе.

Разумеется, Эдвард ехал быстро, и путь домой не занял много времени. Машины пока стояли на улице, но я видела, что гараж уже начали строить. Дом выглядел полностью обновленным — свежеокрашенные и отшлифованные поверхности, новые стекла в окнах. Эсме была очень занята в последние несколько недель. Мы отвели Джанну в дом, выделили ей небольшую пустующую комнату на первом этаже, с кроватью, удостоверились, что кто-то купил ей продукты для питания и другие припасы для человеческих нужд, и оставили ее обживать новое место. Все получилось удивительно безо всяких церемоний — с Элис под рукой значительные перемены в жизни происходили гораздо проще.

Когда за Джанной закрылась дверь, и из комнаты донеслись звуки распаковки вещей, я повернулась к Эдварду:

— Думаю, — сказала я, — теперь у тебя есть порог, через который ты мог бы меня перенести.

— Да, пожалуй, — согласился он.

*

Я четыре минуты бегала вокруг нашего милого крошечного коттеджа, рассматривая все и бурно выражая свое восхищение. Эдвард уже видел это место через разумы Эсме и Элис, и ему не нужно было исследовать все так тщательно; поэтому на мою беготню он смотрел с толикой снисхождения. Элис уже побывала здесь ранее, перетащив всю мою одежду, как старую, так и новую, в гардеробную, которая занимала едва ли не половину дома. Вещи Эдварда были оттеснены в дальний угол, едва заметные за моей большой коллекцией; похоже Элис не настолько было интересно покупать мужскую одежду. Она не смогла полностью справиться с искушением накупить мне роскошных платьев из шелка и атласа, хотя совершенно непрактичных вещей было не более десятка. Остальные были выбраны более осмотрительно.

Это был небольшой дом, так что осмотрела я его достаточно быстро и вернулась к Эдварду.

— Нам нужно поговорить, — в унисон сказали мы.

*

— О чем ты хочешь поговорить? — спросила я.

— Это… долгая история. А что у тебя? — задал он встречный вопрос.

— У меня несколько тем для разговора, — ответила я, — во-первых, о том, что, как я думаю, может быть ограничением силы Аро, помимо моего иммунитета. Ты мог бы, возможно, прояснить этот вопрос. Во-вторых, о том, что мне пришлось сказать Аро, чтобы забрать Джанну, и что нам с этим делать. Ну и есть услуга, которую я хочу оказать ей. Почему бы мне не начать с одной из моих тем, а потом будет твоя очередь?

Эдвард кивнул, и я вернулась к тем мыслительным процессам и диалогу, который привел к ситуации с Джанной.

— Поэтому, — сделала вывод я после объяснения, — пока у нас нет какого-то блестящего альтернативного плана, Джанна должна выносить моего ребенка, или быть заметно беременной, к тому моменту, когда Аро решит проверить нас, в какой-то неопределенный момент в течение двух следующих лет, считая от нынешнего времени. Предполагаю, что времени хватит для поиска донора спермы, — я сконфуженно вздрогнула, — у меня не было возможности посоветоваться с тобой или времени придумать другую причину, по которой мне нужен был бы человек, и которую Аро счел бы правдоподобной.

— А что ты чувствуешь на этот счет? — спросил Эдвард. Он осторожно держал нейтральную позицию, скорее всего пытаясь не давить на меня своими чувствами.

Я не думала об этом ранее, поэтому теперь воспользовалась предложенным им шансом поразмыслить.

Когда я сказала Аро, что Джанна мне нужна, чтобы выносить моих детей, моей мотивацией было вытащить ее оттуда, спасти. Теперь она была свободна, но это будет проверено, а любое сравнительно слабое мнение, что у меня было насчет детей, было слишком непроработанным, чтобы использовать его для моих целей. Идея была мне не настолько ненавистна, чтобы дать Джанне умереть, лишь бы не делать этого. Но и не настолько хороша, чтобы требовать ее участия даже в случае существования иного способа поручиться за ее свободу. В то же время существовал разумно широкий спектр возможностей между этими двумя крайними случаями, и Эдвард, равно как и я, хотел знать, в какой части спектра я нахожусь.

Меня не пугала часть про донора спермы, и что ребенок, по сути, будет от незнакомца. Эдвард умер и стал вампиром задолго до появления возможности сбора гамет, поэтому рано или поздно мне пришлось бы задуматься о моих чувствах относительно того, что у моих детей не будет его волос, носа или чего-то еще.

Я предполагала, что пара вампиров, которым не нужно спать, будут неплохой помощью в деле ухода за ребенком. Мне было только семнадцать, но не похоже, что я стану старше. Имея двадцать четыре часа в день и возможность использовать полноценно каждую секунду, я не считала, что перспектива иметь детей будет ужасной потерей времени. Возможно, что из-за этого на изучение фарси у меня уйдет в два-три раза больше времени — вау, целых полторы недели на язык, ужас-то какой.

Дети обычно были милыми, хотя варьировались в личности так же как и взрослые. Были неплохие шансы, что мои дети будут похожи на меня по крайней мере определенными чертами. Выбор донора был бы еще одним уровнем контроля. Есть множество людей, у которых напряженные отношения с родителями, однако у меня с моими никогда не было проблем, как и у них — с их родителями. Если здесь есть какая-то генетическая корреляция, то скорее всего так и продолжится.

Я задумалась, каково это — ребенку-человеку иметь родителей-вампиров. Помимо всего прочего, мы не теплые и не очень приятные на ощупь. Я предположила, что можно было бы носить пушистую одежду или типа того, если бы это оказалось важным. В большинстве видимых случаев, мы могли заменить людей; скорее всего наш ребенок вырастет немного странным, но не настолько, чтобы сильно выделяться, если мы не будем беспечными. Для нас с Эдвардом было бы мудрым решением жить с нашим ребенком отдельно, чтобы не спровоцировать Джаспера поцарапанной коленкой. Для этого мне нужно проверить, могу ли я находиться рядом со свежей человеческой кровью, прежде, чем я буду уверена, что смогу спокойно вырастить ребенка-человека.