− Да, − одними губами ответила Эйлин, никак не ожидавшая такого сюрприза, и, почувствовав, как от радости начинает щипать в глазах, всеми силами постаралась сдержать подступившие слезы.

Тобиас аккуратно взял ее руку и, поцеловав палец, надел на него кольцо и охнул от неожиданности, когда Эйлин резко соскочила со стула и, сжав в объятиях, принялась его целовать.

− Я такая балда, ты бы знал, какая, − шептала она, обнимая его, целуя, плача и извиняясь, чувствуя себя сейчас самой счастливой на свете.

− Все нормально, − отвечал он со смехом, вспоминая, как несколько дней назад кричала на него Трейси за то, что извел бедную девочку и она вся мучается в жутких догадках, − сама меня прости за то, что заставил переживать, и давай уже поедем на работу?

Эйлин только кивнула и, всхлипнув, забыв про завтрак, наспех собралась и всю дорогу до больницы то и дело смотрела на кольцо, так красиво сидящее на тонком изящном пальце.

− Это еще не все, − загадочно сказал Тобиас, стоило им войти на территорию больницы, − думается, тебе сейчас нужно пойти в западное крыло. Одной.

Уговаривать Эйлин не потребовалось, и, подстрекаемая интересом, она буквально побежала в указанном направлении и, войдя в помещение, была встречена своей подругой.

− Я же говорила, подожди до конца недели! — сердитым голосом, но улыбаясь, сказала Трейси. − А теперь иди за мной, потому что все только начинается.

Последующие события показались Эйлин прекрасным сном и заставили в который раз постыдиться своих подозрений в измене. Саманта Кристалл, которую Эйлин так часто видела с мужем, оказалось, увлекалась парикмахерским искусством и сумела сделать из ее непослушных волос красивую прическу. В итоге, благодаря талантам подруг, спустя несколько часов Эйлин выглядела если не как принцесса, то, по словам Трейси, самая красивая девушка Англии. И даже платье, хотя и совершенно отличающееся от того, что давно выбрала для себя Эйлин, заставило ее прийти в еще больший восторг и, подобно девочке, покружиться по комнате под смех других девушек.

Закончив все приготовления и с волнением, словно и не было тех двенадцати лет, Тобиас, как и полагается, ждал невесту рядом со священником. Нервничая, он шутил с коллегами, но стоило музыке заиграть, а невесте появиться на дорожке из опавших листьев, у него словно пропал дар речи. Идущая под руку с Грегори Макномарой в качестве шафера и сияющая от счастья, Эйлин была прекрасна, и, произнося свою клятву, а после обмениваясь кольцами, Тобиас и сам ощущал себя самым счастливым на свете. Пожилой священник благословлял их брак на счастье, многочисленные коллеги и даже больные, пришедшие посмотреть на удивительное событие, едва могли сдержать умиление. А спустя несколько часов, когда празднование было окончено и Тобиас с Эйлин уехали в зарезервированный для них номер гостиницы, у всех, кто был свидетелем церемонии, еще долго сохранялось хорошее настроение и вера, что любовь, настоящая, верная и крепкая, все-таки существует.

========== Глава 3. Психология ==========

К удивлению Эйлин, четыре месяца без Северуса пролетели, как мгновение. Ни она, ни Тобиас даже не заметили, как наступил первый день рождественских каникул, и теперь оба супруга с волнением ожидали прибытие поезда. Как и первого сентября, на платформе толпились родители, и в какой-то момент Эйлин даже почудилось, будто среди встречающих она увидела Медею, но в следующий миг видение исчезло и за поворотом показался красный поезд с эмблемой Хогвартса.

− Красиво, − залюбовавшись составом, сказал Тобиас, стараясь разглядеть внутреннее убранство вагонов сквозь окна.

− Отойди подальше, сейчас они, как горошины, оттуда поскачут, − ответила ему Эйлин и, сделав несколько шагов назад, очень вовремя увлекла мужа за собой.

Стоило дверям вагона раскрыться, как дети, напирающие изнутри, высыпались на платформу и разбежались в поисках своих родителей. Тобиас успел заметить пронесшуюся мимо них рыжую макушку Лили и только спустя несколько минут сумел разглядеть в уже поредевшей толпе Северуса, плетущегося по перрону и растерянно смотрящего по сторонам.

− Как бы его уговорить постричься? — спросила Эйлин, тоже заметив сына и помахав ему рукой, − его волосы уже скоро мои догонят.

− Хотел бы и я знать ответ на этот вопрос.

Тобиас слегка сощурился, рассматривая сына, уже заметившего родителей и теперь шагающего бодрее. Волосы и впрямь стали длиннее и отчего-то выглядели так, будто их не мыли с самого отъезда.

− Привет, − пробурчал Северус, держа руки в карманах, и постарался улыбнуться.

− День не заладился? — вместо приветствия спросил Тобиас, наклоняясь, чтоб обнять Северуса, но, в последний момент заметив страдальческое выражение лица, просто похлопал его по плечу.

− Все нормально, Сев? − Эйлин, напротив, зацеловывала его щеки, и Тобиас заметил, как несколько парней года на три-четыре старше засмеялись, показывая на них пальцем.

Северус только кивал и беспокойно оглядывался, краснея и вяло обнимая Эйлин в ответ.

«Видимо, жизнь в волшебной школе оказалась не такой сказочной, как он рассчитывал», − подумал Тобиас и с некоторым сожалением вспомнил, как в свои одиннадцать лет считал себя взрослым для всяких нежностей с родителями.

− Он вырос, Эли, − тихо сказал он, наблюдая, как, выйдя с вокзала, Северус уверенно шел впереди родителей, все такой-же нахохлившийся и сердитый непонятно на что. − Вспомни себя в его возрасте, когда родители всегда неправы и все делают не так?

− Будто поцелуй матери может как-то навредить, − недовольно ответила она, но, задумавшись, пришла к выводу, что Тобиас в чем-то прав. Как бы это не было неприятно, но, обнимая Северуса, она не чувствовала прежней ответной реакции, а, скорее, желание сына, чтоб эта удручающая формальность наконец закончилась.

− Как ты думаешь, − между тем громко спросил Тобиас, подмигнув Эйлин, − может нам заехать в Косой переулок?

Услышав знакомое название, Северус пошел медленнее и вскоре поравнялся с родителями.

− А может, лучше домой?

Удивившись такому несвойственному для сына вопросу, Эйлин даже споткнулась о ледышку, вовремя успев схватиться за локоть мужа.

− Северус, − сказала она строго, − в чем дело? Уж в Косой переулок ты всегда был рад пойти.

− А сейчас вот не рад, − отрезал Северус, снова надувшись и водя носком ботинка по грязному снегу.

− Домой, значит домой, − сказал Тобиас и, округлив глаза, дал Эйлин понять, что к Северусу пока лучше не приставать. Они оба прекрасно знали характер сына, и если уж он отказался от прогулки в любимое место, значит, дело действительно серьезное, и нужно ждать, пока он сам не решит поделиться проблемой.

Так вышло и в этот раз. Едва переступив порог дома, Северус, даже не заметив стоящего в гостиной нового телевизора, снял ботинки и прошмыгнул в свою комнату так быстро, словно научился трансгрессии.

− Не так я все себе представляла, вот совсем не так, − печально пробормотала Эйлин, стряхивая снег с детской куртки. — Поговоришь с ним? Сдается мне, дело в Лили, видел, как она пронеслась мимо нас рыжим тайфуном?

Тобиас только кивнул, размышляя, как лучше вывести Северуса на откровенный разговор. К его досаде и гордости одновременно, «жилеткой» для сына служил именно он. Зато с Эйлин Северус всегда разделял все радостные и повседневные события, и с ней же он говорил о всех вопросах, связанных с волшебством. Такое разделение в принципе устраивало обоих родителей, делившихся потом новостями наедине друг с другом.

Нарезав курицу на аккуратные ломтики, Тобиас выложил еду на две тарелки и, поставив все на поднос, поднялся по лестнице, несколько раз постучав в дверь детской.

− Я могу войти? — спросил он, не дождавшись ответной реакции.

Дверь тихонько отворилась, и Северус, все с тем же недовольным лицом, пропустил отца внутрь.

− Я тут нам поесть принес, − нарочито бодро произнес Тобиас, расставляя еду на письменном столе, − будешь?