Арчи смотрел на него. Пифий отложил планшет, сплел пальцы, внимательно смотрел на него.

– Арчи, скажи, эти мысли – как они возникли?

В ответ – вместо ответа, наверное – Арчи вжался в спинку.

– Пойми меня правильно, – Пифий вскинул руки, открыв ему ладони – то ли показывал, что безоружен и почти беспомощен, то ли демонстрируя, что искренен с ним до самого предела. – То, что ты говоришь – это очень хорошо. Это здорово, Арчи, великолепно. Но это было бы ожидаемо, если бы ты был лет этак сорока от роду. А тебе дотуда еще пилить и пилить.

– Ты всегда требовал, чтобы я внятно говорил, что мне не нравится, – огрызнулся Арчи и отвернулся.

– И что плохого в том, что ты можешь внятно объяснить, что у тебя на уме? – не думая предаваться сочувствию, пожал плечами Пифий. Арчи недобро посмотрел на него. – Ладно, – хмыкнул Пифий. – Попробуем иначе. Вы с Артом, я так понимаю, постепенно ищете общий язык. Так? – подождав немного, рассчитывая все-таки получить ответ, но тщетно, он продолжил: – Будем считать, что относительно успешно. И как ты к этому относишься?

Арчи пожал плечами.

Пифий, тщетно подождав полминуты, покачал головой и продолжил:

– Давай попробуем зайти с другой стороны. Твою ситуацию нормальной не назовешь. И что-то мне кажется, что ты не просто анализируешь, что да как да как тебе в ней живется, но и выискиваешь подвох. Ты присматриваешься к себе и своим ощущениям куда более пристально и подозреваешь каждое движение души, что оно неправильное, не такое. Вообще, – Пифий принял более удобную позу, – вообще что ты испытываешь, когда стоишь перед зеркалом? Это ведь ты перед ним стоишь, Арчи Кремер. Или ты твердо уверен в ином? Даже не так. Ты готов принять то отражение в зеркале как свое?

– При чем здесь мое отражение? Как это вообще связано? – хмуро спросил Арчи.

– С тем, что ты придираешься к себе. Что выискиваешь недостатки и оплошности. Я даже подозреваю, что не столько в твоих отношениях с Артом, сколько в себе самом. У тебя уже сложились какие-то представления о себе и о том, как следует себя вести в каких-то ситуациях. Арт, я так понимаю, в эти представления не вписывается. В твоей жизни что-то происходит, и ты впихиваешь это событие в знакомые тебе рамки, забывая, что они уже не подходят. Люди глазеют на тебя, потому что ты – привлекательный молодой человек, а не потому что ты маленький мальчик с деформированным телом, да еще и в экзоскелете. Например. Ты ждешь, что, нырнув в ледяную воду, ты замерзнешь за дюжину секунд, а вместо этого Арт контролирует теплообмен, понизив температуру тела, чтобы увеличить энергию, необходимую, чтобы твоей голове было тепло, и все в порядке. Ты не способен сердиться или пугаешься не так легко, потому что твое тело не вырабатывает гормон страха или ненависти, и поэтому твои эмоции оказываются сглаженными по сравнению с тем, что было раньше. Так что давай еще раз. Что именно сбивает тебя с толку в том, что ты не сердишься на Арта? Он не дождался твоего распоряжения, не разбудил тебя, а просто сделал то, что объективно являлось самым разумным. Ты согласен с тем, что это решение разумно, пусть оно и не твое. Все ведь в порядке. Или твоему человеческому самолюбию неприятно признавать правоту искина? И не абы какого искина, Арчи Кремер, а Арта, которого тебе навязали помимо твоей воли. Так?

Арчи отвел глаза – снова вправо и вниз.

Пифий решил рискнуть.

– Арчи, оттого, что ты примешь Арта, ты не перестанешь быть Арчи Кремером. Оттого, что ты будешь делить свою жизнь с ним, а его жизнь с тобой, ты не растворишься в Арте. Ты останешься тобой.

Арчи смотрел на него.

– Думаешь? – тихо спросил он.

– Уверен, – спокойно ответил Пифий. Он ухватился руками за колено, улыбнулся торжествующе – самую малость, совсем немного, рассчитывая на ответную улыбку.

Арчи отвел глаза. Пожал плечами.

– Возможно, – бросил он и встал. – До вечера.

– Твой кофе, – поспешно произнес Пифий, нахмурившись.

Арчи взял сверток с сандвичем.

– В вендоре возьму, – буркнул он.

Впереди был день, наполненный, как обычно, всякой дрянью. Общеобразовательные предметы. Специальные. Физподготовка. Физиотерапия – на кой бы она нужна. Консультации с врачами – хотя смысла в них Арчи не видел совершенно, как будто Арт не сообщал им все время, что да как да почем. Пифий, который делал вид, что Арчи не прискакал к нему ранним утром, подстегиваемый придуманными страхами. Бесконечный парк, в котором Арчи пытался спрятаться невесть от чего. Он выбрал уголок подальше, поукромней, под деревьями и за кустами, привалился спиной к стволу дерева, обмяк. Самым дурацким было четкое понимание, что он никогда не останется один. Даже если договориться с Артом, его все равно невозможно будет полностью выключить из своих собственных мыслей, отключить от своего собственного мозга. Арчи не успел подумать – угрюмо, раздраженно, обреченно, как ответом ему было настороженное, обиженное, растерянное прикосновение Арта, которое при желании можно было перевести в слова примерно так: что за фигня, Арчи?! И от этого хотелось выть, а сдерживало отчетливое понимание, что выть-то будет тело Арта под управлением Арта, а он, Арчи в нем всего лишь квартирант. И снова обиженное Арта: ну неправда же, неправда! Арчи опустился на землю, ухватился руками за щиколотки, уткнулся лбом в колени. Он не понимал, что делать. Он не понимал, чтó он такое.

Арт исправно возвращал его в комнату к утру, послушно выбирал самые укромные маршруты, даже перенимал кое-какие обязанности. Например, дурацкие занятия по географии. Это Арчи-то, человека, интегрированного с очень-очень продвинутым искином, учить географии, когда достаточно простого движения мысли, чтобы вызвать на внутреннем экране любую карту с любым разрешением, определить на ней любую точку в любой системе координат, и что там еще может понадобиться. Математика – это хозяину Арта, умненького искина, который какие угодно формулы решал за здорово живешь. А когда профессор Алессандра возмутилась, что Арчи подозрительно быстро и подозрительно правильно решает задачи, Арчи извинился и тихонько попросил Арта считать не так быстро и не так точно. И она осталась довольна, заявила, что Арчи замечательный ученик, и она была бы рада, если бы он стал ее студентом. Физподготовка: Арт за здорово живешь делал все, что от него требовали, Арчи вообще не обращал внимания на то, чем тренеры с ним занимались; есть Арт, он нужен тем высокопоставленным дядьям, пусть он и учится всякой фигне. А Арчи дремал. Тем более, что Арт тщательно следил, чтобы в любых условиях обеспечивать максимальный комфорт Арчи – читай, мозгу.

Пифий пытался завести разговор о той странной проблеме – о его самоопределении, но Арчи увиливал. Все хорошо. Они с Артом ладят. У них все получается. Показатели в норме. Что еще нужно? Можно было поразмахивать информацией, поставляемой Артом: о том, что Арчи самоустраняется, отказывается управлять им, как и предполагалось, что его настроение не отличается оптимизмом и интерес к жизни подувял, но сделать это – и снова окажешься отброшен к самому началу, и снова придется мучительно долго доказывать, что тебе следует доверять. Арчи же больше не откровенничал. Арт сообщал о книгах, которые его интересуют, фильмах, играх, симуляторах – и Пифий отчего-то не мог избавиться от ощущения, что Арчи пытается его, их с Зоннбергом и кем еще, кто имеет доступ к самым сокровенным тайнам Арчи 1.1, – их всех дурить. Список этих материалов был слишком разнородным, необъяснимо эклектичным, и скорость, с которой Арчи обрабатывал информацию, была подозрительно высокой: для поверхностного ознакомления условно достаточной, для основательного изучения – скудной, если не сказать больше. Что из этого действительно интересовало Арчи, не мог достоверно определить даже Арт. Он предполагал, ориентировался на миоэлекронные импульсы, на активность возвратов к единицам информации, на что-то еще, но уверен не был: Арчи не останавливался на какой-то одной теме, а так и развлекался совершенно разрозненными объектами.