Я сделала еще один вдох, пробуя воздух. Все еще по большей части превалировал Эдвард. И был еще неудовлетворительно сырой, но притягательный едва уловимый запах, который заставлял мое горло зудеть и гореть — запах меня как человека, который все еще был в воздухе? Я пыталась игнорировать его, и мне удалось упихать жажду и отвлекающий аромат в малоиспользуемый уголок на задворках расширившегося сознания. Я ощутила, как несколько новых запахов появились со стороны двери, услышала еще дыхания помимо моего. Я повернула голову на двадцать градусов, чтобы остальные появились в поле моего зрения, но при этом продолжать видеть Эдварда. Все Каллены были здесь, вместе, глядя на меня ожидающе.

Ладно, Розали все еще была самой прекрасной в мире, проворчала я про себя — а потом заметила свет, отражающийся от зубов Элис, которая стояла с самодовольной ухмылкой. Свет разделялся в моем глазу на спектр из восьми цветов, последний из которых был ослепительно новым.

— Никто не говорил мне, — произнесла я голосом, похожим на звон колокольчиков, — что мы можем видеть в ультрафиолете.

*

Когда я заговорила, остальные погрузились в шумиху из обсуждений и возбуждения. Однако я могла легко отслеживать нити их разговора: Карлайл хотел услышать мой рассказ обо всем, что я помнила с обращения, насколько помогла кома и сломанная спина. Элис хотела одеть меня получше и утащить к зеркалу.

Эдвард считал, что я должна немедленно отправиться на охоту, чтобы утолить жажду (хотела бы я, чтобы он не упоминал об этом; подавленный дискомфорт снова появился на переднем плане моего сознания, превратившись в поглощающую все мысли потребность, и я потратила немало усилий, сражаясь за то, чтобы снова поместить его обратно).

Джаспер (я успела поразиться его шрамам — теперь отчетливо видимым! Они были незаметны ранее, всего лишь слабо видимые полумесяцы — а теперь они выступали, став его самой очевидной чертой и говоря некому новому инстинкту внутри меня, что это опасный парень, выживший во многих битвах и убивший каждого напавшего вампира, который кусал его) нервно бросал на меня взгляды. Возможно, он думал о том, придется ли ему меня успокаивать. Эмметт хохотал, и это звучало так, словно он по-братски горд за меня.

У Розали на лице было извиняющееся выражение — возможно она корила себя за то, что допустила мысль о моем убийстве. Мне нужно было убедиться, что она знает — я ничего не имею против нее. Я буквально умоляла об этом — и обычно бы предпочла, чтобы люди действовали так, как я прошу, так что если ее расположение ко мне было столь велико, что она бы сделала это, это не было бы худшим из пороков. Эсме просто смотрела на меня по-матерински. Теперь я — часть ее семьи, навсегда — мне нравилась идея, что она возьмет на себя эту роль, пока Рене будет на необходимом расстоянии.

Пока я не испытывала никаких проблем, обрабатывая всю эту информацию по мере того, как получала ее, но она заполняла больше моего сознания, чем хотелось бы. Я желала взглянуть на прекрасный мир, почувствовать изысканные запахи, потанцевать с моим новым послушным телом, прочитать все записи у себя на компьютере, насладиться тем, как теперь звучит музыка для моих вампирских ушей, выучить норвежский и воспользоваться преимуществом состояния, когда Эдвард может касаться меня без неусыпной нежности.

— Простите, — сказала я, снова улыбнувшись себе при звуках нового голоса. Он был музыкальным. Возможно, теперь я могла петь, а ведь раньше в этом плане я была безнадежна.

Семь пар глаз обратились в моем направлении.

— Что такое, Белла? — внимательно спросил Эдвард.

— Я не испытывала непереносимой жажды, пока ты не упомянул об этом, — сказала я. Раздражение по этому поводу вспыхнуло с новой силой, Джаспер тут же подался вперед, но я взглядом остановила его и — уверена, что сама — подавила эту злость. Моя жажда, очевидно, не вела себя как обычно, так что Эдвард не мог знать, что я могу отключить ее. Жажда отступала, пусть и медленно. Больше пространства в моей голове означало больше пространства для эмоций, для появления и проявления, как казалось. Как только Джаспер отступил, я посмотрела в направлении Эдварда снова, улыбаясь, поскольку не желала видеть его безупречное лицо огорченным.

— Если ты думаешь, что поохотится как можно быстрее, это хорошая идея, я все равно это сделаю, но думаю, что сначала можно дать Элис то, что ей хочется, — я продолжила. — Предполагаю, что наряд для меня уже готов? — спросила я, поворачиваясь к самой маленькой из вампиров.

Элис быстро кивнула, все еще с широкой взволнованной улыбкой.

— Пошли, — скомандовала она и провела мимо всех остальных к выходу из комнаты и дальше по ступенькам. Эсме пока еще не принималась за эту часть дома — или, возможно, ждала, пока привезут материалы. Мы добрались до комнаты, которую, судя по декору, Элис выбрала себе. (Как и в Форксе, Джаспер, видимо, жил с ней, но его личность не так прослеживалась в обстановке.) Элис тут же вручила мне голубое шелковое платье; когда она расправила его, я учуяла запах ткани и услышала уникальный звук ее шелеста.

— Элис, это не похоже на то, что я бы выбрала себе, — отметила я.

— Ну пожалуйста, хотя бы в этот раз? — умоляюще сказала Элис. — Ты же увидишь себя впервые, это уникальный случай. Нужно нечто симпатичное. И это точно твой размер, больше никому не подойдет. Слишком короткое для Розали, слишком длинное для меня и слишком маленькое для Эсме. Оно только твое. Пожалуйста?

Я вздохнула и потянулась за платьем, когда услышала как кто-то поднимается по ступенькам. Я повернула голову так, чтобы посмотреть периферийным зрением: Джаспер. Он выглядел нервным, словно ожидал, что что-то случится.

— Я всего лишь собираюсь переодеться, Джаспер, — сказала я ему, немного раздраженная — я подавила эту эмоцию, как только заметила ее, чтобы предотвратить ее расширение и захват моего нового и улучшенного мозга, — я бы предпочла, чтобы тебя не было здесь, если можно.

Последние слова прозвучали саркастично. Я правда не хотела, чтобы он шел за мной. Я ощутила, как рычание зарождается у меня в горле, но при помощи инстинкта, которого шрамы Джаспера заставляли кричать “опасность!”, сдержала его. Это бы только оправдало его опасения.

Он тихо скрежетнул зубами.

— Я бы чувствовал себя лучше, если бы ты поохотилась, — прошептал он.

— А я бы чувствовала себя лучше, если бы окружающие прекратили поднимать эту тему, — огрызнулась я, касаясь горла рукой. Моя кожа, предположительно, была такой же холодной, как и у любого вампира, но сама я этого не ощущала. Хотя это касалось только температуры: кожа была невероятно гладкой и несмотря на то, что я легко могла сжать пальцами свое горло, любому невампиру моя кожа показалась бы твердой как скала. — Это неприятно. Все в порядке, когда я думаю о чем-то другом.

Он нахмурился, продолжая следить за мной. Я закатила глаза, со скоростью молнии досчитала про себя до десяти и закрыла перед ним дверь. Элис хихикнула.

— Все в порядке, Джас, — крикнула она через дверь, — с Беллой все отлично, честное слово.

Я переоделась. Платье было достаточно облегающим, хотя застежка была довольно длинной, чтобы я могла застегнуть ее, не порвав ничего. Я обнаружила, что достаточно чувствительна, чтобы отслеживать натяжение ткани: я всегда могла остановить движение до повреждения ткани, хотя с моей силой ничего не стоило порвать платье в клочья. Или дом. Или весь фьорд. Что интересно, твердость моей кожи никак не влияла на тактильную чувствительность. Она улучшилась как и остальные чувства. Я могла чувствовать каждую нитку ткани отдельно, когда снимала юбку и ощущала как она падает на пол.

— Ощущения такие захватывающие, — выдохнула я в сторону Элис. Потом я посмотрела на лампочку в комнате, восторгаясь цветом. Сложила юбку и разгладила ее снова пальцами. — Шелк замечателен. Ультрафиолет прекрасен…

— Ты прекрасна! — прорвало Элис. — Давай, давай, Эсме принесла тебе зеркало, оно в комнате, где ты проходила обращение. Спускайся и взгляни!