– И что ты делаешь с ним, позволь спросить? Он ведь не может дать тебе то же самое, что и…

– С чего ты взяла?

– Джим был твоим ровесником, а Мэтт юн и неопытен, и вряд ли ближайшую пару лет будет способен…

– Прекрати говорить пошлыми загадками, Хей, – Доминик ухватил её за руку и потянул на себя.

Та хихикнула и оказалась на нём, продолжая смотреть в глаза.

– Он не может измотать тебя до предела, – она прикрыла глаза, – не может заставить дрожать от сладкого напряжения из-за неведения относительно того, что будет в следующую секунду, потому что вся инициатива лежит исключительно на тебе.

Что-то происходило в этот момент, и Доминик не сразу понял, что именно, расслабленно откинув голову и прикрыв глаза. Слова Хейли будоражили, несмотря на её желание уличить Мэттью в несостоятельности; это смешило и… волновало.

– Он ещё совсем мальчик, мой дорогой, – она вздохнула и сжала его талию коленями, – понятия не имеющий, что нужно такому как ты.

– Что же мне нужно?

Доминик боялся открыть глаза. Он прислушивался к себе, своему телу и отчаянно пытался понять, что именно произойдёт в следующий момент.

– Что ты делаешь с ним? – вместо ответа вновь спросила Хейли, но тут же продолжила наступать: – Ты не мог получить то, что в обычных отношениях люди дают друг другу довольно быстро; ты наверняка не позволяешь ему усердствовать; ты уволился из-за него, боясь попасть под немилость директора и общественности…

Она запнулась и рассмеялась, подаваясь назад и касаясь руками коленей Доминика.

– Если бы я не знала тебя столько лет, подумала бы, что ты идиот.

– Не всё вертится вокруг секса, Хей, – напомнил он. – Тебе ли, как женщине, не знать об этом?

– Кто бы стал терпеть столько? Кому нравится скрываться, как какой-то мелкий воришка?

– Я стал, дорогая. И моё ожидание подошло к концу.

– Оттрахай его хорошенько.

Кажется, в Хейли вселился если не демон, то кто-то очень похожий на него. Но она была просто катастрофически пьяна, и Ховард пожалел, что час назад отыскал в холодильнике добавку к уже выпитому вину.

– Могу поспорить, он уже давно вообразил вас во всех позах, и на каждую успел дважды подро…

– Хейли, – Доминик глянул на неё исподлобья, а та только показала ему язык.

– Назавтра мне станет смертельно стыдно, а пока дай мне насладиться моментом.

Не говоря ни слова, Доминик убрал руку с её талии и сунул в карман, доставая тот самый маленький презент, который купил ей в честь юбилея их знакомства; и пускай дата была не круглой, но это не помешало Доминику позаботиться о сюрпризе. Он вложил ей в пальцы листок бумаги, согнутый пополам.

– Что это? – она открыла глаза.

– Пытаюсь задобрить тебя, чтобы ты прекратила обвинять Мэттью во всех моих проблемах.

– О, поверь мне, если бы я хотела… – она поймала недовольный взгляд Доминика и замолкла, опуская взгляд на листок, который буквально молил о том, чтобы его развернули и прочли содержащийся в нём текст.

«На двадцатипятилетнюю годовщину нашей дружбы я подарю тебе что-нибудь нужное, а пока что это всего лишь оплаченный абонемент на сайте знакомств», – гласила записка.

– Ты невыносимый идиот, – она усмехнулась. – Ты так хочешь, чтобы я вновь обзавелась мужем?

– И детишками, – поддакнул Ховард.

– Ну уж нет. Детишки – это по твоей части.

Доминик сощурился и, ухватив Хейли за талию, перевернулся вместе с ней, оставив её на постели, а сам вскочил на ноги и, в последний раз глянув на неё, покинул спальню. Он знал, что именно она имела в виду. Это была далеко не шутка о роде его деятельности – преподавании в школе, – а лишь грязный, ничем не прикрытый намёк на то, что он и без подобных напоминаний пытался осмыслить с самого декабря.

Он спустился вниз, дошёл до кухни и сел на стул. В доме стояла привычная оглушительная тишина, нарушаемая только редким шумом с улицы. Соседские дети играли во дворе, то и дело посягая на чужую собственность, но бороться с ними было бессмысленным занятием.

В голове продолжало шуметь от выпитого алкоголя, вместо него испарилось всякое желание продолжать развлекаться. Через несколько минут на лестнице послышались шаги, сопровождаемые тихим бормотанием, и под конец Хейли ойкнула, ругаясь отборной бранью. Она надвигалась на кухню как нечто неизбежное, но при этом не забывающее ворчать о неровных ступеньках лестницы и должное извиниться за своё поведение.

– Прости меня, – первым делом произнесла она, появившись в дверях кухни.

– За что? – Доминик выгнул бровь и сложил руки на груди, отчаянно ломая комедию.

– За то, что вела и, возможно, веду себя как дура. И буду вести, – она поморщилась и переступила порог, чтобы сесть на стул рядом.

– Нам нужно завязывать пить так отчаянно, словно мы лишились всех радостей в жизни.

– Если бы у тебя были такие же сумасшедшие родственнички, как у меня, ты бы тоже запил.

– У меня их нет, – пожав плечами, Ховард пытался удержать лицо, но всё равно поморщился.

– Боже, – Хейли вскочила и бросилась обниматься. – Прости меня, Дом, прости.

Доминик был унижен и оскорблён, эгоистично желая отыскать очередной повод задрать нос и сощуриться – так любит делать Мэттью, и эта привычка оказалась заразной. Он вспомнил об Эмме, которая не звонила так давно, что он начинал забывать её голос, а Кэтрин, его племянница, и вовсе, наверное, забыла о его существовании, и уж тем более о трогательном прозвище «дядя Дом».

– Что сегодня с тобой? – он погладил её по спине, и она отстранилась, продолжая держаться пальцами за его плечи.

– Сама не знаю. Прости меня.

– Прогуляемся?

Созрев на вечернюю прогулку, Ховард разумно решил, что свежий воздух не помешает ни ему, ни захмелевшей Хейли, несущей полную околёсицу и слабо себя контролирующей.

– С радостью, – она виновато улыбнулась.

***

По возвращению домой Доминик почувствовал себя вполне сносно. Всю прогулку Хейли то висела на нём, не переставая извиняться за дурацкие вопросы и шутки, то помалкивала, задумавшись о своём. Отставать не хотелось, посему голову наводнили десятки предположений относительно того, чем занимается Мэттью. Обещание не беспокоить его на выходных незамедлительно разбивалось о нетерпение, а напоминание о завтрашнем дне рождения и вовсе отдавало мурашками по всему телу. Даже несмотря на невозможность воплотить задуманное, на душе отчего-то было легко.

Прощаясь с Хейли, Ховард взял с неё обещание хотя бы попытаться воспользоваться его презентом, ведь она ничего не теряла, и всегда можно было гордо удалиться с сайта, не оставив после себя никаких следов. Напоследок она ещё раз назвала этот подарок странным, хмыкнула и через зубы таки дала обещание.

Доминик знал, в чём дело. Знал, но боялся признаться в этом даже самому себе, и уж тем более – выносить вопрос на поверхность, обсуждать его и искать решение. Совместно. Хейли испытывала к нему привязанность исключительно сестринскую, но периодами её любовь к нему приобретала странный оттенок, очерняя их дружбу подобными колкими фразами, брошенными совсем не случайно. Она страшно ревновала, обижалась и, пускай и невольно, обижала своим поведением, после всегда извиняясь по сто раз и отбывая наказание в полном одиночестве неделю-другую. Вряд ли с этим можно было что-то поделать, и Доминик терпел, надеясь, что в этот раз всё будет по-другому. Так продолжалось не один год, и оставалось только смиренно выжидать, когда же она вновь найдёт себя в любви, не пытаясь при этом задеть Доминика.