На третьем круге я начала уже оглядываться на соседние столики: не подслушивает ли кто-нибудь? Кто бы сказал мне в начале лета, когда я ехала в папиной машине и готова была драться за салмиачные автомобильчики, что я стану такой подозрительной!

– Да ведь это настоящее преступление века! – сказала Кайя, отхлебывая растаявшее мороженое прямо из вазочки. На щеке осталась шоколадная полоска. И хоть Кайя и пыталась вести себя по-разбойничьи: облокачивалась на стол, щурила глаза и хрипло хохотала – для меня она все равно оставалась умилительной чумазой Кайей. – То самое, о котором вечно твердит братец.

Кайя приосанилась:

– Теперь я знаю, кому позвонить, если мне понадобится план освобождения Йони фон Чертовдорфа из непоколебимой крепости или от ненужных сомнений. Ты профессионально ведешь сюжет!

– В любое время, – улыбнулась я. – Я, может, тоже стану писательницей. Хорошая профессия, и не надо никуда ходить.

Кайя покачала головой, словно говоря: «Ах, если бы ты знала!»

– А мне, наоборот, стало нынче казаться, что разбойничать легче, чем писать, – по-атамански прохрипела Кайя. – И куда веселее, чем постоянно торчать на веранде! То-то братишка расстроится, когда я заявлю, что хочу кататься с ними!

– А кстати, мне пришла в голову одна идея, – осторожно проговорила я. – Даже не знаю, удачная ли…

Я и не думала, что Кайя настолько вдохновится этой идеей:

– Главное – они перестанут грызться!

На этом разговор о Кайиной разбойничьей карьере свернулся, мы съели еще по порции мороженого и поехали дальше по делам, так что домой не вернулись даже к ночи.

– Где вас черти носили? – прошипела Хели, когда мы подъехали к дому на такси на следующий день. – Начальник был уверен, что вы попались в лапы полиции, и уже рисовал нам план полицейского участка, чтобы ехать вас вызволять.

Я расхохоталась.

– А за что нас задерживать? Мы добропорядочные гражданки и занимались исключительно законными делами.

– С исключительно преступной подоплекой, – подхватила Кайя. Тут мы обе захихикали, а Кайя вдруг увалила меня на лужайку, и мне пришлось из всех сил бороться за свою свободу. Несмотря на возраст, хватка у Кайи была железная.

На следующий день в почтовый ящик у дороги опустили пять конвертов: три больших и два маленьких.

– ЭриПринт, – прочитал Калле на конверте. – Вилья, что ты задумала?

По пути к дому я распаковала конверты и позвала всех во двор.

– Внимание! Сейчас мы решим проблему розового разбоймобиля.

Разбойники в явной растерянности передавали конверты из рук в руки.

– Фто это ва фтуфьки? – решился спросить Пит. – Веффь, навевно, ховофая…

– Выбирайте, – торжественно объявила я. – Черепа. Шторма и метеориты. Привидения.

– Это… картинки? – осторожно уточнила Хильда.

– Это наклейки для автотюнинга! – провозгласила Кайя. Последнее слово она выучила вчера в кафе и так впечатлилась, что твердила его всю дорогу, пока я не попросила ее замолчать. – Индивидуальный дизайн!

– Черепушки, – ни секунды не сомневался Карло. Он вдруг снова стал тем настоящим атаманом, которого я знала с начала лета.

– А может, привидения? – заспорил Калле. – Давайте привидений!

– Черепа, и точка, – отрезал Карло. – Пока я работаю на этом разбоймобиле, на нем будут черепа. Это классика, стиль, черепа вызывают страх и уважение. Где ты их стащила? – деловито спросил он, недоверчиво подняв брови.

Я развернула наклейки. Они оказались довольно большие, пары черепов хватило бы, чтобы заклеить все крыло.

Во дворе стало тихо.

– Только представьте, – ухмыльнулась я. – Вы налепляете черепа на крылья и грабите киоск. После этого сворачиваете на боковую дорогу, отклеиваете наклейки – и можете спокойно ехать дальше. Не надо даже прятаться! Все будут искать машину с черепами. Главное, чтобы во время операции номер был закрыт.

– Класс, – проговорила Хели.

Это был величайший комплимент.

– Теперь что касается этих, – я помахала конвертами поменьше. – В ситуациях повышенной сложности тоже есть два выхода. Вот здесь – наклейки, которые превратят вас в доставку букетов, здесь – логотип рок-группы с автографами. Можно парковаться хоть рядом с полицейским участком, никому не придет в голову вас задержать.

– Преступление века! – выдохнул Бешеный Карло. – Мы станем самыми неуловимыми разбойниками Финляндии!

Как бы вам не остаться единственными свободными разбойниками Финляндии, подумала я. Это и было главной причиной, по которой я придумала план с наклейками. Я кожей ощущала ярость разбойников, попавших по нашей вине за решетку. Конечно, они сделают что угодно, чтобы Разбойниковых тоже изловили. Ну, а я сделаю что угодно, чтобы этому помешать.

– Я научу Хели заказывать такие, – пообещала я.

Все принялись распечатывать и разворачивать наклейки. Золотко и Карло начали подшучивать, а наклеив первую наклейку, Карло ткнул Кайю кулаком в бок. Предстояло сделать еще очень многое, но по крайней мере ссоры были забыты.

Мы с Хели сидели на качелях. На коленях у меня покачивался ноутбук. Я только что научила Хели заказывать наклейки и платить за них с Кайиного счета.

– Ну ладно, – Хели потянулась и хрустнула пальцами. – Давай рассказывай.

– Что рассказывать? – прыснула я. Я-то думала, что Хели утомилась всей этой наукой дальше некуда.

– Хочешь сказать, ты меня позвала ради этих трали-вали? Давай, говори, как тут перейти к настоящим грабежам? Как приставить нож к горлу и потребовать конфет?

Она щелкнула пальцем по экрану:

– Раз в интернете есть магазины, значит, должны быть и киоски, которые можно ограбить?

– Ах вот оно что, – изумилась я. – Мне это даже в голову не пришло.

– Так пусть придет! Там, где есть люди, всегда есть лишнее барахло. А там, где есть излишки, можно разбойничать. Давай думай!

Я вспомнила, как папа засиживался за компом по вечерам: играл в «Две тысячи вопросов» – дурацкая игра, но он в ней был непобедим. Или караулил, когда закроется какой-нибудь аукцион, чтобы купить старинные монеты для своей коллекции. Монеты хранились у него в кабинете – сокровище, на которое Разбойниковы даже не польстились бы. Поджидая конца аукциона, папа становился просто другим человеком.

– Ах ты мерзкая автоматическая ставка! – рычал он. – Ну ничего, я тебя все равно обойду.

И обходил, конечно, а спустя два дня по почте приходила картонная коробка с новой монетой. Папа вынимал ее из пакета нежно, точно младенца, и зачарованно разглядывал через увеличительное стекло насечки и рельефный рисунок.

– Ты мое золотко, – приговаривал он, перекладывая монету в витрину и закрывая на замок. – Иди к Йоуни, вот так. Дай-ка я посажу тебя в гнездышко к подружкам.

Не припомню, чтобы он разговаривал таким тоном с нами, даже когда мы были маленькими.

– В интернете надо разбойничать по-другому, – сказала я, поразмыслив. – Там никого не запугаешь, зато можно обдурить. Надо заставить людей поверить, что им очень нужна какая-нибудь ерунда.

Хели уставилась в экран, и шестеренки у нее в голове закрутились с бешеной скоростью. Я встала с качелей и пошла помогать Кайе с ужином. Тогда я решила, что разговор про интернет-разбой закончен, хотя, зная Хели, можно было предположить, что это не так.

Вечером долго парились в сауне. Разбойниковы наконец-то смогли расслабиться в обществе друг друга. После сауны все, распаренные и краснощекие, собрались вокруг печки с блинами. Золотко еще в сауне начал вспоминать вылазки прошлых лет и продолжил разговор в кухне:

– А помните, как мы улепетывали от полифыи в Куммола? – Золотко не мог удержаться от смеха. – Я и не думал, фто такой толфтый мувык фпофобен так быфтво бегать! Небофь боялфя, фто домой его больфе не пуфтят.