Он выглядел немного ошеломленным.

— Извини.

— Извинения приняты.

Мы подошли к пикапу, и я открыла дверь.

— Снова убегаешь? — спросил он.

— Не знаю, сколько времени у меня займет ваше изучение, поэтому я хочу съездить домой и убедиться, что, когда отец придет домой, у него будет хотя бы сэндвич, чтобы перекусить. Если хочешь, то можешь поехать со мной — все равно потом вместе направимся на место встречи, — я снова пожала плечами, в попытке выглядеть непринужденно, хотя и начала ощущать себя немного неудобно в связи с тем, что Эдвард был влюблен в меня. Это не было бы столь сложно, будь я, по крайней мере, вампиром. Немалую роль в ситуации играла его жажда крови: контроль Эдварда мог в определенной степени основываться на социальном окружении, и я не знала, справится ли он с жаждой при физическом контакте.

И если — после того как обдумаю это более тщательно — я решу, что не заинтересована в нем, я не была уверена, что смогу сама избавиться от него.

Он забрался на пассажирское сиденье, пока я пыталась скрыть тревогу, поднявшуюся из-за этих мыслей. Я выехала с парковки на дорогу, пытаясь удержать себя от дальнейших размышлений до тех пор, пока не вылезу из-за руля машины. Будет безопасней волноваться о своей свободе выбора, когда в моих руках будет не руль, а банка горчицы.

*

Я не убила нас — ну ладно, себя — по дороге домой. Эдвард сетовал на мое нежелание превышать скорость; я ничего не ответила. Он зашел вслед за мной в дом и сел в кресло, пока я искала ингредиенты для сэндвича.

У меня не было никакой возможности защититься, если Эдвард или любой другой вампир решили бы применить физическое насилие. Со мной было справиться проще чем с мухой — муху хотя бы сложно было поймать. Все вампиры были настолько быстрее меня, что я не смогла бы их даже ударить. Это было бы правдой, даже не будь я действующим чемпионом Мирового Кубка по Неуклюжести. Не только в тех ситуациях, когда вампир решил бы меня убить — я была точно так же уязвима при любом сценарии, где он решил бы ограничить мою свободу передвижения, ранить, отнять мое имущество или вообще сделать все что угодно.

Приготовление сэндвича для Чарли меня успокаивало, так что после первого я начала готовить второй, наполовину по этой причине, наполовину из-за того, что он вполне сможет съесть два. С немного прояснившейся головой я отметила для себя, что в той или иной степени мое положение верно и относительно большинства окружающих людей. Я была Чемпионом по Неуклюжести, не особенно сильной или быстрой, или способной ходить по скользким поверхностям. У меня не было причины ожидать, что я выйду победителем, если, скажем Майк или Эрик решат, что хотят со мной подраться.

Я начала делать третий сэндвич, чтобы упаковать его и взять с собой перекусить, предположив, что у вампиров нет обычной еды. Едой для вампиров служила я. Если “обычный” вампир увидит меня гуляющей с Эдвардом, он решит, что Эдвард просто хочет оставить меня про запас, и только поэтому у меня все еще есть пульс. Вот что делало Эдварда более опасным, чем Майк или Эрик.

Качествами, из-за которых Эдвард становился еще опасней, были его неподконтрольность, его свобода от чужого влияния и — по иронии судьбы — то, что я не была уверена, что не хочу, чтобы он возвращался. Он был неподконтролен, потому что если произойдет что-то неприятное и я приду домой, рассказав Чарли, я ничего не добьюсь — мой отец столь же уязвим, как и я — а к обычным людям можно было бы применить какое-то воздействие. На него нельзя было повлиять, поскольку он мог читать мысли: если бы я попыталась свести Джессику с ним (игнорируя свое предположение, что она уже пыталась сама по себе, и ничего не вышло), он бы увидел это в ее мыслях сразу же, как только она сделала бы первый шаг, и сразу бы понял, что происходит.

И поскольку я не могла с уверенностью сказать, что я совсем не заинтересована в нем и хочу, чтобы он ушел, я не хотела делать что-то радикальное наподобие побега из города посреди ночи в Таиланд. Это могло защитить меня от всех жутких опасностей, связанных с вампирской привязанностью; я подозревала, что, по крайней мере, за мной трудно было бы последовать, пусть даже и вполне возможно с достаточным количеством денег и везения. Если бы я приложила достаточно усилий, я могла бы сделать погоню за мной слишком обременительной. Однако я не могла избежать опасностей, если хотела сохранить преимущества.

*

— Думаю, что ты уже сделала достаточно сэндвичей, верно? — ехидно осведомился он своим медовым голосом. Я посмотрела на свои руки и обнаружила, что держу в руках хлеб для четвертого сэндвича.

— Ой, — смутилась я, положив хлеб обратно, — да, уже хватит, — Я накрыла пластиковой крышкой оба сэндвича для Чарли и положила их в холодильник, упаковала третий и положила его в свой рюкзак. — Думаю, мы можем идти на встречу с твоей семьей.

— Еще рано, — ответил он, — Карлайл немного задержится на работе, а он хотел встретиться с тобой до того, как мы начнем. У нас будет полно времени, если мы отправимся через полчаса, даже не превышая скорость, — последнюю фразу он произнес насмешливым тоном.

— Ты же знаешь, что мой отец полицейский, — отметила я, присаживаясь.

— Да, знаю. Припоминаю, что ты еще и пристегиваешься, — сказал он.

— Я начинаю думать, что поездка с тобой за рулем не будет хорошей идеей, — ответила я.

— Скорее всего, ездить со мной безопаснее, чем с тобой, — возразил он, — больше опыта, лучше рефлексы.

— И страшнее столкновение, если ты все же попадешь в аварию, — парировала я. — Если ты столкнешься с кем-либо на ста пятидесяти милях в час. Наш спор постепенно переходит в ту плоскость, где оппоненты аргументируют ответы с помощью расчетов, а я предпочитаю сохранить мою терпимость к математике для домашней работы по тригонометрии.

— Возможно, мне самому стоит отвезти тебя в наш дом, — сказал он.

— Ты собираешься гнать на 150 милях в час? Учитывая, что Элис не видела меня мертвой, я предпочту пережить любые дополнительные риски, связанные с моим вождением, нежели испытать смертельный ужас.

— Если ты думаешь, что уже бессмертна, почему тебя это может ужаснуть? — спросил он несчастным голосом — то ли он все еще сокрушался о том, что я буду вампиром, то ли имел в виду наш более мелкий текущий спор? Я не могла точно сказать.

— Я пока не столь совершенна, чтобы испытывать только те эмоции, которые имеют смысл, — сказала я, — в любом случае, я предпочитаю не передвигаться на скорости в 150 миль в час на машине, в независимости от того, опасно это для меня или нет. Я предпочитаю не совершать поступки, которые могли бы шокировать Чарли; я предпочитаю не совершать действия, которые бы заставили посторонних людей думать, что они в опасности; и мне вроде как нравится ландшафт в округе. Из-за того, что я боюсь ехать на скорости в 150 миль в час, я стараюсь водить более осторожно, я сбрасываю скорость, если стрелка спидометра уходит слишком далеко вправо, это означает, что в данном случае страх помогает мне добиться желаемого результата.

Мой монолог, похоже, снова потряс Эдварда.

— Ты удивительный человек, Белла, — сказал он после небольшой паузы.

— Спасибо.

Рене всегда утверждала, что комплименты — это подарки, которые нужно принимать, и что грубо отказываться от них, какими бы глупыми они не были; я была согласна с ней, и прилагала постоянные усилия, чтобы претворить теорию в практику. Я осознала, что многое взяла от родителей, когда мне было еще пятнадцать. Существовали устойчивые и надежные механизмы, гарантирующие, что я буду похожа на них, и в те времена, когда на меня не нападает подростковая злость, я люблю своих родителей и знаю, что в мире полно людей гораздо хуже них. Это не значит, что я не работаю над искоренением их худших качеств — Рене, например, капризна — это качество я сознательно пыталась убрать в себе. Это получилось у меня удивительно легко, так что мне пришла мысль, что в этом отношении я, возможно, просто пошла в отца (он был спокойным и ответственным человеком).