– Посмотри укрытия, на «у», – бросила Хильда. – В пределах ста километров, подальше от основной трассы.

– Уже, – ответила Хели.

– Разрешите доложить: на хвосте у нас только Вильин отец и полиция, – с довольным видом сообщил Калле. – С праздника никто не уедет дальше стадиона. У них у всех дырки в колесах.

Хели, не отрываясь от карты, подняла ладонь, и Калле хлопнул по ней что есть силы.

– Мальчик мой! – возопил Карло. – Ты просто вандал! Это настоящее преступление века!

Он схватился за сердце и повернулся к Хильде:

– Наш малыш Калле уже совсем большой! Скоро наши дети пересядут в собственные разбоймобили, а нам останется только читать про них в газетах!

– А все-таки я бы лучше выиграл этот ОСБ, – тихонько проговорил Калле.

– Давай сначала разберемся с тем, что есть, – процедила Хильда сквозь зубы. – Держитесь крепче.

Разбоймобиль, мотнув задом, вылетел на трассу. Издалека донесся рев полицейской сирены.

– Вам не понравится то, что я сейчас скажу, – объявила Хели. – Ближайшее убежище – у Кайи. Следующее на пятьдесят километров севернее, и туда ведут только шоссейки.

Наступила тишина. Все думали.

– Валяй к Кайе, – решил наконец Карло. – Небось не выгонит.

Хильда прибавила скорости, хотя, казалось, быстрее было уже некуда.

– А что случилось-то? – спросила наконец Хели. – Конкурс накрылся? Калле все-таки вышел в финал?

– Вышел-вышел, – отозвался Калле. – У меня как раз было время опробовать новый нож, пока они выбирали финалистов из отборочного тура и жмотились за каждый балл, несмотря на то что на них уже подали жалобу. Я как чувствовал, что что-нибудь да сорвется. Со мной всегда так: если мне чего-то очень хочется – ни за что не получу. Вот и сейчас так же.

– Так из-за чего разгорелся сыр-бор? – пришлось спросить уже мне.

Калле, конечно, было жаль, но я сгорала от любопытства.

Золотко грустно покачал головой.

– Похове, фто ив-ва меня. Тофьнее, ив-ва мыфьих пуков. Но я не виноват. Оно фамо так выфло. Эти ковобки такие поховые!

– Мышьи пуки, – мрачно проговорил Карло. – Никакой от них пользы, кроме вреда.

Я начала истерически хихикать. Тут и так сплошные нервы, а они еще несут какой-то бред!

– А я говорила, бросьте эту коробку в огонь, – так же мрачно заметила Хильда. – Теперь убедились?

– Вы о чем? – я вытерла слезы, давясь смехом.

– Покажи ей, – велела Хели Питу.

Золотко достал с верхней полки серую картонную коробку, ту самую, с которой он ушел в продуктовую палатку, и протянул ее мне.

– Мыфьи пуки. Как вынефь, так и сгинефь, фваву фум-гам.

Я взяла коробку и заглянула внутрь. В коробке были сотенные и пятидесятиевровые купюры. В больших пачках, перевязанные красными аптечными резинками. Пачки толщиной с мою руку. Десятки тысяч евро. Может, даже сотня.

– Ваньфе на них был такой мувык, – поучительным тоном сказал Золотко и вынул из пачки одну купюру. – Ефли бумафку фловыть пополам, ухо у него пвевваффялофь в мыфь. Мы ваввлекалифь этим долгими вимними вефевами. Но эти так халтувно фделаны, фто даве мыфь не выходит.

– Для растопки мышьи пуки хороши, – заметил Карло. – Хотя картонные коробки все равно лучше.

– Мы как-то ночевали в заброшенном доме, – вспомнив это, Калле немного просветлел. – Они там лежали на чердаке под старым покрывалом, мы и решили их забрать. Но неприятностей от них и правда больше, чем пользы.

– С мыфьими пуками вефьно одно и то ве, – буркнул Золотко. – Я думал, фто это ковобка ф моделью, и давай копатьфя в ней пви вфём фефтном наводе. Модель-то у меня тове в бумафках левала, фтобы не пололомалафь или фто. Ну а потом пава этих пафек вовьми да вывалифь на пефок, тут вфё и нафялофь. Как обыфьно.

– Бестолочи, – подхватил Бешеный Карло. – Потребовали, чтоб мы с ними поделились. Дескать, это нечестно, что нам так везет, а они, бедняги, ходят голодные. А я им сказал, что мы попрошайкам не подаем, пускай сами достают. Мы не благотворительная организация.

Хели зашлась хохотом и смеялась так, что слезы покатились из глаз. Чувство юмора у нее было своеобразное.

– Нет, мы не она, – выговорила она, прохохотавшись. – Не благотворительная. Мы гадко-, мерзко-, отвратительнотворительная!

Мы повернули на грунтовку, ведущую к Кайе, ровно в тот момент, когда нам навстречу пронеслась стая полицейских машин. Они ехали в противоположную сторону, на праздник лета.

Разбоймобиль на полной скорости влетел во двор. Кайя с тревогой выбежала нам навстречу.

– Что случилось? Кто-нибудь что-нибудь сломал?

Господи, какое счастье снова ее увидеть! К дому мы подъезжали в полной тишине. При виде полицейских машин все вдруг осознали, насколько близки были к провалу. Осознали, что все это не игра.

Хильда припарковалась и попросила у Кайи брезент. Разбоймобиль надо было спрятать на случай, если полиции придет в голову пройтись по близлежащим дворам.

– Кто за вами гонится? – спросила Кайя, побледнев. – Мне уже пора волноваться?

Она оглядела нас всех по очереди, точно проверяя, все ли с нами в порядке.

– Да все гонятся, – мрачно ответил Бешеный Карло. – Пярнанены, Чарованы, Левандеры, «Летающие Стилеты», «Разбойники Саво»… Проще сказать, кто не.

– И полифыя до куфи, – добавил Золотко. – Беда.

– И Вильин отец, – заключила Хели для точности, хотя знала, что в этот момент ее никто не слушает. – Не стоит сбрасывать Йоуни Вайнисто со счетов. Если НаБу задеть за живое, его ярость не знает границ. По мне, так он опаснее всех.

Больше нам сказать было нечего. Мы приехали к Кайе и ждали, что она нас всех спасет. По крайней мере придумает, как быть.

– Ну подумаешь, десяток разъяренных разбойников, – Кайя попыталась перевести все в шутку. – Все равно вы бы их рано или поздно вывели из себя. Раздражать других – это наш семейный талант, братишка, а то ты сам не знаешь.

– Нет, не знаю, – упрямо отрезал Карло, вылезая из машины. – Меня ненавидят за просто так. И нарушают договоренности. Со времен Великого Пярнанена у нас был устав…

– Да ладно тебе, – перебила его Кайя. – Ты же нарочно бесил их, признайся.

Кайя поймала мой взгляд и подмигнула. Похоже было, что она готовит почву для новой схватки.

– Не признаюсь! – вспылил Карло. – Кайя, хватит! Ты просто не понимаешь! Приличные разбойники так себя не ведут.

Карло сел на пол в дверях разбоймобиля и затряс головой. Кайя в растерянности осталась стоять рядом. Она всего лишь хотела утешить брата, но, похоже, в корне неверно поняла ситуацию.

– Разбойники не требуют друг у друга делиться добычей. Разбойники не гоняются друг за другом. Это просто бред.

Карло уронил голову на руки. Косички горестно поникли.

– Нафяльник, я вфе понимаю, – Золотко присел на корточки рядом с ним. – У меня ф фамого нафяла было офюффение, фто фто-то не так.

– Гонять нас, как зайцев, – всхлипнул Карло. – Нет, так не поступают в том мире, где остались еще большие дороги, свобода и хоть какие-то правила чести.

– Брезент, если можно, – напомнила Хильда.

– В гараже, наверное, – сказала Хели, и мы направились к гаражу. Видно было, что Карло хочет побыть один.

Мы укрыли разбоймобиль, Кайя сварила нам какао и разогрела булочки из морозилки. Праздник лета казался теперь далеким сном. Карло отхлебнул какао и заявил, что пойдет спать.

– Братец всегда спит, когда ему тяжко, – заметила Кайя. – Это уж с детства.

– Пожалуй, я тоже пойду, – тихонько проговорила Хильда. – Справитесь тут без нас?

Кайя сказала, что можно делать все что угодно, только тихо. Сама она хотела дописать сцену ссоры Йони фон Чертовдорфа и рыжей изменницы – как раз тот эпизод, когда ее происки становятся очевидны даже легковерному герою. Кайя закрылась в гостиной, слышно было, как она там бормочет реплики и стучит по клавиатуре.