Она бросает холодный взгляд. Челюсть делает оборот; за щекой трескает пузырь жвачки.

— Вы будете проходить?

Грег пожимает плечами. Девушка открывает дверь, впуская их с Лиз, но когда я делаю шаг, охранник преграждает путь.

— Вы не проходите, — говорит эта идиотка.

— Он в списке, — раздражается Грег.

— Холмс уже прошёл.

А кто перед тобой, тупица? Мне положительно стоит держать себя в руках, что невероятно сложно, когда с одной стороны тебя мацает вонючий бугай, а с другой — какая-то умница с синими волосами пользуется своим сомнительным гендерным преимуществом.

— Холмс НЕ прошёл, потому что Холмс — я.

— Слушай, парень, тебе нужны проблемы…

— Убери руки, сейчас же, — предупреждает Грег. — Лиззи, позови кого-нибудь, я останусь снаружи.

Здорово, просто прекрасно. Один из тех моментов, когда ты отчаянно пытаешься не испортить вечер, понимая, что одно вспыльчивое движение — и он точно будет испорчен. Ситуация раздражает ещё и тем, что мы — и я, и эта девица, — знаем: единственная причина, почему я снаружи, а не внутри, в том, что её научили презирать всё, что выбивается из навязанной ей канвы.

— Пройдите в конец очереди, — кажется, во второй раз повторяет она. Амбал бычится, но стоит на месте, по-видимому, решая подкинутую его маленьким мозгом дилемму.

Грегу вдруг становится весело. Я, заметив его смешок, недоумеваю, но тоже улыбаюсь. Напряжение сразу же спадает.

— Остынь, мы просто отойдём в сторону… — говорит он и уводит меня за локоть, — …просто чтобы взглянуть, как Стейси придушит тебя твоей же волосней.

— Пф…

— Что? Думаешь, кто мог пройти под твоим именем в списке?

— Очевидно тот, кто точно знал, что я в нём.

— Или тот, кто хотел тебе подгадить.

— Подгадить… Откуда ты берёшь эти словечки?

Он чешет затылок.

— Детство в Ньюкасле?

— Точно… Боже, если ты вдруг заговоришь с этим кошмарно симпатичным акцентом, я не переживу.

Он хихикает и пихает в плечо.

В этот момент из дверей выходит Тейлор и всё заканчивается слишком быстро: её крики вспарывают воздух, донося до слуха самые смачные из выражений; в какой-то момент она выхватывает планшет и, как мне кажется, вот-вот замахнётся, но она просто прогоняет девочку, а сама остаётся, что-то втолковывая охраннику.

Старая-добрая Тейлор — королева подиумов, вечеринок и неосторожных сердец, — капризная принцесса, которая никак не вырастет из микро-юбки и образа барби. Время идёт и проходит мимо неё. Ну разве не прелесть?

— Тейлор, тебе не говорили, что ты пиздец какая злыдня? — интересуюсь, подойдя.

Она скалится, и в итоге планшетом достаётся мне. Всё дело в том, что людей вроде Тейлор невозможно воспринимать спокойно. Шерлок говорит, что Стейси — нарост на теле общества, но я нашёл пример лучше, и испытываю несравненный кайф, напоминая ей об этом.

— А тебе не говорили, что ты пиздец какой умник?

— Вообще-то, говорили, — недоумеваю я.

В самом деле, старайся лучше. Нет, всё-таки это забавно, не понимаю, почему Грег смотрит, явно не одобряя. Я не виноват, что она похожа на вопящую цаплю.

— Да, он тот ещё умник, — говорит он, переключая внимание на себя. — Я Грег.

— Тейлор. Ты вроде милый, на твоём месте я бы ни за что не связалась с таким придурком.

Да ты уж определись.

Она поправляет причёску, — этот кокетливый приёмчик выучен ещё в детстве. Гладкое каре, волосок к волоску: и я, и она — часть прилизанного мира.

— Упаси Боже… — начинаю я, но слова глохнут, потому что Грег закрывает мне рот.

Пробую укусить его за палец. Ха-ха! Так-то.

Она закатывает глаза.

— Ладно, не стойте. Мне нужно впустить людей. Старый список потерялся, а новый Джим писал на коленке. Так что давайте.

— Детка, кто поручил тебе такое важное дело?..

Она открывает дверь. Глухой гитарный риф обретает резкость, и мы, подталкиваемые её рукой, входим в тёмный тоннель клуба.

Я тут же наскакиваю на Алекса: слава богу, его руки заняты бокалами, потому что уж кто-то, а он всегда найдёт, чем их занять. Врубившись, на кого наткнулся, он улыбается:

— Майк! Ты здесь! У нас всё в самом разгаре, — кивает в сторону столиков, — не хочешь присоединиться?

Но от былого энтузиазма не остаётся и следа, когда он замечает Грега.

— Может позже, — отвечаю я.

— А… Ну, я пойду. Увидимся, — он спешит улизнуть, очевидно разочаровавшись в перспективах вечера.

Клуб похож на гудящий улей. Разговоры перебивают музыку, жужжат, сливаясь в гвалт, и слух то и дело отвлекается на отдельные голоса, что вспыхивают то тут то там. Народу битком, не считая тех, кто сидят за столами. Не могу отделаться от иррационального предчувствия, словно этот рой нетрезвых придурков таит опасность. Мои профессиональные заскоки начинают раздражать.

— Добро пожаловать в рай для бездельников, — объявляю я.

— Да что с тобой сегодня?

— Ничего. Может, я слишком устал, чтобы не называть вещи своими именами.

— Поэтому ты сорвался на Тейлор? Она-то чем не угодила?

— Поверь, я оказываю ей услугу. Она несёт всё, что взбредёт в голову, а так как в голове у неё помойка, кто-то должен иногда её затыкать. Иногда — не всегда. Кстати, я никогда не говорил ничего по-настоящему обидного, в отличие от неё.

— Отлично, — он явно не воодушевлён моим ответом.

— Что?

— Просто подумал, что она может считать так же. — Музыка заглохла, и эти его слова прозвучали неожиданно громко. Он морщится и принимается выглядывать знакомые лица.

— Зачем?

— Что зачем? — оборачивается, не понимая. — Зачем подумал?

— Зачем ты меня выводишь?

— Я не…

— Ладно, проехали. Пойду найду Джима, — говорю я, но он хватает меня за руку.

— Какого чёрта, я не могу вставить и слова? С каких пор ты бесишься из-за ерунды?

Когда мы успели поругаться? Пытаюсь убрать его пальцы, но он вцепился так крепко, что останется синяк. Стоящая рядом девушка бросает недоумённый взгляд.

— Ты делаешь мне больно, — цежу я сквозь зубы.

— Не будь такой принцессой… Мне что, встать на одно колено?

— Грег. — Я лишь качаю головой и выпутываюсь из хватки.

— Ладно! Извини! Извини, — кричит он, когда я уже развернулся, чтобы уйти. — Я сморозил глупость, прости.

— Не извиняйся, — обрываю устало, продолжение фразы будто потерялось в голове. — Всё нормально. Поговорю с Джимом и вернусь.

***

Я нахожу его в одной из гримёрок: стучусь, и он отзывается охрипшим, но всё же узнаваемым голосом. Приоткрываю дверь. К ногам выкатывается пивная бутылка.

— А, Майк. Заходи.

В комнате ужасный бардак: всё заставлено аппаратурой, сверху навалены сумки, вещи. Переступая через это добро, успеваю пнуть пакет с чипсами и, задев рукой, взять am на гитаре.

— Милый гадюшник.

Он смеётся:

— Да, а десять минут назад прямо на полу спал наш ненормальный звуковик.

— Ну, судя по звуку в зале, поспал он хреново.

— Даже жаль расставаться со всем этим, — мрачно говорит он. — То есть, это было здорово, по-настоящему здорово. Помнишь, как мы отрывались в «Костях и Черепе»? Боже, что было за место, — он усмехается, проводя ладонью по лицу, как будто это сотрёт воспоминания или сожаления о невозвратимом.

Сажусь на край колонки, не сводя с него глаз.

— Можешь не бросать, если не хочешь, — говорю я, взвесив.

— Хочу, — вмиг он становится серьёзным. — Даже не думай, что я сомневаюсь. Просто… мы ведь всегда жалеем о чём-то. По-доброму.

— Должно быть что-то, о чём ты будешь вспоминать. Знаешь, ты счастливый хотя бы потому, что у тебя это было.

— Да. Ты прав, чертовски прав. Я всегда мечтал о такой жизни, но ещё больше мечтаю о другом. Видишь, как всё меняется. — Он прижимает к губам костяшки пальцев. Ему грустно. Есть кое-что, помимо прочего, в чём Джим хорош, — его решительность достойна уважения. Может, он из породы рыцарей, мне всегда так казалось. И он спрячет меч, чтобы стать королём.