В другом отрывке упоминается казнь Иисуса. «Накануне пасхи, — говорится там, — повесили Иисуса. И за 40 дней был объявлен клич, что его должны побить камнями за то, что он занимался колдовством: кто может сказать что-либо в его защиту, пусть придет и скажет. Но не нашли ничего в его защиту… Сказал Ула: „Допустим, он был бы бунтовщиком, тогда можно искать (поводов для) защиты; но ведь он подстрекатель (к ереси), а тора говорит: „Не жалей и не покрывай его“. Иисус — другое дело: он был близок к царскому двору“» (Санг. 43а)[137]. В нескольких местах упоминается некий бен-Стада, которого как подстрекателя подвергли тайному розыску и побили камнями (Тос. санг. X, 11)[138]. По другой версии, его повесили накануне пасхи (Санг. 67а)[139]. В Оксфордской и Мюнхенской рукописях трактата следует совершенно перепутанный и потерявший в настоящем виде смысл клубок имен и оценок, в котором, однако, проступают небезынтересные и, видимо, восходящие к раннему времени ассоциации. «Бен-Стада, — читаем мы там, — есть бен-Пандира. Сказал р. Хисда: „Стада — муж, Пандира — любовник“. (Но ведь) то был Паппос бен-Иегуда? (Значит) Стада — его мать. Его мать — Мария, завивающая волосы женщин…» (Санг. 65б)[140]. В этом вконец испорченном фрагменте представляет интерес отождествление повешенного накануне пасхи (согласно предшествующему отрывку) бен-Стады с бен-Пандирой, который в других фрагментах сопоставляется с Иисусом Назарянином Талмуда и, следовательно, с евангельским Иисусом.
Любопытен и другой отрывок: «Царапающий на теле:… Сказал р. Элиэзер мудрецам: „Ведь бен-Стада вывез магию из Египта в царапинах на теле“. Ему ответили: „Тот был ненормальным, а случай с человеком ненормальным нельзя приводить в доказательство“» (Шабб. 104б)[141]. Выше отмечалось, что в евангелии от Марка (3, 21) содержатся отзвуки аналогичной оценки Иисуса. Как можно понять из одного отрывка, к Иошуа бен-Пандире прибегали в поисках чудесного исцеления (Тос. хул. II, 22–23)[142].
Наконец, можно привести еще один отрывок из Талмуда, содержащий, по оценке некоторых исследователей, наиболее определенные сведения об Иисусе. «Случилось с р. Элиэзером, что он попался в ереси и его привели в трибунал на суд. Оказал ему тот игемон: „Такой старик, как ты, вдруг занимаешься такими делами“. Он сказал: „Праведный судья надо мною“… Когда он был отпущен трибуналом, он огорчался, что попался в ереси. Пришли ученики утешать его, но он их не принял. Вошел р. Акиба и сказал ему: „Рабби, я тебе кое-что окажу, может быть, ты не станешь убиваться“. Он сказал: „Скажи“. Тот сказал: „Может быть кто-либо из минов[143] сказал тебе что-либо минейское, и оно тебе понравилось?“ — Тот сказал: „О небо, ты мне напомнил. Однажды я гулял по улицам Сепории и встретил Якова из села Секаньи; он мне сказал минейское изречение от имени Иошуа бен-Пандиры и оно мне понравилось — (тем самым) я оказался виновным в минействе…“» (Тос. хул. II, 24)[144].
Вариант этого отрывка, приведенный А. Робертсоном, как будто еще более определенен. «Однажды я гулял по верхней улице Сепории и встретил одного из учеников Иисуса Назарянина, которого звали Яков из Кефар-Сехании. Он сказал мне: „В вашем законе написано: не вноси платы блудницы в дом Господа Бога твоего… А можно использовать эти деньги на отхожее место для первосвященника?“ Я не знал, что ответить ему. Тогда он сказал мне: „Вот чему меня учил Иисус Назарянин: Из заработанное блудницей собрала она это, и на плату блуднице они это и истратят; из нечистоты пришло и в нечистое место вернется“» (Аб. Зара 166 — 17а)[145].
В этих двух отрывках имя Иисуса Назарянина совмещается с именем Иошуа бен-Пандиры, свидетельствуя как будто об их тождестве. Законоучители Элиэзер бен-Гирканос и Акиба жили но второй половине I и первых десятилетиях II в. н. э. Некоторые исследователи считают возможным усматривать в этих отрывках отзвуки подлинных, иронизирующих над иерусалимскими священниками изречений, которые современники связывали с именем Иошуа бен-Пандиры — Иисуса Назарянина.
В связи с рассмотренными фрагментами из Талмуда уместно привести свидетельство караимского писателя X в. Киркисани. Он, рассказывая о сектах Иудеи I в. до н. э. и, в частности, о секте, которую он называет пещерной (возможно, ее следует сопоставить с кумранской), пишет: «Вскоре там появился Иешуа, который, по словам раввинов, был сыном Пандиры; он известен как Иисус, сын Марии. Он жил в дни Иешуа сына-Перахаи, о котором говорят, что он был дядей Иисуса со стороны матери. Это произошло в царство Августа Цезаря, императора Рима, т. е. в период второго храма»[146].
Другое свидетельство, восходящее к известному церковному деятелю IV–V вв. Иерониму, приписывает эссенам утверждение, «что сам Христос был тем, кто научил их всякому воздержанию»[147].
Последней группой материалов, которые могут быть привлечены для рассматриваемого вопроса, являются свидетельства античных критиков христианства. В этой группе источников содержатся аргументы против христианского вероучения, не утратившие, в ряде случаев, своего значения и поныне. Античные критики христианства приоткрывают обстановку, благоприятствовавшую христианскому мифотворчеству и некритическому восприятию таких мифов современниками. Наконец, в них можно найти некоторые упоминания об Иисусе Христе. В каком облике он предстает в этом круге памятников?
В сочинении Цельса в ходе очень аргументированной антихристианской полемики несколько раз упомянут Иисус. «Совсем недавно, — писал Цельс, — проповедовал он это учение, и христиане признали его сыном божьим… Они были обмануты и восприняли учение, портящее жизнь человеку»[148]. Здесь автор как будто вполне определенно говорит об Иисусе, проповеднике, которого его приверженцы возвели в бога. Далее Цельс приводит версию, отзвуки которой удержались в какой-то мере в евангелиях и в Талмуде и которая у него имеет определенную антихристианскую направленность. При этом Цельс и его источники смотрят на Иисуса как на реальный персонаж, оспаривая, однако, его божественное происхождение и другие евангельские мифы. «(Иисус), — пишет Цельс, — выдумал свое рождение от девы. Он родился в иудейской деревне от местной женщины, нищей пряхи; уличенная в прелюбодеянии, она была выгнана своим мужем, плотником по ремеслу. (Она была уличена в прелюбодеянии и родила от какого-то солдата, по имени Пантера.) Отвергнутая мужем, она, позорно скитаясь, родила втайне Иисуса. Этот, нанявшись по бедности поденщиком в Египте и искусившись там в некоторых способностях, которыми египтяне славятся, вернулся гордый своими способностями и на этом основании объявил себя богом»[149]. В другом месте Цельс говорит, что «тем, которые желают быть обмануты, много явилось таких, каким был Иисус»[150], недвусмысленно сопоставляя его с многочисленными пророками, колдунами, чудотворцами, о которых говорилось выше. Подвергнув обстоятельной критике евангельские мифы о Христе, автор «Правдивого слова» заключает: «Итак, Иисус был человеком, притом таким, каким его рисует истина и показывает разум»[151]. Полемизируя далее с христианскими проповедниками и возражая против их тезиса, что в теле Иисуса был дух божий, он говорит: «А между тем (тело Иисуса) ничем не отличалось от других и, как говорят (разрядка моя. — М. К.), не выделялось ростом, красотой, стройностью»[152]. В другом месте он укоряет христиан за то, что они объявляют богом «(человека), прожившего самую бесславную жизнь и умершего самой жалкой смертью»[153]. Создается впечатление, что для Цельса евангельский Христос — оплетенный мифами и небылицами человек, некий пророк и колдун, о котором еще во II в. сохранились какие-то недоброжелательные рассказы. Подбирая аргументы противоевангельских мифов о богочеловеке, античная критика христианства не выдвинула, однако, аргумента о мифичности человека Иисуса. Такая позиция свойственна не только Цельсу, но и другим античным писателям, посвятившим специальные сочинения развенчанию христианства. Впрочем, надо признать, что в древности общепринято было верить в земное существование не только Иисуса, но и заведомо нереальных персонажей и героев, таких, как Геракл, Тесей, Ромул и многих многих других.
