Ли, безумно ненавидящая беспорядок, вынуждена была испытывать самые расчудесные чувства, находясь в подобном помещении. Она всегда ступала осторожно, словно цапля, переступая подушки и другой мусор, всегда садилась четко на край стула, строго сдвинув коленки и осматривая окружение с нескрываемым отвращением.

Еще неизвестно, не создавала ли Анабель весь этот беспорядок специально для нее, чтобы потом целый час тешить себя раздраженностью железной леди.

- Он всегда ее мутит, - фыркнула Бель, смахивая рукой крошки со своих ног прямо на диван. – Является сюда, хвалится тем, какой он хороший и замечательный, напоминает, кто здесь царь и Бог. А потом уходит, как ни в чем не бывало, а наши дела становятся совсем худы. Ты хоть скажи своему старику, что эта его мания величия совсем клонит его в детство.

Ли иронично изогнула бровь, глядя на жующую гадалку. Та еще с утра кое-как заплела длинные волосы в два хвоста, с множеством петухов на голове. Платье было окончательно измято. А в данный момент к этой чудесной картине прибавился еще крем на носу и щеках.

- Я знаю, я свинья, - пробубнила Анабель с набитым ртом. Крошки летели из ее рта.

- Еще какая, - согласилась холодно девушка и встала. – Значит, обратный отсчет пошел.

Бель на мгновение перестала жевать, а взгляд глаз вдруг стал серьезен.

- У нас еще слишком много дел здесь. Ты должна быть осторожнее.

Ли молча сунула носовой платок прямо под нос гадалке. Та немного растерянно взглянула на него, а потом широко улыбнулась, фыркая.

- Ты меня ненавидишь, - улыбнулась она, отбирая платок.

- Угу, - холодно проворчала Ли. – Благо, поводов более чем достаточно.

***

Смысл считать дни? Объединять их в недели, года… Смысл считать дни, если все они для тебя одинаково бессмысленны, бесполезны и не несут в себе никакой смысловой нагрузки? Пустышки. Ты сегодня такой же, каким был вчера. Завтра такой же, каким был полгода назад. Единственное, что меняется с каждым днем, это надпись на твоем будущем надгробии.

Да и зачем это надгробие? Чтобы напомнить, что ты прожил столько времени, но толком-то… и не жил совсем.

И, как бы тебе тяжело сейчас ни было, найдется человек, два, десять, сотня, которые испытывают точно такие же чувства, что и ты. Идентичные. И еще больше тех, кому гораздо хуже, чем тебе.

Трудно поверить, но большинство людей прозябают свою жизнь в тихом отчаянье. Можем ли мы это изменить? Возможно.

Но Люси в это не верит. Она приходит домой с чувством ненависти к миру, к окружающим, к себе. Она разогревает еду и ненавидит, моет полы и ненавидит, смотрит телевизор и ненавидит, выполняет домашние задания и ненавидит.

Ее дом и она сама насквозь пропитаны неистребимым чувством ненависти ко всему существующему, включая себя.

Она смотрит в зеркало и думает с угрюмым видом: «Черт подери, какая я уродливая». Вертит головой из стороны в сторону, разминает пальцами лицо, оттягивая кожу, и мнение ее не меняется.

За окном уже стемнело. Она задергивает темно-зеленые шторы и думает: «Я отвратительна». Она не замечает, какие сегодня потрясающе яркие звезды.

Люси поливает цветок, погрузившись в свои мысли, словно в водянистую землю. «Какая бесполезная трата времени… моя жизнь». Вода переливается струйкам через бортик горшка, льется на подоконник, а с него стекает на пол, падая каплями.

«Как я себя ненавижу»

Люси опустила лейку на стол и, шаркая по полу босыми ногами, подошла к холодильнику. Она распахнула дверцу и уставилась внутрь, вяло и безынтересно рассматривая содержимое. Плечи ссутулились.

Наконец-то сделав выбор, она со вздохом достала из холодильника коробку с нарисованной коровой, развернулась, захлопнув за собой дверцу. Беспощадно Люси ножом вскрыла упаковку, достала оттуда бутылку с молоком.

Люси на миг застыла, удивленно рассматривая бутылочку, которая была без этикетки, полностью из черного, матового стекла. Девушка удивленно заглянула в коробку, но остальные три сосуда ничем не отличались от обычных: прозрачное стекло, этикетка фирмы. Люси вновь покосилась на неожиданную находку.

Она открутила пробку и плеснула содержимое в стакан, завороженно наблюдая за белой струйкой. Запах был такой, словно это было самое настоящее молоко.

Девушка отставила бутылку, покрутила стакан в руках, принюхиваясь к содержимому и рассматривая его на свету.

- В конце концов, терять нечего, - угрюмо фыркнула она и залпом опрокинула в себя содержимое.

Вдруг глаза девушки широко распахнулись, заполненные страхом. Люси застыла, медленно бледнея. Резко ее тело согнулось пополам. Хватаясь за горло, девушка захрипела, пытаясь откашляться. Она кое-как поставила стакан на край стола, а руку засунула себе в рот. Сжав вместе пальцы и схватив что-то, девушка медленно вытащила изо рта мокрую, извивающуюся многоножку, бешено шевелящую многочисленными лапами. Она была размером с половину ладони. Люси в забвении рассматривала ее, а потом с криком бросила на пол и начала топтать ногами. Казалось, тварь издавала пронзительный визг. С ревом, полным отвращения, Люси схватила проклятую бутылку и безжалостно выплеснула все содержимое в горшок с увядающим цветком, а сам сосуд с ненавистью швырнула в мусорное ведро.

Сзади раздался шум. Люси вздрогнула и резко обернулась, удивленно глядя на стакан, который разбился в дребезги об пол. Девушка оглянулась по сторонам, осматривая пустынную кухню и коридор, но так никого и не заметила. Люси быстро приходила в себя, и лицо ее вновь приобретало серый и скучный оттенок.

Все так же шаркая по полу, она пошла в ванную, скинула старый, бесформенный халат с плеч, прямо на пол, и зашла в душевую кабину. Упершись лбом в холодную плитку, она нашарила рукой выключатель, повернув его. Из потолка кабинки на ее голову потоком хлынула еле теплая вода.

Девушка опустилась на колени и забылась в безудержных рыданиях. Ее мокрые плечи сотрясались и дрожали.

Она ненавидит себя настолько сильно, что заставляет продолжать жить.

***

Бам. Бам. Бам.

Ритмичные и громкие удары сотрясали входную дверь. Они исходили от пола, словно незваный гость колотил дверь носком своего ботинка.

Джин вытянула руку из кармана куртки, взглянула на часы как-то раздраженно.

- Господи, а я думала, что это я больше всех не хочу делать это долбанное задание!.. – проворчала она, закатив раздраженно глаза. – Люси! – рявкнула девушка.

За дверью по-прежнему царила тишина. Джинджер оглянулась по сторонам и издала очередной раздраженный стон. Она топталась около двери Люси и чувствовала себя самой последней дурой этого мира. Брови ее раздраженно изогнулись.

- Я считаю до трех, - прикрикнула она, отворачиваясь от двери и делая небольшие шаги в сторону лестницы. – Раз, - крикнула она, доходя до перил. – Два, - добавила она с неким смешком в голосе, опускаясь на первую ступеньку. – Три! - в конце концов крикнула она, опустившись на третью ступеньку.

Девушка повернула голову, выглядывая на лестничную площадку, но дверь так и осталась закрытой. Джин пожала плечами, мол, сделала все, что могла, и продолжила спускаться вниз, застегивая на ходу куртку.

- Джинджер?.. – тихо позвал голос сверху.

Девушка застыла и тяжело вздохнула, опустив голову. Она уже успела настроиться на то, чтобы провести выходные более интересно, нежели выполнять задание.

- Господи, хоть бы в следующей жизни оказаться нормальным человеком, а не студентом… - проворчала она тихо, сделав резкий поворот на предпоследней ступеньке.

- Ты не пришла ко мне, и я решила, что что-то случилось, - между тем говорила Джин, поднимаясь по лестнице, перешагивая через ступень. – Мне пришлось позвонить, - она натурально поежилась, и лицо ее на миг помрачнело, - нашей старосте, чтобы узнать твой адрес.

Она вышла на площадку, успев сказать лишь: «Так что случилось?..» и застыла, уставившись на девушку, стоящую в проходе квартиры Люси.

- Джин?.. – прошептала та, пятясь за прикрытую дверь.