Не берусь это ни критиковать, ни анализировать, просто было так — украинский язык тогда фактически получил статус государственного на территории Украины и именно поэтому стал развиваться.

Начала развиваться и культура, которую с некоторой натяжкой можно назвать украинской. Всем этим Украина обязана большевикам, и в первую очередь Ленину и Сталину.

Третий всплеск «украинского самосознания» был во время Великой Отечественной войны и имел уже фашистскую окраску. Это Бандера, Шухевич, украинские дивизии СС, каратели, они ведь уже тогда этого самого «москаляку» и тем более «жида» объявили главным врагом украинского народа и начали уничтожать. А Россию, в то время называвшуюся СССР, назвали врагом.

Это был первый укрофашизм, хотя тогда его так не именовали. И сегодня самое страшное то, что доминирующее украинское самовыражение в истории (так называемая свидомость) апеллирует не к Шевченко или Лесе Украинке, а именно к Бандере. Этот странный, залитый кровью персонаж истории вдруг стал главным героем украинского народа в понимании националистов. Это, можно сказать, такая проверка на принадлежность к украинскому народу: ты за Бандеру или нет? Если нет, то всё — ты несвидомый, ты москаль, ты вообще непонятно кто.

Сергей Хелемендик:

Я думаю, что все-таки главное в самой идее украинского народа сегодня это отторжение от русского народа, от России. Упрощенно говоря, формула такова: нет, я не русский, я украинец, а это значит, что я совершенно другой и не просто другой — я лучше, чем эти дикие «ватники», и мои предки были не русские, а другие, и предки моих предков тоже. И вообще все князья, воеводы и святые Киевской Руси тоже были укры, но просто об этом не догадывались.

Еще я думаю, что поскольку такой подход находится в вопиющем противоречии с историей, поскольку это грубая, примитивная ложь, то это помрачение скоро закончится, о нем будут вспоминать как о трагическом эпизоде, похожем на эпизод с украинскими эсэсовцами или охранниками лагерей смерти.

Виталий Захарченко:

Дай Бог, чтобы это было так. Но у меня есть большие опасения: молодежь не просто не знает истории, она ее не хочет знать, ей подсунули примитивную ложь о прошлом их отцов и дедов — и они искренне верят. Не все, конечно, но многие.

Ведь это не просто слова, что люди на Украине оболванены массивной пропагандой «свидомости», это реальность, и изменить эту реальность будет трудно.

Но я согласен, что точнее всего общность русских и украинцев объясняет слово «цивилизация».

Сергей Хелемендик:

Я тоже с этим согласен, но, увы, понятие «русская цивилизация», с одной стороны, сложное, научное, ненародное, с другой — все больше используется националистами разного рода в России и тем самым девальвируется. Поэтому спрошу просто: что значит для вас Россия? Что для вас стоит за этим словом, понятием?

Виталий Захарченко:

Для меня Россия — понятие прежде всего духовное, философское. Россия — это огромный мир, самобытная цивилизация, к которой принадлежали поколения моих предков. Это великая культура, великий сильный народ.

Украина была неразрывной частью этого мира; пытаясь оторваться, она ослабела и начала разваливаться. Эта попытка отрыва пагубна прежде всего с духовной стороны. Но я убежден, несмотря на трагедию сегодняшнего дня, что Украина и Россия не будут оторваны друг от друга, то есть будут вместе и в будущем.

Тютчев сказал: «Умом Россию не понять, в Россию можно только верить». У меня в жизни не было ни времени, ни потребности глубоко размышлять, что такое Россия. Потому что не было сомнений в том, что я это знаю, понимаю.

Я не пытался и не пытаюсь понять Россию умом. Огромная часть моей жизни прошла на Донбассе, и там дончане тоже мало размышляли на тему, русские они, украинцы или часть русского мира, цивилизации. Мы просто жили, и Россия была и будет рядом, наша Россия.

Я в Россию просто верю.

«Украинство — это идея, построенная на антирусскости. Это противопоставление русскости. Так идею украинства создавали в Австро-Венгрии, в империи, которая соперничала с империей Российской. И эта идея за два десятилетия ее пропаганды на Украине пропитала собой не только Запад страны, но и в определенной степени и ее Восток. Различается только степень украинства: на Западе это национализм с примесью нацизма, в других областях — более легкая версия украинства. Но везде и всегда сегодня украинство базируется на антирусскости и противопоставлении Украины и России».

«Идею украинского национализма нужно победить как идею. Надо победить идею антирусскости, идею ненависти к России. Раз эта идея пустила корни разной степени длины в украинском обществе, то и побеждать ее нужно именно в украинском обществе. А идеи ни штыками, ни танками не вытравливаются. Они побеждаются только другими идеями. Именно поэтому, поняв, что народ СССР-России не победить на поле битвы, потому что у нас была ИДЕЯ, Запад попытался внедрить к нам другие идеи. Идеи потребления, идеи „пожить по-человечески“. И великая страна распалась. А кровь от ее уничтожения льется до сих пор на просторах Украины, Грузии, Молдавии и нашего Кавказа.

Сегодня на Украине нужно вести борьбу за умы, а не борьбу за территории. Сегодняшний Юго-Восток Украины должен выдвинуть идею и этой идеей излечить украинское общество, которое в своем болезненном желании во всем оппонировать и противопоставлять себя России уже дошло до прямого фашизма и зверств. Какой должна быть эта идея?

Нужно утверждение идеи русскости в новой форме, а не какое-то противопоставление идее украинства. Это может быть идея украинства как части Всерусского Единства. Это идея соборности, объединения всех ради общей цели. Когда мы ради нее можем, объединяя свои усилия, находиться не только в одном окопе, но и в одном подъезде, и в одной стране. Украинцы — это часть Русского Единства, имеющая свою самобытность, но являющаяся частью Единого Русского мира. Частью великих побед, великой территории и великой истории.

Всерусское Единство, частью которого является украинство, — как часть сильного, твердого целого в бушующем море современной политики. В море кризисов и катаклизмов скала уверенности и покоя. Потому что мы едины, нас много, мы сильны и мы объединены».

«Сегодня Юго-Востоку Украины нужна идея. Ее выбор играет главенствующую роль. Простая и, казалось бы, очевидная идея уничтожения нацистов и фашистов не подходит. Потому что после их уничтожения смысл действий пропадает, уходя вместе с воплощенной идеей. Не подходит идея ликвидации угрозы. Яркий пример — Грузия и Болгария. Россия спасла обе эти страны от настоящего, а не выдуманного геноцида. И что? Прошла угроза гибели — и Грузия и Болгария излечились от тяги к России. Поэтому идея ликвидации угрозы не подходит. Пожарного любят и ценят, только когда есть угроза пожара. Нужна более глубокая идея».

«Идея украинства как идея „антиРоссия“ нуждается в действиях России, которые можно трактовать как агрессию. А идея Всерусского Единства нуждается в ее осознании будущими носителями этой идеи с Востока Украины. Чтобы, поняв ее и осознав, Юго-Восток поделился этой идеей со всей остальной Украиной. Особенно — с ее Западом. Ведь одна идея, основанная на ненависти и противопоставлении одной части Всерусского Единства другой, должна быть заменена на другую. Основанную на любви и уважении частей Единого целого друг к другу.

Вот такое движение Россия может и должна поддержать. Нужно понять: мы проиграли на Украине не в Януковиче, а в том, что идея украинства прошла с Запада на Восток и укоренилась там, пусть и в своей „облегченной версии“.

А теперь все должно быть наоборот.

Идея украинства как части Всерусского Единства должна пройти обратный путь. Чтобы на всей земле Украины как части Русского мира воцарились мир и покой».