Доминик бывал в школе по субботам раз или два в месяц, не отлынивая особенно от этого, но и не проявляя какой-либо похвальной инициативы. Он относился к работе почти скептически – этот труд приносил ему заработок, а дети не так уж и раздражали, посему ему не с руки было замыкаться в себе, отсекая все контакты со школьным сообществом. Директор лишь благосклонно улыбнулся, заметив его, идущего по коридору, и Доминик ответил ему с не меньшей долей едва сдерживаемого скептицизма.

Беллами отыскался у стендов с купонами на скидку дополнительных занятий по любому из школьных предметов, и Ховард едва сдерживался, чтобы не попросить один, чтобы помочь тому в этом благородном деле.

– Как идёт раздача свободного времени учителей? – Доминик подошёл сзади, опустив руку ему на плечо, и Мэттью вздрогнул, резко оборачиваясь.

– Я бы хотел сказать, что ярмарка в самом разгаре, но выпавший снег сбил с толку всех желающих, – он сгрёб пальцами купоны и начал складывать в папку, лежавшую на столе.

– В следующую субботу у тебя обязательно получится, это всё плохая погода.

Кивнув и продолжив своё занятие, Беллами закончил сборы и сложил немногочисленные вещи в рюкзак, тут же забрасывая его на плечи. Он предусмотрительно переоделся из лёгкой куртки в более тёплую, и был облачён на этот раз в простые голубые джинсы – Доминик впервые видел его в обычной одежде, потому как ношение школьной формы по будним дням было обязательным.

– Может быть… может быть, мы могли бы прогуляться? – нерешительность Беллами удивляла, потому как это именно он был инициатором во всех делах, когда Доминик ленился или в первое время и вовсе пытался уйти от его навязчивости, убеждая себя, что ему не нужен ни друг, ни кто-либо ещё.

Словосочетание «кто-нибудь» уже давно не вязалось с окружающими людьми, но в голову Доминика сама по себе закралась мысль о том, что любое неосторожное движение могло бы принести кучу проблем. Он старался не смотреть на то, как Мэттью потягивался на сидении, закидывая руки назад и извиваясь всем телом, прежде чем не скинуть ботинки, забираясь с ногами на сидение. Беллами вёл себя как ребёнок, он и был ребёнком, и это пугало больше всего.

Думал ли Доминик о том, какие мысли могут однажды посетить его голову? Никогда прежде он даже не задумывался о подобном, не рассматривал девушек-старшеклассниц, выглядящих почти в два раза старше своего возраста, в каком-то определённом ключе, который включал бы сексуальный подтекст, и всё потому что его и вовсе никогда не интересовал противоположный пол. А все тяготы переходного возраста и осознания собственной гомосексуальности обошли его стороной, когда он просто предстал перед выбором – любить тот пол, к которому тянуло, или же мучиться бесполезными терзаниями, которые были бы не в силах изменить ход вещей.

– Сэр?

Ховард нашёл себя вновь, вцепившись в руль и рассматривая бездумным взглядом лениво скребущие по стеклу «дворники» машины. Позволяя Мэттью быть рядом с собой, он привязался к нему сильней, чем мог представить.

– Вы не против прогуляться?

Понимая, что так и не ответил на заданный ещё несколько минут вопрос, Доминик спохватился и завёл мотор, пристёгивая ремень безопасности, красноречиво глядя на Беллами, который, закатив глаза, сделал то же самое.

– Я не против, – ответил, наконец, Доминик и машина плавно сделала задний ход, выезжая со стоянки.

Школьники уже разбрелись с ярмарки – кто на остановку, кто в надежде добраться до дома своими силами, а учителя, которым не повезло остаться на дежурство, наверняка торчали в здании школы, прохаживаясь там между кабинетами в надежде уйти с работы пораньше.

– Или вы могли бы заехать к нам домой, – этого Доминик точно не ожидал. – Со вчерашнего ужина осталось много еды, а один я вряд ли справлюсь.

– Нужно было завернуть маме с собой на работу, – мягко пожурил его Ховард, а Мэттью в ответ чуть скривил губы.

– Я сделал это, но она работает сутками, и я вижу её довольно редко; вчера был первый раз за месяц, когда она ночевала дома, – он помолчал несколько секунд, а после добавил, понимая, что нужно объяснить причину подобного трудоголизма: – Она врач в местном госпитале.

И тогда Доминик понял, откуда у Мэттью такая невероятная тяга к справедливости и желанию помочь близким и не очень людям. Он растрачивал всю энергию, забывая оставить напоследок для самого себя, и обычно под конец учебного дня бывал сильно измотан бесконечными передвижениями и попытками разговорить Доминика. Но тот, сам того не замечая, начинал ждать подобных монологов, чтобы под конец вставить свою малозначимую реплику, которая всё же подытоживала зачастую всё то, что Беллами наговорил.

– Так вы зайдёте? – настойчивость Мэттью не напрягала, но Доминик всё равно опасливо покосился по сторонам, когда остановил машину возле его дома, словно он совершал какое-то особо тяжкое преступление, только ступив на порог его дома.

– Да, почему бы и нет, – он изо всех сил старался придать своему голосу беспечности.

***

Мэттью, как гостеприимный хозяин, тут же развил бурную деятельность, стоило Доминику ступить на порог его дома. Предложил ему вешалку для пальто, указывая на ванную, виднеющуюся в конце коридора, и исчез на кухне, начиная призывно шуметь там посудой, пока Ховард мыл руки и разглядывал своё лицо в зеркале, висящем над раковиной.

Почему подобные мысли появились у него тогда, когда нужно было как можно меньше думать о собственной ориентации, о том, сколько времени у Доминика никого не было, о том, через что ему пришлось пройти в годы Мэттью, выслушивая от матери нотации о том, что «все нормальные молодые люди уже гуляют не с мальчишками-ровесниками, а с хорошенькими девушками из приличных семей». Но, сколько бы лет ни проходило, хорошеньких девушек в его жизни так и не появлялось, зато в двадцать три он познакомился с Джимом, и через год они уже жили вместе в маленькой тесной квартирке на окраине города. Через пару месяцев Доминик шуточно предложил ему начертить дом их мечты, а тот воспринял это как вызов, и уже через месяц это стало его идеей фикс.

– Я разогрел еду, – послышалось с кухни, и Доминик, вытерев руки полотенцем, висящим на двери ванной комнаты, вышел в коридор, направляясь к Беллами.

Их квартира была стандартной – четверть от одного небольшого дома, тесная, но достаточно вместительная, если грамотно распоряжаться пространством внутри. Доминик, наученный длинными страстными речами Джима о том, как нужно сносить стены и выстраивать их в неожиданных местах, невольно оценил то, где была расположена перегородка между гостиной и кухней, откуда сладко тянуло выпечкой.

– Вы едите мясо? – спросил Мэттью, держа в руках лопатку для готовки, а на его груди болтался простой белый фартук, немного потёртый и заляпанный, но общее впечатление складывалось потрясающее. Его гостеприимность была безумно деликатной, а желание накормить Доминика всем, что он приготовил – ещё более прекрасным, но при этом он не забыл спросить то, что не каждый взрослый человек бы сделал перед тем, как попытаться ублажить ваши вкусовые рецепторы.

– Нет, я не ем мяса, но вижу на столе аппетитное рагу, – Доминик боялся оскорбить порыв Мэттью, и тут же перевёл тему, радуясь, что в арсенале Беллами нашлось что-то сделанное без применения животных жиров.