Беллами кивнул, исчезая из виду.

***

После череды скучных часов, наступил долгожданный обед. Директор школы напомнил всем учителям, кто отметился в их общем кабинете, что конец обеда передвинут на чуть раннее время, чтобы успеть провести собрание, которое вряд ли должно было нести в себе что-то важное – планёрка для галочки, скорее. Но против правил идти не хотелось, и, бегло перекусив и зацепив взглядом Мэттью в столовой, Доминик отправился в зал. У него оставалось время на самого себя, и он решил сделать то, что должен был ещё позавчера, – включить телефон. Усевшись на последний ряд, он достал аппарат из кармана пиджака и положил его к себе на колени, смотря с каким-то благоговейным трепетом, будто бы бездушная техника с секунды на секунду должна была рассказать все свои секреты, даже не включаясь. Но чуда не произошло, и, подержав нужную кнопку пару секунд, он увидел приветствие на экране. Несколько секунд телефон искал сеть, а после принялся демонстрировать одно за другим сообщения.

«Спасибо за незабываемое путешествие, сэр»

«Что-то случилось? Видели бы вы своё лицо, когда уходили домой! Оно было белее снега»

«Чем вы завтра планируете заняться? Если можно, я мог бы прийти к вам в гости»

«Сообщение не дошло, и вы не отвечаете… :(»

Далее следовала череда практически одинаковых посланий, и Доминик устыдился своего ребяческого поведения. Разве Мэттью был виноват в том, что произошло? Единственной его виной было то, что он привязался к человеку, который даже желая дать ему всё, не мог сделать этого физически, хотя бы в силу общественных норм.

Одно сообщение всё же выбивалось из череды похожих.

«Что бы ни случилось, мы увидимся в школе. Я уже скучаю по вам, хоть мы и не виделись… пятнадцать часов и тридцать восемь минут»

Улыбнувшись совсем уж самодовольно, Ховард пообещал себе, что обязательно попытается объясниться с Мэттью. Ему не дозволено разглашать суть разговора с Полом, но оговорок о том, что нельзя успокоить подростка сторонними фразами так же не было. Он быстро начал набирать текст, только и успевая переносить пальцы с буквы на букву – хотелось как можно быстрее оповестить Беллами об эмоциях, которые овладели им на обеденном перерыве.

***

Мистер Ливингстон заявился в последнюю минуту, когда все учителя уже собрались в зале, ожидая появления директора. Он извинился, по пути начиная перебирать какие-то бумаги, поправил очки и встал за кафедру, сосредотачивая всё внимание на листках перед собой. Говоря быстро и информативно, ему удалось поведать о ситуации в школе в считанные минуты, и вопросов ни у кого больше не оставалось, да и желание поскорей заняться делами нервно подбрасывало на месте, чего Ховард старался никому не демонстрировать. Рядом тихо щебетали две учительницы, то хихикая, то косясь на остальных, а впереди было несколько свободных рядов, которые никто так и не занял. Едва только Доминик попытался сосредоточиться на том, что говорил директор, тот обратился к нему:

– …дополнительных занятий. Верно, мистер Ховард?

Тому не оставалось ничего, кроме как кивнуть, надеясь, что его не обрекали на пожизненную отработку с нерадивыми учениками.

– Я слышал, что вы занимаетесь с мистером Беллами, десятого года обучения.

Все взгляды незамедлительно обратились к нему, и Доминик серьёзно кивнул, прочищая горло.

– Да, но он делает большие успехи, и необходимость этих занятий совсем скоро…

– Значит, вы не будете против позаниматься с другими учениками, кому так же тяжко даются два ваших предмета? – этого он и боялся.

– Конечно же, не буду, – другого ответа мистер Ливингстон бы не принял. – С великой радостью.

Директор и раньше не считал зазорным поручать ему разного рода задания – от посещения дней открытых дверей до субботних ярмарок, – но тогда это было спасением от гнетущего одиночества, а теперь звучало почти как приговор. Это означало, что два или три раза в неделю он должен будет оставаться в школе часов до пяти, отдавая своё личное время отстающим ученикам. Открытым вопросом оставалось то, откуда глава школы мог узнать об их с Мэттью «занятиях».

– Миссис Беллами на собрании родителей сказала, что оценки Мэттью улучшились, поэтому будет замечательно, если вы…

Мистер Ливингстон продолжил болтать под одобрительные кивки других учителей, а Доминик едва заметно усмехнулся, понимая, что таким образом вполне себе удобно организовал им с Мэттью время для двоих. Об этом знали учителя, директор и сама Мэрилин, поэтому необходимости скрываться и хитрить больше не возникало. Единственной проблемой были другие ученики, кому требовались знания Ховарда во внеурочное время. Если раньше Доминик с радостью бы принялся делать это, чем он и занимался время от времени, когда один из обеспокоенных оценками своего чада родитель подходил к нему перед занятиями или после них, чтобы слёзно начать умолять о факультативных занятиях, то теперь он и сам не знал, как именно относиться к возникшей ситуации. Доминик и сейчас испытывал странные ощущения, потому что по-прежнему хотелось помогать детям – разве не для этого он учился столько лет? – но желание мчаться домой, прихватив с собой болтающего всю дорогу Мэттью, подстёгивало к сомнениям и эгоистичным мыслям. Решив, что нужно дать себе время на раздумья, он невольно начал составлять общие фразы в голове, которыми потом будет объяснять Беллами необходимость таких перемен.

***

Как и предполагалось, тот ждал в машине, уткнувшись в свой телефон и что-то напевая себе под нос. Он, наверняка, включил радио, или же воткнул в уши наушники, чтобы занять себя чем-то в ожидании учителя. Когда Ховард приблизился, Мэттью не обратил на него внимания, и стало видно, что у него закрыты глаза, а голова чуть покачивалась в такт музыки, которую стало слышно и на улице, и расслабленная поза говорила о том, что лишние минуты в машине его нисколько не напрягали. Прядь волос упала ему на лицо, и он вздёрнул подбородок, чтобы убрать её; Доминик загляделся на несколько секунд, наслаждаясь зрелищем.

Он как можно тише открыл дверь и буквально тенью скользнул на водительское место, как ни в чём не бывало кладя руки на руль. Беллами тут же спохватился и принялся остервенело выдирать наушники из ушей, удивлённо глазея на учителя, сидящего рядом и ухмыляющегося как-то совсем неприлично дерзко. Доминик чувствовал себя на удивление хорошо, едва ли не физически ощущая, как по венам струится отменное настроение. Стоило ему только увидеть Мэттью в машине, на сердце потеплело, а светящее ярко солнце не могло конкурировать по температуре с горячкой, овладевшей им.

– Вы меня напугали! – выдал незамедлительно Беллами, начиная чуть подрагивающими пальцами собирать наушники в карман куртки. – Снова.

– Прости меня, – извинился Доминик сразу за всё. На языке вертелись тысячи оправданий, но они вряд ли бы прозвучали достаточно весомо, посему лучше было вовсе промолчать.

– Я прощу, если обещаете больше так не делать.

– Обещаю, Мэттью, – хотелось взять его за руку и сжать её легко, но близость школы и периодически проходящие мимо ученики усложняли задачу. – Мне нужно было подумать над определёнными вещами, – сказал он, – и некоторые из них меня очень сильно обеспокоили.

– Хотелось бы мне сказать, что я всё понимаю, но я ничего не понимаю, – Беллами сцепил пальцы в замок и принялся вертеть ими по всякому, глядя вперёд.

– Знаешь, у меня есть две новости, – решил сменить тему Ховард, заводя мотор. – Я расскажу тебе их, когда мы приедем домой. Закажем пиццу, посмотрим какую-нибудь глупую передачку, поваляемся на диване…