— Ах… Чёрт. Мне нужно умыться.

Вскидываю бровь.

— Умыться, — повторяет он, смеясь, и встает из-за стола. Я провожаю его взглядом и, ухмыляясь, утыкаюсь в бокал.

***

Черт, ну где он? За это время можно было принять душ, не то что умыться. Оборачиваюсь — кажется, туалет там. Это глупо, но ещё чуть-чуть — и я пойду за ним сам.

Здесь просто слишком…

Стоп. Вот чёрт. Куда подевался любитель крикета?

Я подрываюсь с места и тут же слышу грохот и громкие голоса. Народ вскакивает с мест, прислушиваясь. Ныряю в проход к туалетам — раздается вопль, потом всё стихает, — следом за мной увязался парень. Тяну дверную ручку.

Твою мать!

Грег стоит, прислонившись к стене, с задранной головой, пытаясь остановить идущую из носа кровь.

— Блейк? — Парень протискивается вперед меня. Закрываю дверь на защелку. Он оглядывает лежащее на кафеле тело. — Блейк! — Подходит ближе и принимается тормошить. Тело издает стон и сворачивается, поджимая колени. Узнаю в нём любителя крикета.

— Ах ты ублюдок! — гнусавит парень, бросаясь на Грега.

— Эй, легче, — в два шага преодолев расстояние, хватаю его за ворот.

— Да я тебя…

Он разворачивается, я ныряю под руку — бью точно по затылку и заламываю руку, прижимая к стене. Он тяжело дышит и старается вырваться из захвата. Вскрикивает от боли.

— Не дергайся, — цежу я. Чувак успокаивается и хрипит, пытаясь вдохнуть. Астма? — Грег, ты в порядке?

Он не отвечает.

— Грег! — рявкаю я, но он молчит, уставившись на лежащего на полу.

Вот дерьмо.

В дверь деликатно стучат.

— Занято! Слушай, — говорю я в ухо, — сейчас я отпущу тебя, ты поднимешь своего друга, дождёшься, пока мы уйдем и только потом вызовешь скорую. Ты понял?

Да что блять за минута молчания?

— Ты понял? — Я сильнее скручиваю руку.

— Я… понял… — Говорит он, хрипя.

— Хорошо. Без глупостей.

Делаю шаг в сторону. Парень оседает на пол, тяжело дыша и держа руку на горле.

— Пойдем. — Хватаю Грега за локоть. — Свое дело ты сделал.

— Стой, — наконец говорит он, — мы не можем бросить их так.

— Ещё как можем, — выдаю я не терпящим возражений тоном и толкаю к выходу.

Возле двери двое парней.

— Вызовите скорую, — бросаю я, оттесняя одного из них плечом.

— Какого хре… Эй, вы! —

Не успеваем сделать и пары шагов, как один из них бросается на Грега, другой — толкает меня так, что я отлетаю к стене и едва не скулю от пронзившей боли. Начинается заварушка. Уворачиваюсь от удара и со всей силы бью уёбку по челюсти. Видимо, сил у меня не много — удар выходит слабым. Парень с матами наваливается на меня. Шипит от боли, когда хватаю длинные волосы, наклоняя вниз.

— Звоните в полицию!

Бью типа коленом в живот и отталкиваю от себя. Кто-то наваливается сзади, пытаясь заломить руки — отвожу локоть и от души прикладываюсь по роже. Разворачиваясь, толкаю прочь. Пока этот мешок с дерьмом пытается подняться на ноги, бросаюсь к Грегу, которого оттаскивают от лежащего на полу противника.

Хватаю Грега, и тот не успевает сообразить, как я почти бегом тащу его к выходу, расталкивая повскакивавших с мест зевак.

Какой-то мудак пытается меня остановить.

— Пошел на хер, — Отталкиваю с пути.

Выскакиваем на улицу и садимся в припаркованную тут же машину. Не пытаясь отдышаться и не смотря на Грега, завожу мотор и даю по газам.

***

Через десять минут мы останавливается на улице… Я и сам не знаю где. Прижимаюсь к рулю, пытаясь сориентироваться.

— Мы недалеко от моего дома, — выглядывая в окно, говорит Грег. — Если темно как в гробу и ни одного фонаря — значит, мы в Ньюэме.

Он смеется. Хохочет в кулак. Я тоже не могу не засмеяться. Мы снова влипли в идиотскую историю, только теперь — на одной стороне.

— А ты не зря ходишь в спортзал.

— Да, еще бы курить бросить, — иронично замечаю я, — чуть не задохнулся, пока бежал к машине.

— Стареешь, — нагло ухмыляется он.

— Зато ты, как я посмотрю, в отличной форме, — укоризненно качаю головой. — Все этого, конечно, дико сексуально… — Я тянусь к бардачку, чтобы достать салфетки. — Но давай вытрем этот ужас с твоего лица.

Беру его за подбородок, стирая кровь. Он трогает нос.

— Цел.

— Ты точно уверен, что в порядке?

Он стягивает накинутую поверх футболки рубашку.

— Чёрт, придется выбросить, — весело говорит он, пялясь на окровавленный рукав. — Со мной всё нормально, и прекрати кудахтать.

Смотрит внимательным, чуть насмешливым взглядом. Удерживаюсь, чтобы не показать язык.

Вдруг он застывает — становится серьезным, смотря перед собой.

— Они очухаются. Не стоит переживать об этих придурках.

Но Грег поджимает губы.

— Как думаешь, там есть камеры?

— Камеры? — недоумеваю я. — А, камеры. Даже не думай об этом. Завтра никто не вспомнит, что ты вообще там был.

Он поворачивает голову и хмурится, пока я говорю, но мои слова его, кажется, успокаивают.

— Боже мой, это было так глупо… — неверяще протягивает он.

— Серьёзно… Ты, хренов уличный боец, что вообще произошло? — Я обнимаю руль, утыкаясь в сгиб локтя.

— Ты здорово вымотался, да?

— Грег. Этот ублюдок к тебе приставал?

Он отворачивается и смотрит в окно.

Что ж, говорить придется мне.

— Слушай. Если ты думаешь, что виноват в этом или что дело в ориентации. Нет. Сколько раз я вытаскивал Стейси из передряг, только потому что какому-нибудь придурку нравилась её мордашка.

— Ты не понимаешь! — тихо восклицает он. — Со мной такого не было!

— А со мной — было. И, как сам видишь, я не ношу на лбу табличку «гей» или «жертва». Это просто случается, и всё.

Протягиваю руку и дотрагиваюсь до его волос, зарываясь в них пальцами. Он не реагирует, только закусывает губу. Кажется, это моя привычка.

— Вот что мы сделаем, — говорю я решительно.

— Что? — Он поворачивает голову и встречает мои губы.

Поцелуй с привкусом соли, алкоголя и адреналина. Похоже, азарт погони передается через слюну — иначе как объяснить что я, хладнокровный и совершенно спокойный, отдаваясь этой совсем не грубой ласке, чувствую, как ускоряется сердце. Я захватываю его губы, и я, долбаный контрол-фрик, забираю всю инициативу. Может, этим поцелуем я хочу сказать: даже не думай, что я потеряю бдительность. Даже не думай, что случится плохое.

Не случится ничего. В этом грёбаном мире с тобой, пока я здесь и уж тем более пока ты чувствуешь мой язык, ничего не произойдет.

Моя власть начинается прямо сейчас, с твоих губ. С нашей встречи, с того момента, как я перехватил взгляд темных глаз, ты попал в поле моего зрения, в поле моего вмешательства. Но сейчас… Я собираюсь навязать тебе всё, что ты захочешь забрать. Я заберу всё, что мешает сосредоточиться на важном.

Не смей отстраняться и открывать глаза. Этот поцелуй — выброшенный в опущенное стекло флаг. Черный, как твои глаза. Ничего снежно-белого, кроме этой, растворенной на языке, таблетки от бессонницы. Никто не сдается, просто кто-то выключил свет.

***

— Это был самый долгий поцелуй, который видела эта улица.

— Да брось. Разве это поцелуй? Это реанимация.

— О, — тянет он, — ты меня откачал. Я вернулся! Я готов!

— К че… Эй, куда ты? — Он накидывает куртку, выскакивает из машины и, остановившись у капота, отбивает барабанную дробь. Ближний свет бросает тень на лицо. Он похож на инопланетянина.

— Эй, чувак, отстань от моей тачки, — высунувшись в окно, кричу я. — Мой парень надерёт тебе зад.

Он улыбается и, пригрозив кулаком, подходит к водительской двери.

— Вылезай. Ну, давай.

— Как хочешь, но я предупредил.

— Да, и что же он сделает? — Наглая ухмылка.

Выбираюсь из салона.

— Не знаю. Может… затискает тебя до смерти?!

— Ай! Черт, щекотно!

Он принимается удирать. Я делаю вид, что собираюсь догнать, и ловлю его на том же самом месте.

— Попался.