— Скажи, Грег, а я тебя трахнул?

— Пф… Что?

Обожаю, когда он возмущен.

— Я тут подумал: может, я трахнул тебя и не заметил?

— Что? Да что творится в твоей башке? Нет, Майкрофт, всё не так. Похоже, ты не заметил, что не трахнул меня.

— Я не… Вот чёрт. — Провожу ладонью по лицу. — Извини.

— Да, думаю, ты и в самом деле должен извиниться. У меня для тебя новость: бойфренды нужны для того, чтобы их трахать. А у слова спать есть ещё одно значение. — Он бросает ручку и раздраженно откидывается на спинку стула.

Мне остается только хихикнуть в ладонь.

— Не злись.

Он всплескивает руками.

— Я не злюсь. — Замирает на секунду, будто внезапно осознал что-то важное, и опускает руки на стол. — Просто запиши в своё расписание.

— На вторник пойдет?

— Что ты? — недоумевает он. — Это что, ежедневник? Ах ты маленький… — Швыряет тетрадью. Промахивается.

Жалобно вытягиваю губы и произношу беззвучное:

— Мазила.

Он делает обиженное лицо, еле сдерживается, чтобы не засмеяться, и в итоге невольно улыбается.

— Знаешь что? Ты не даешь мне учиться.

— Я ничего не делаю.

— Верно, и я о том же.

— Я только подумал, что тебе не мешает поработать над точностью.

— О, иди в задницу! — Замерев в секунде от понимания, он заходится смехом.

Развожу руками.

— Знаешь что…

— Да, я всё понял. Давай просто сделаем это.

Мой недоумевающий вид говорит за меня.

— Я о работе. В смысле чем быстрее мы кончим…

Мои брови взлетают вверх.

— О, Г-господи, да чтоб мне провалиться. — Он прячет лицо в ладонях.

— Заткнись, Грег. Не говори ни слова. Просто… — отмахиваюсь, — занимайся, чем ты там занимался.

— Да… Верно, — бормочет он, утыкаясь в лекции.

Какое-то время мы увлечены каждый своим делом. За окном замечательная погода. Из-за неё и близости Грега сосредоточиться крайне трудно, и мне приходится эээ… собрать волю в кулак. Чёрт, эти бесконечные ряды цифр когда-нибудь кончатся? Пролистываю распечатки, чтобы узнать, сколько осталось. Девять долбаных листов и несколько миллионов фунтов. Пожалуй, мне действительно стоит сосредоточиться.

Воцарившуюся тишину нарушают лишь шелест страниц и шорох карандаша. Если б я мог заметить что-то, кроме скользящих по зрачкам чисел, то счел бы её уютной и даже насладился. Но, продолжая мысль Грега, всему своё время. Вот. Снова. И о чем я только думаю?

Когда я наконец нахожу закравшуюся в отчетность ошибку, раздаёся трель телефона.

— Твой долбаный мобильный надрывается минут пять.

— Я не слышал, — отвечаю, не отрываясь от бумаг.

— Но теперь-то слышишь. Возьми трубку.

—…

— Ты возьмешь трубку?

—…

— Ладно. — Грег встает и уходит в гостиную. Через минуту возвращается, зажимая мобильный плечом. Кивает в ответ голосу на другом конце. Снова уходит в гостиную. Вслушиваюсь, пытаясь разобрать слова. Отвлекает, но ничего не могу поделать.

Он снова возвращается. Делаю вид, что погружен в работу, и поднимаю голову лишь на раздавшийся над ухом голос.

— Кто звонит?

— Стейси. — Он прикрывает динамик. — Сказал, что ты работаешь, но мне кажется, она чем-то расстроена. Как думаешь, она и правда меня любит или обдолбана?

— Дай-ка. — Забираю трубку.

— Эй, где ты? Грег? — её голос звенит как колокольчик.

— Это я.

— Мааайки! Как оно?

— Что случилось? — обрываю я.

— Случилось?.. Да, случилось. Точно. Ты должен сосредоточиться и ответить… Майк, ты слышишь?

— Я блять сосредоточен. А ты? — Она умудряется злить даже по телефону.

— На пределе возможностей невероятного бесконечного, — наконец я слышу привычный низкий голос.

— Итак, что случилось?

— Если бы Джеймс Мэнсфилд признался тебе в любви, что бы ты сделал?

Выдыхаю. Динамик шипит, соглашаясь: идиотизм.

— Я бы позвонил тебе.

— А если бы гребаный Мэнсфилд предложил выйти за него?

Чёрт. Полное дерьмо.

— Я бы напился, — говорю я обреченно.

— Что я и сделала.

— Но как… Что ты вообще сказала?

— Я не помню.

— Не помнишь?

— Я думаю… Я подумала… Я сказала, что подумаю.

— Что?! Повтори ещё раз, что-то с хреновой связью. Что ты сказала? Ты сказала, что подумаешь в ответ на предложение Джима? Ты, гребаная сука, сказала, что подумаешь?!

Натыкаюсь на ошарашенный взгляд Грега. Плевать.

— Ты наорал на меня. Спасибо. Мне легче.

— Пожалуйста. Что ты пила? Джемисон?

— Ахаха. Смешно. — Я знаю, что она улыбается.

— Где ты?

— Я… Дома. В ванной. В окружении дивных розовых пузыриков. И я не одна. Со мной девочки. Вдова Клико и Селин Дион. О, а ты знал, что здесь есть зеркало? На потолке.

— Вылезай.

— Майк, скажи. Ты бы скучал по мне?

— Я бы достал тебя с того света.

— Я шучу.

— А я — нет. Вылезай из ванны, — раздраженно говорю я.

— Уже.

— Не ври. Хочу услышать, как твои босые пятки шлепают по полу.

— Окей, окей. Дай мне минуту. Здесь скоо.ай!

— Стейси!

— Я в порядке, в порядке. — Раздаются помехи, за ними — тишина, а затем я слышу, как хлопает дверь.

— Теперь доволен? — бурчит она.

— Более чем. …

— Не знаю, слышишь ты или нет, но я забираюсь под одеяло.

— Вот и славно. Спи. Поговорим завтра.

— Поцелуй Грега. — Смачный чмок — она целует трубку.

— Непременно.

Бросаю телефон и устало ерошу волосы. Грег наклоняется к столу и берёт меня за подбородок. Раздраженно вырываюсь, но, вздохнув, всё же успокаиваюсь и смотрю на него.

— Что произошло? — спрашивает он настойчиво. Что произошло. Как будто я знаю.

Или: как будто я хочу знать.

— Джим. Ты должен его помнить…

— Парень Стейси?

— Конечно нет. У неё не бывает парней.

— Догадывался о чём-то таком. И что с ним? Кроме того, что я уже видел.

— Да ничего особенного. Просто он принимает всё близко к сердцу, — говорю я, удивляясь, что голос звучит печально. В конце концов, это не мое дело.

— Насколько близко? — хмурится он.

— Скажем так: то, что было на вечеринке — всего лишь милая вспышка ревности. Он сделал ей предложение. — Смотрю с отчаянием.

— И она сказала нет. — Это не вопрос.

— Он дала надежду. Не знаю, что происходит в её тупой голове. Зато вижу, что творится с ним. Ты даже не представляешь, каких дров он может наломать.

— А… Так ты переживаешь за него? Или за то, что от него зависит? Вы ведь работаете вместе?

— Ну, — горько усмехаюсь, — а как ты думаешь, за что в действительности я переживаю?

Он отстраняется и опускает руки, тут же скрещивая их на груди.

— Хочу, чтобы ты понял одну вещь. Я тебе не враг, Майкрофт. Перестань говорить со мной так, будто я…

— Будто что? — вскидываюсь я. — Будто ты — кто?

— О, в задницу! Бесполезно. — Он разворачивается и идет к двери.

— Нет, не бесполезно. Вернись, не нужно от меня бегать.

Он оборачивается и, подумав, останавливается, сунув руки в карманы. Демонстративная поза. «Всё, что ты скажешь, мне неинтересно».

— Да брось! Серьёзно? Я не хочу ссориться из-за долбаной Стейси. Это просто смешно!

— Она твоя подруга. И дело не в ней.

— Она моя лучшая подруга. И что? Причём здесь ты и я? Дело не в ней, точно. Напомню: ты сам спросил, а потом начал обвинять…

— Я не обвинял тебя. Это простой вопрос.

— Это не простой вопрос. В любом случае это не тот вопрос, который я хочу услышать от тебя. Ну, так что? Если я такой чёрствый, почему ты всё ещё здесь?

Он трёт лицо ладонями и подходит ближе, упираясь в стол кулаками. Смотрит, хмурясь.

Откидываюсь на спинку — неосознанно защищаясь, — и развожу руками.

— Ну, так что? Да, это я. Поздравляю с озарением.

— Я ошибся? Скажи, ошибся? — выпаливает он.

— Это ты мне скажи.

Тишина абсолютна. Он вглядывается в моё лицо, как будто может разглядеть что-то, кроме холодного безразличия.