― Так вот, ― продолжала свой рассказ Шарлотта, ― когда мы просто сели праздновать мое не замужество, то Чарли в шутку предложила братцу занять вакантное место у алтаря. Он же мгновенно скис и сказал следующее: ― «Ну я же объяснял тебе, что в моей жизни мне едва ли не каждый говорил, что моя жена будет самой несчастной женщиной в мире. И сколько не тверди мне о бредовости моих опасений, но я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива». Смекаете?

Эйлин глубоко вздохнула, прикрыв глаза руками, а Тобиас просто пожал плечами, не зная, что тут можно сказать.

― А с другой стороны, ― произнес он, тщательно обдумав услышанное, ― в принципе, его можно понять. Если бы я такое слышал бесчисленное множество раз, я бы, может, тоже так поступил. Слова подчас действительно могут иметь большую силу… Главное, что Чарли в курсе и несчастной не выглядит.

Эйлин кивнула, признавая, что в речах мужа есть смысл. И хотя ей отчаянно хотелось увидеть сына и Чарли, идущих к алтарю, она решила, что их личное счастье и спокойствие гораздо важнее любых церемоний.

А сами Чарли и Северус не испытывали ни малейшего дискомфорта от своих не оформленных по всем правилам отношений. Им, втроем с дочерью, было очень хорошо всем вместе жить в их небольшой пристройке к дому Тобиаса и Эйлин. Почти всю жизнь проведя вдали от родителей, Северус не захотел расставаться с семьей, а Чарли его в этом только поддержала. Тобиас и Эйлин стали для нее теми родителями, о которых она всегда мечтала.

Что касается работы, то Северус, вопреки ожиданиям отца, все же предпочел развивать аптеку вместе с Чарли. Пока она сидела с дочерью, он сумел воплотить в жизнь свои научные задумки и очень преуспел, сделав аптеку первой среди всех по качеству лечебных зелий. В один день он даже смог убрать шрам, в который превратилась больше не подающая признаков жизни темная метка.

Сегодня, в будний день, они с Чарли специально остались дома чтобы посмотреть на то, как будут проходить съемки и интервью. Глядя, как мать все еще позирует фотографу, Северус прислушался к голосу отца. Завершив свою часть работы, Тобиас теперь беседовал с журналистом. Со стороны было очень забавно наблюдать за тем, как мистер Снейп с крайне серьезным лицом говорит о работе и клиниках, будучи одетым лишь в одни черные брюки.

― Тобиас, а вот есть что-то, что заставляет вас двигаться вперед, не замечая препятствий? Вы входите в тройку самых успешных и влиятельных целителей Лос-Анджелеса, и многим, безусловно, хочется знать в чем секрет вашей энергии?

Журналист задал очередной вопрос и замолчал. Приподняв брови, он уставился на Тобиаса и робко улыбнулся, совершенно уверенный, что спросил ерунду. Брать интервью у владельца Вишневой и Салатовой клиник было волнительно, и свои вопросы молодой журналист готовил не один месяц. Репетируя дома перед зеркалом, он был вполне всем доволен, но сейчас ему казалось, что Тобиасу Снейпу попросту скучно отвечать на его вопросы.

А Тобиас тем временем рассмеялся. Обдумывая, что можно ответить журналисту, он сперва хотел отшутиться, но, глядя на волнение интервьюера, вдруг испытал к нему жалость. От волнения парень сидел уже весь мокрый и неосознанно комкал в руках листок с еще не заданными вопросами.

― Семья, ― честно ответил Тобиас. ― Хотя готов поспорить, что вы наверняка ждали от меня долгих рассуждений на тему, что, мол, я хочу счастья всем волшебникам, победить болезни… Да, это, конечно, тоже… Но семья у меня на первом месте. Моя жена, которая рядом со мной уже почти сорок лет, сын, дочь и внучка, и наши друзья, ― Тобиас улыбнулся, заметив тень смущения на лице стоящего неподалеку сына.

Журналист, словно посчитав, что Тобиас сказал что-то личное, поспешил уточнить, что из сказанного сейчас он может использовать в статье.

― Все, ― кивнул Тобиас. ― Если пришлете на согласование перед печатью. А так, ― он на секунду задумался, ― да, именно семья и заставляет меня идти вперед. Препятствия, они всегда будут, как и неудачи, взлеты, падения… В такие моменты особенно важно, чтобы рядом были те, кого ты любишь и с кем будешь идти рука об руку до самого конца жизни.

― Ну, про конец жизни вам-то думать еще рано, ― ввернул журналист.

― Всем надо думать про конец жизни, ― серьезно ответил Тобиас, ― здоров человек или нет, есть множество вероятностей, что завтра его уже не будет. Никто не может знать, когда придет час смерти, и потому каждую секунду своей жизни, в идеале, нужно проживать так, будто она последняя. Ценить неповторимость момента, понимаете? ― он улыбнулся, видя, как напрягся его собеседник. ― Ну, это, конечно, не значит, что нужно постоянно думать о смерти. В конце концов каждый из нас однажды станет всего лишь разлагающейся биомассой, и с этим, увы, ничего не поделать. И вот когда вас не станет, вы попадете в совершенно новый мир, наполненный вашими воспоминаниями. Не всеми, а теми, что особенно дороги для вас, что делают вас по настоящему живым. И именно это и заставляет идти меня вперед, осознание, что, когда меня не станет, у меня останется лишь великое множество мгновений моей жизни, где я счастлив и рядом со мной те, кто мне по-настоящему дорог.

Замолчав, Тобиас понял, что давно не слышит щелчков фотоаппарата, и, оглянувшись, увидел, что все присутствующие в гостиной с предельным вниманием слушают его речь. Изобразив удивление, он вдруг светло улыбнулся и кивнул журналисту, позволяя задать следующий вопрос. Тобиас Снейп как никто другой знал, сколько у него осталось времени, и был уверен в том, что его ждет еще множество поистине прекрасных мгновений жизни.