Это гибридно-сетецентрическая война, в которой задействованы действительно новые прорывные американские сетецентрические технологии по созданию смертельной сети с целью быстрого и полного уничтожения противника.

Причем — и это крайне важно понимать — противником в данный момент является многомиллионная часть Украины Донбасс, его мирное население, и есть реальная перспектива того, что в качестве противника начнут выступать и другие части Украины.

Совершенно бесспорно, что разваленная украинская армия никакими гибридными возможностями не располагала и не располагает, это боевые технологии, импортированные из США и примененные на территории Украины.

Еще в 2009 году на эту тему высказался русский автор Александр Храмчихин.

«Целью американского военно-политического руководства является превращение вооруженных сил в единый гигантский разведывательно-ударный комплекс, все части которого связаны со всеми остальными линиями передачи информации и находятся в едином информационном пространстве. Противник должен уничтожаться сразу после его обнаружения с помощью тех сил и средств, которые в данный момент могут сделать это с наибольшей эффективностью.

Это концепция ведения боевых действий, предусматривающая увеличение боевой мощи группировки объединенных сил за счет образования информационно-коммутационной сети, объединяющей источники информации (разведки), органы управления и средства поражения (подавления), обеспечивающая доведение до участников операций достоверной и полной информации об обстановке в реальном времени.

В результате достигается ускорение управления силами и средствами, повышение темпа операций, эффективности поражения сил противника, живучести своих войск и уровня самосинхронизации боевых действий.

Сетецентрические силы в военном смысле — это войска и оружие, способные реализовать концепцию сетецентрической войны.

Концепция предполагает перевод преимуществ, присущих отдельным инфокоммуникационным технологиям, в конкурентное преимущество за счет объединения в устойчивую сеть информационно достаточно хорошо обеспеченных, географически рассредоточенных сил. Эта сеть, соединенная с новыми технологиями и новым уровнем организации процессов и людей, предполагает новые формы организационного поведения».

Практически это означает, что украинскую армию сегодня вовсе не готовят к ведению такой сложной технологичной и наукоемкой войны. Не по зубам несчастным жертвам «могилизации», пойманным где-то на вокзале, стать полноценными воинами в этой войне нового поколения, войне будущего.

Солдатам ВСУ отведены только две роли — пушечного мяса и палачей мирного населения.

Поэтому в России, на Украине и в Европе эту войну все чаще называют бойней.

Соответственно, самой Украине как территории отведена роль полигона для отработки и применения гибридно-сетецентрических технологий и плацдарма для нападения на Россию, в результате которого, если оно, конечно, состоится, украинская армия будет уничтожена, бойня будет массовой трагедией России и Украины и может стать началом конца русской цивилизации.

Возвращаясь к майдану: от аналитиков почему-то ускользает явная причинно-следственная связь. Майдан породил все, что сейчас происходит на Украине, и спорить с этим невозможно.

Как соотносится майданная технология с гибридно-сетецентрическими войнами?

Прямо и непосредственно, одно вытекает из другого. Майдан — это начало гибридно-сетецентрической войны, это не только «казус белли», повод для войн в классическом понимании, когда в Сараево при до сих пор неясных обстоятельствах был убит наследник Австро-Венгрии, — все намного глубже.

Майдан готовит страны и народы, ставшие его целью и жертвой, к страшному будущему, к их превращению в поле боя.

В организации майдана задействованы практически те же сетецентрические технологии, основанные на превосходстве над противником в сфере информации и коммуникации на поле боя.

Только роль танков и пушек на майдане выполняют активисты, террористы, боевики при публичной политической и медийной поддержке внутри страны и извне.

Однако, по сути, майдан — это та же сеть с главным центром, сверхмозгом, расположенным далеко от места событий, но управляющим событиями онлайн. И множеством локальных центров — в виде посольств, редакций, НПО, подконтрольных политических структур, которые непосредственно локально управляют подрывными действиями, но контролируются сверху.

Подводя итог, я попробую дать развернутое определение войнам, которые идут и распространяются со скоростью пандемии сейчас не только на Украине, но и во многих других странах.

Это гибридно-сетецентрические войны с использованием майдана как формы государственного переворота и первичной фазы технологии.

Это геноцидные террористические войны по своему содержанию, целям и результатам, с помощью которых их авторы стремятся добиться результатов глобального геополитического размера. И не только стремятся, но и часто добиваются.

Так случилось в случае «арабской весны», начинавшейся как цепь майданов, но затем погрузившей весь Ближний Восток в кровавый хаос и радикально изменившей геополитическую расстановку сил.

Так произошло на Украине, где странно названная «революция достоинства» развязала войну, геополитические последствия которой еще неясны, хотя вполне предсказуемы.

Это война на уничтожение России, русского мира, русской цивилизации. И не явиться на эту войну Россия не может.

Другой вопрос, что Россия догоняет и неизбежно перегонит Америку в гибридно-сетецентрических боевых технологиях, как давно перегнала в противовоздушной обороне.

Говорят, что генералы всегда воюют какую-то войну вчерашнего дня. В какой-то мере это справедливо и для России.

Но справедливо и то, что Россия множество раз в своей истории просыпалась, мобилизовалась и, начав войну технически и технологически более слабой, чем агрессор, заканчивала ее, диктуя врагу свои правила новой войны уже не вчерашнего, а завтрашнего дня.

Не зря сказано: русские не начинают войны, русские войны заканчивают.

По словам подполковника Корпуса морской пехоты США Билла Неметта, гибридная война — это «современный вид партизанской войны», который «объединяет современные технологии и современные методы мобилизации».

Нейтан Фрайер из Центра стратегических и международных исследований был одним из ключевых людей, изначально определивших угрозы, которые включает в себя гибридная война:

1) традиционные;

2) нестандартные;

3) катастрофический терроризм;

4) подрывные, когда используются технологии для противодействия превосходству в военной силе.

Полковник Армии ВС США Джек Маккуэн определил гибридную войну как основной метод действий в асимметричной войне, ведущейся на трех выборочных видах поля боя:

1) среди населения конфликтной зоны;

2) тылового населения;

3) международного сообщества.

Дэвид Килкаллен, автор книги «Случайный партизан» (Thе Accidental Guerilla), утверждает, что гибридная война — это лучшее определение современных конфликтов, но подчеркивает, что она включает в себя комбинацию партизанской и гражданской войн, а также мятежа и терроризма.

Журналист Фрэнк Хоффман определяет гибридную войну в виде любых действий врага, который мгновенно и слаженно использует сложную комбинацию разрешенного оружия, партизанскую войну, терроризм и преступное поведение на поле боя, чтобы добиться политических целей.

Заместитель секретаря ВМС ВС США Роберт Ортон Ворк утверждает, что вражеские войска могут использовать «гибридных военнослужащих», находящихся в конспирации среди гражданского населения.

«По мнению разработчиков концепции, „сетецентрический“ способ ведения боевых действий позволяет также перейти от войны на истощение к более скоротечной и более эффективной форме ведения вооруженной борьбы, для которой характерны быстрота управления и принцип самосинхронизации, то есть способность военной структуры самоорганизовываться снизу, не дожидаясь указаний сверху.