– Совсем скоро у тебя появится право распоряжаться своей жизнью так, как ты захочешь, – нехотя произнёс Доминик. Он совсем не хотел настраивать мальчишку против собственного отца, к подобным низостям он не был готов.

– Неужели так необходимо его присутствие в моей жизни? Почему я не могу видеть папу тогда, когда захочу? – он зажмурился. – Иногда он был так нужен мне, но я оставался один – пытался самостоятельно решить навалившиеся проблемы, не дожидаясь чьей-либо помощи. Про Пола вы и сами всё знаете…

Увы, Доминик знал. И про безответственность старшего, и про безразличие, откровенно читаемое в его глазах и про кое-что другое, о чём хотелось думать меньше всего. Проблема надолго настыла на самой поверхности, без возможности быть решённой. Но подобные переживания были не к месту, и Ховард сосредоточился на чувствах Мэттью.

– Обещай мне, что не наделаешь глупостей, – попросил Доминик, удерживая обеими руками подростка за плечи.

– Глупости мне хочется делать только рядом с вами, – Беллами улыбнулся, – но вас не будет.

– Это не надолго, поэтому возьми себя в руки и посвяти сегодняшний вечер отцу, раз уж он приехал. Не отправлять же его обратно, правда ведь?

– Он и не захочет уезжать, – уже спокойно сказали в ответ. – Я обещаю, сэр.

– Если что-то будет беспокоить тебя, можешь позвонить или написать в любое время, даже ночью, – Доминику так сильно хотелось обнять его и прижать к себе, оставляя лёгкий поцелуй в сладко пахнущих волосах, но держать себя в руках оставалось первостепенной задачей.

– Хорошо, – буркнул Мэттью. – А что насчёт концерта в воскресенье?

– Мы разберёмся с этим, – пообещал Ховард. – Делай то, что должен, и тогда проблем будет гораздо меньше. А ещё, – он склонился чуть ниже, – будь послушным мальчиком до того момента, когда ты скажешь ему о своих воскресных делах.

– Я понял, – Беллами довольно улыбнулся. – До встречи, мистер Ховард, – он быстро и порывисто обнял его за плечи, утягивая на себя из-за невысокого роста, а после, отстранившись, резко развернулся и зашагал в сторону дома, чтобы так же быстро исчезнуть за дверью.

Доминик не сомневался, что тот всё сделает правильно.

***

Субботу Доминик решил разумно посвятить самому себе. Отправился в крупный супермаркет, взял приличных размеров тележку и принялся бродить по необъятному залу, то и дело сталкиваясь с кем-либо ею – вечер выходного дня отправлял за покупками не только одинокого в этот день учителя английского языка. Он находил в этом успокоение – копаясь в многочисленных наименованиях, перебирая свежие овощи и фрукты, старательно выбирая те, посимпатичнее, в конце концов так и не положив ни один из них в тележку. Подобное занятие заняло у него два с половиной часа, и, казалось бы, должно было забрать все оставшиеся силы – после длинной рабочей недели. Радовало то, что в первую субботу после каникул директор не стал планировать никаких школьных мероприятий, давая всем, ещё не успевшим приноровиться к раннему подъёму, отдохнуть целых два дня. Доминик планировал провести выходные с пользой, несмотря на то, что завтра он вряд ли увидит Мэттью, и это не расстраивало, а напротив – давало передышку им обоим, а также возможность первому провести время с отцом. Как бы ему ни нравился подобный досуг, из этого определённо можно было извлечь пользу и даже удовольствие. Возможно, он упрямился из-за обиды, вполне понятной и имеющей все основания на существование, но это не значило, что нужно тут же отказываться от отца, избегать встреч с ним и всячески выказывать своё недовольство.

Доминик прекрасно помнил, какие отношения у него складывались с отцом в столь деликатном возрасте. Будучи ребёнком, купающимся во внимании родителей, да и вообще обеспеченным многим, Ховард не спешил дарить свою любовь в ответ, капризничая и сбегая из дома по любому поводу. Тогда они только познакомились с Хейли, и это стало прекрасным поводом наладить отношения – скрыться с глаз взрослых где-нибудь на берегу реки, а уже вечером виновато отмалчиваться о месте своего дневного пребывания. Ему не нужно было прятаться или отгораживаться от родителей воображаемой стеной – для этого просто не возникало повода, – но упрямство, диктуемое бурлящими гормонами, всячески подначивало делать всё наоборот. Возможно, Беллами, лишённый таких привилегий, напротив, будет вести себя совершенно иначе – противоположно тому поведению, которое Ховард так хорошо запомнил, даже спустя столько лет стыдясь его. Ничего до вчерашнего дня не говорило о том, что Мэттью имеет скверный характер или излишнее упрямство. Он, безусловно, не был идеальным ребёнком – капризничал, болтал слишком много, вёл себя не очень вежливо, орудуя за столом прямо пальцами, а ещё расстраивался из-за мелочей, начиная воротить нос. Это нисколько не смущало, учитывая опыт Доминика в попытках направить лишнюю энергию подростков в нужное русло. Он уже и не мог вспомнить, по какой именно причине выбрал среднюю школу для преподавания, но это его определённо устраивало, ведь он не понаслышке знал, какими циничными и жестокими могут быть подростки в старшей школе. Отдельные экземпляры встречались и на параллели Мэттью, но неразрешимых конфликтов обычно не возникало, и всё решалось мирным путём.

За размышлениями корзина будто бы по мановению волшебной палочки незаметно наполнилась продуктами, а необходимость сверяться со списком покупок отпала сама по себе по причине лени, внезапно одолевшей Ховарда. Он окинул груду еды довольным взглядом и направился к кассам, чтобы за всё это заплатить, потратив честно заработанные на ораторском искусстве деньги.

***

Уже на выходе из супермаркета, Доминика кто-то позвал. Без имени, бесцеремонно крикнув «эй!» и ухватив за плечо уверенными пальцами, принадлежащими явно мужчине. Голос показался знакомым, но не из разряда тех, что ему доводилось слышать каждый день – так, может быть, минутное общение где-нибудь в коридоре школы, с учителем музыки у младшей школы, или же соседом через десять домов вдоль по улице, с которым видеться доводилось пару раз в год, и то – кивая друг другу, заканчивая на этом так и не начавшуюся беседу…

– Я думал, ты меня не услышал, – мужчина оказался рядом, стоя неприлично близко.

– Том, – практически на автомате ответил Доминик, удивлённо вскидывая голову. Имя само по себе всплыло в голове, срываясь с губ.

– Ты запомнил моё имя, это так мило, – тот улыбался откровенно довольной улыбкой и щурился от солнечного света, изрядно надоедающего своими не по-зимнему яркими лучами.

– У меня хорошая память на имена, я же всё-таки учитель, – небрежно отмахнулся Ховард, пожав плечами.

– Тот самый учитель? Обучающий несносных детишек и следящий за тем, чтобы губку для доски никто не прихватил с собой?

– Да, что-то типа того, – Доминик улыбнулся в ответ.

– Наверное, у тебя железное терпение, – протянул со странной интонацией в голосе Том. – Не удивительно, что в прошлый раз ты меня отшил.

– Мне жаль, что это выглядело именно так, – на этот раз пришлось соврать. Жаль нисколько ни было, ведь уже в тот момент было ясно, из-за кого вечером захочется провести время не с книжкой в руках, а исследуя сайты о моральных отклонениях.

– Хочешь сказать, у меня есть ещё один шанс? – не преминул воспользоваться шансом нахальный мужчина, от прямолинейности которого почему-то не хотелось сбежать сию секунду.

– Нет, – твёрдо ответил Ховард.

– У тебя есть приятель? – спросил Том, не размениваясь на тактичные любезности.

– Что-то вроде… – Доминик запнулся. – Да, есть.

– Готов поспорить, он очень хорош, раз уж ты второй раз отшиваешь меня, – усмехнулись в ответ и растянули улыбку в нечто совершенно неприличное. – Наверное, он крупнее тебя в раза полтора, у него тёмные волосы и светлые глаза, – принялся перечислять он, – и он творит в постели нечто невообразимое с тобой.