Да, жена Гарри действительно была предназначена ему судьбой, чтобы провести с ней вечность. Наверное, это должно было умилять и выглядеть очень трогательно, вот только “вечность” в данном случае, похоже, закончится очень скоро. Сью иногда полностью теряла сознание. Обычно это длилось несколько минут, но Гарри при этом всегда впадал в панику. Даже если она была в сознании или просто спала, ему было плохо. Он мерил шагами дом. Он робко брал Сью за руку, при этом жутко пугаясь, что может причинить ей боль и ещё больше увеличить нагрузку на ее перегруженный организм. Он призывал каждого человека-не-волка из резервации сдать кровь для Сью. У него всего один раз это получилось, но он удваивал усилия каждый раз, когда она снова отключалась или кривилась при виде миски с кровью животных.

Я не особо могла ей помочь. Я рассказала Гарри абсолютно обо всем, о чем поведали мне Науэль и Уйлин, а больше никакого опыта у меня не было. Сью была твердо уверена, что я не отправлюсь домой — если ребенок, Коди или Майя, будет прогрызать себе путь сквозь свою оболочку, то присутствие вампира может помочь быстрее пройти эту часть процедуры, чтобы Сью начала обращение в вампира. Клыки и челюсти волков были достаточно острыми, чтобы разрезать кожу вампиров, и, возможно, могли открыть оболочку, но в своей звериной форме они не были способны сделать это очень аккуратно.

Я вдоль и поперек прошерстила дом семьи Калленов в Форксе и в итоге нашла комплект медицинского оборудования. Я не опознала большую часть инструментов, но нашла несколько шприцов, похожих на те, с помощью которых был обращен Иларио. Я взяла их с собой, и больше мне стало нечего делать до того часа, когда смертоносное дитя появится на свет. В основном я слонялась без дела, мечтая, чтобы Эдвард был рядом со мной, и благосклонно слушала рассказы Сета о драмах в стае, которые отвлекали его от тяжелого положения матери.

— Сэм сейчас в стае Бекки, так что, думаю, Ли чувствует себя немного лучше в волчьей шкуре, — рассказал он однажды вечером. Мы бродили по пляжу. — Для решения ему потребовалось больше времени, чем большинству из нас, но, думаю, возможно, перейдя к Бекки, он просто хотел проявить доброту к Ли. — С самого приезда я не разговаривала с Бекки или с кем-либо из ее стаи. Они придерживались той части резервации, где не было дома Клируотеров. Они пришли к нелегкому соглашению, чтобы оставить Коди-Майю в живых, если она-он не обречены на то, чтобы стать исчадием ада.

— Ну, я не думаю, что его запечатление на Эмили заставило его возненавидеть Ли, — сказала я. — Чёрт возьми, Бекки разделила целую стаю, сопротивляясь голосу Альфы, из-за разногласий с Рейчел, но я не думаю, что они ненавидят друг друга. Обычная любовь, конечно, не такая мощная штука, как ее волшебная разновидность, но тоже кое-что.

— Я не думаю, что Сэм ненавидит её, но, похоже, что Ли в этом уверена, — сказал Сет.

— Разве чтение мыслей между всеми вами не упрощает дело?

— Нас очень много. Сейчас полегче, когда осталась всего половина, но слишком много того, за чем приходится следить, много голосов. Ли вообще не хочет слышать Сэма, так что, думаю, она даже не попыталась проверить, ненавидит он ее или нет.

— А что ты думаешь о запечатлении? — спросила я. -У вас ведь уже сколько — пятеро запечатлились?

— Да, — сказал Сет. — Не думаю, что мне этого хочется. Кажется, что от запечатления всем только хуже.

— Джареду хуже не стало, — заметила я, имея в виду парня, который влюбился в свою одноклассницу, после чего выяснилось, что она давно была в него влюблена.

— Да, ему повезло, — согласился Сет. — Но у остальных — стало, хотя бы на чуть-чуть. Сэму просто пришлось хуже всех.

— А что с тем парнем, который влюбился в девушку из Форкса? — спросила я. — Что из этого вышло? Я не в курсе подробностей.

— Её отец — типа расист, — ответил Сет. — Ему не нравится, что она с ним встречается, а так как она не может сказать ему причину, он думает, что она просто пытается его позлить.

— Ой-ей. Надеюсь, парень сможет сдержаться и не откусить её отцу голову.

— Один раз это почти произошло, — серьезно заметил Сет. — Нам тяжело сдерживаться. Мы предназначены для защиты человеческих жизней, в этом весь смысл, но в придачу мы получили вот такой темперамент.

— Со временем становится легче? — спросила я.

— Ну да, — ответил Сет, — а ещё мы быстро излечиваемся, и Рейчел грамотно следит, чтобы те из нас, у кого был трудный день, оказывались подальше от тех людей, кто не в стае. Я нормально справляюсь, получше некоторых.

Я кивнула.

— Ты кажешься достаточно спокойным. Ты даже переносишь мое общество и аромат злых, мятных цветов.

— Хорошо, что я могу, потому что сейчас мой отец тоже вампир, а моя мама… станет им, — вновь встревожено сказал Сет. А ведь смысл этой прогулки был в том, чтобы отвлечь его…

— Я надеюсь, что в конце концов смогу убедить отца обратиться, — сказала я, вместо того, чтобы строить догадки о том, как полувампир будет пахнуть для оборотня.

— Как? — спросил Сет.

— Ну, одним из вас он быть не может, и полувампиром — тоже, а люди — обычные люди — они ведь… — говорить с ребенком, у которого умирает мать, о том, что люди смертны, казалось плохой идеей, хотя, возможно, вероятность избежать смерти у нее больше, чем у моих медленно стареющих родителей. — …Ну просто не настолько крутые.

— По большему счету, в том, чтобы быть волком, есть много хорошего, — философски заметил Сет, а потом добавил:

— Хочешь пробежаться?

Он перекинулся, и мы добежали до пустынного пляжа — я выиграла только чудом. Рейчел была быстрей меня, но и быстрее большинства волков.

Когда я в следующий раз забежала проверить Сью, ей стало хуже.

Каждый раз, когда я навещала её, она выглядела хуже, чем в предыдущий раз, и это всегда заставало меня врасплох.

*

— Как насчёт такой идеи, — сказала я Сью после того, как провела в резервации уже больше недели.

— Если в неё входит позвать твоего мужа — ответ “нет”, — отрезала Сью.

— Не входит, — успокоила я. — Или не обязательно, в любом случае. Но Науэль родился не просто здоровым, он мог сам передвигаться — он прожил целых три дня вообще безо всякой помощи или заботы, посреди джунглей, а когда Уйлин снова смогла передвигаться, он оказался совершенно цел и невредим. У тебя больше нет доноров, кто мог бы безопасно снабжать тебя кровью, ты постоянно теряешь сознание, у тебя бог знает сколько сломанных ребер — если у тебя сломается позвоночник или ребенок сумеет оторвать плаценту — он может закончить тем, что погубит сам себя.

— Я слушаю, — осторожно ответила Сью.

— Кесарево, — сказала я. — Один большой разрез — вынимаем ребенка из оболочки — и всё, затем начинаем твое обращение, потому что если даже ты магическим образом прямо сейчас перестанешь быть беременной, я не знаю, сможешь ли ты выжить в долгосрочной перспективе — настолько ты кажешься слабой. У меня нет ресурсов, чтобы ввести тебя в кому, но без комы обращение не становится менее эффективным, просто немного более неприятным. Я или Гарри сможем раскрыть оболочку — задержим дыхание, примем все меры предосторожности, вместо того, чтобы вдыхать запах твоей крови, когда ребенок неожиданно начнет прогрызать себе путь наружу. Ребенок будет недоношенным, но с ним все должно быть в порядке.

— Я вынашиваю ребенка уже три недели из тех четырех, что предположительно отведены на всю беременность, — сказала Сью. — Это не просто “немного недоношенный”, это как стимулировать роды во втором триместре.

— В конце второго триместра, и ещё — мы не знаем, как эти существа решают, что пора прогрызать себе путь из чрева матери, — сказала я. — Мы знаем, что Науэль был не просто чуть более развит, чем человеческий младенец, когда только родился. Мы знаем, что твой живот достаточно большой, чтобы содержать младенца вполне нормального размера, или даже двух. Мы сейчас не говорим о том, чтобы достать из него существо двух дюймов длиной с несформировавшимися внутренними органами. Так как твоему ребенку будет обеспечен хороший уход — ему не придется самому искать себе пищу посреди неизвестной местности, — я искренне считаю, что для вас обоих будет безопасней провести операцию сейчас, чем потом доставать ребенка в авральном режиме.