- Может быть, – осторожно перебил её Миша, подозрительно косясь на то, как Виктория крутит рюмку в руке, – тебе больше не надо пить?

- Я напиваюсь в первый раз в своей жизни, так что захлопни варежку! – рыкнула на него девушка. – Товарищ официант, повторите, пожалуйста.

- Правда, хватит, – рискнул повысить голос Орлов. – Ты за всё время никогда ещё так много не говорила, как сегодня. А утром от коньяка знаешь, какой сушняк? Будет в сто раз хреновее, чем сейчас при подобной ностальгии.

- Ты-то наверняка в четырнадцать бухал со своими корешами в каком-нибудь подъезде, – съязвила Виктория. – Я уже взрослая девочка, так что не нагнетай – могу себя контролировать и давать отчёт.

На этих словах Дементьева уверенно коснулась пальцем кончика своего носа, дабы Орлов перестал паниковать. Воспользовавшись её размякшим состоянием, он спросил:

- Кто твоя семья?

- А вот шиш, – прошипела девушка, сжав кулак в фигу. – Для особо одарённых повторяю: я не родственник Троцкому. Не родственник!

- Откуда такая уверенность? – не унимался Орлов. – Может быть, он был отцом какой-нибудь твоей прабабки, которая вышла замуж за прадеда и изменила фамилию? Медальон же достался тебе по наследству?

- Не важно – это совершенно ничего не меняет. Я абсолютно уверена, что Троцкий к моей родословной никакого отношения не имеет. Судьба его детей на то подтверждение.

- Тогда откуда у твоих родственников мог взяться медальон, которых принадлежит другой семье? – Миша не намеревался сдаваться. Он был уверен в том, что его спутница что-то утаивает и недоговаривает: на этот раз её доводы не подкреплялись аргументами, но будучи упрямой защитницей своей правды, Орлов смягчился. – Тем более тому, кто был, по сути, вторым человеком в государстве?

- Без понятия, – Вика потупила взгляд. – Я знаю столько же, сколько и ты. Я считала его не более чем пластиковой бижутерией, одно время не носила вовсе – что за чушь вешать на шею серпы и молоты, если у нас демократия, да? А потом заставили прятать под одежду, но носить, как память… В общем-то, если у меня были бы какие-либо подозрения в том, что это – раритет, а ещё, что это и есть ключ, я бы тут с тобой не сидела…

- Подожди, разве ты не с самого детства была социалистом?

- Нет.

- А кем же ты была? – не без смуты в голосе спросил парень.

- Разделяла другой политический строй.

Орлов удивлённо поднял брови: никогда бы не подумал, что убеждённая на 200% социалистка могла бы оказаться кем-то другой. Мише стало безумно любопытно, и вопрос его выпал сам собой.

- Можешь рассказать поподробнее, если не секрет?

- Не секрет, – ответила девушка.- Я была единороссом.

В голове у Виктории ещё днём начала появляться картинка, которая со временем становилась всё яснее и яснее. Сейчас она, закрыв глаза, опустошила рюмку – лицо её сильно поморщилось. Казалось, внутри её проходит битва, и, наконец, девушка решилась.

- До десяти лет я лишь косвенно интересовалась политикой, сам знаешь, что у подростков совершенно другие интересы: я ходила в художественную школу, гуляла во дворе с товарищами – все обыкновенно. Так вышло, что дата моего рождения чуть ли не день в день совпадает с днём рождения нашего президента и об этом я знала с самого рождения – это одна из множеств причин моего политического выбора. Расписывать в красках не стану, самой от этого противно. Я была убеждённой единоросской, всегда отстаивала свои взгляды и защищала нашу власть – ничего не хотела слушать. А когда ко мне в руки попало “Сердце революции”, я очень сильно злилась – я ненавидела коммунизм и все то, что с ним было связано. В девятом классе я даже написала сочинение о “необратимости развала СССР”. Моей любимой историей был событие, которое произошло в 1991 году – когда я её слышала от матери, улыбка свободного человека появлялась на моём лице. В том же году, когда мы проходили Октябрьскую революцию – я спрашивала: зачем она была нужна? Я всей душой поддерживала белую гвардию, безудержно сожалела об убийстве царской семьи...

С каждым словом, сказанной девушкой, брови Орлова стремились уже на затылок. Эта новость ошарашила его даже больше, чем лицезрение медальона Троцкого.

- А как же ты тогда... Ну, ты сама понимаешь... – заикаясь, спросил он.

- В художественной школе нашей группе рисунок преподавал учитель, который был коммунистом. Он забивал нам голову не пространственной перспективой, а политическими основами. После его уроков у нас кружилась голова. Я не выдерживала в силу моей натуры и начала спорить с ним. Распри о политике продолжались на протяжении пяти лет – всего курса обучения. И на последнем – пятом курсе он вдруг сказал такую вещь, которая перевернула и уничтожила всю мою жизнь: “вы ничего не знаете”. Его аргументы были неоспоримы, в каждом споре он одерживал верх. Мне надоело это, я нарочно читала историю, чтобы только обрести дополнительные аргументы, я вызубрила назубок всю ненавистную мне революцию, гражданскую войну, а потом случилось то, что называют крахом... Я влюбилась в то время, и те, кто был мне ненавистен ранее, стал примером для подражания. Я не стала больше спорить. А тебе я соврала, что познакомилась с твоим отцом на практике...

Миша молчал. Виктория пытливо смотрела на него, пытаясь прочитать на его лице мысли.

- Он знал, что у меня есть “Сердце революции” и поспособствовал агитации не потому что я была особенной, а потому что у меня был ключ, – продолжила она. – Николай Тимофеевич знал намного больше, чем мы, он узнал, где живут его обладатели и сделал всё, чтобы я увлеклась политикой. Узнал всё, узнал о моей семье, обо мне, видимо следил и настроил преподавателя. Как хитроумно, но зачем всё так сложно? Почему бы просто не выкрасть? А хочешь, расскажу тебе про то, что мы ищем? – вдруг спросила Виктория, мгновенно переменив тему. Орлов недоверчиво посмотрел на неё: девушка не была пьяна, однако, что иначе способствовало развязыванию её языка?

- Ты шутишь? Ты же раньше никогда не заикалась об… – Миша осёкся и снизил голос до шёпота, – об оружии.

- Потому что не был резон говорить о том, ключ к чему не был найден. Так ты хочешь?

- Спрашиваешь!

- А не боишься? – Дементьева хитро, по-лисьи сощурила глаза. – Обратного пути в мирскую жизнь не будет.

- Я уже забыл о ней. Сегодня я столько узнал, что ничего уже не страшно.

Виктория также снизила голос, подалась чуть вперёд, чтобы никто посторонний не смог подслушать.

- Тогда слушай: предполагается, что в XX веке в СССР трудами наших гениальных учёных-физиков и геометриков была вычислена формула топологического гиперполитопа. Это подмножество Евклидова пространства – трёхмерного измерения, которое представимо в виде объединения конечного числа симплексов- эн-мерным обобщением треугольника, который находится в гиперплоскости. Я не сильна в тригонометрии и физике, чтобы разъяснять свойства симплексов, но, говоря обычным языком: гиперполитоп – это путь к открытию четвёртого пространства.

- Четвёртое пространство? – Орлов подвёл глаза к потолку и задумчиво проговорил. – Это, получается, что наш мир не трёхмерный: ширина, длина, высота?

- Конечно, нет. Из покон веков считается, что наш мир соприкасается со множеством пространств, ты назвал только три – самых пресловутых. Но доказано, что четвёртое измерение – это время. Представляешь, что будет, если контроль над временем попадёт в руки иллюминатов?

- Так он до сих пор не у них?

- Нет, иначе бы они смогли предопределять события. Уверена, что с помощью формулы гиперполитопа Советский Союз смог отразить атаку немцев и выиграть Вторую Мировую войну. Но началась другая война – холодная, и гиперполитоп наверняка был зашифрован и спрятан. Странно – если у них была временная структура, то почему же они не отразили и Америку, позволив им победить?.. Но без знания истории на этот вопрос ответить невозможно.

- И что же делать?

- Есть предположение насчёт местонахождения гиперполитопа. В Новороссийске в центре площади замурована стальная табличка, а на этой табличке выгравирована надпись «Вскрыть в 2017 году». Послание необходимо открыть в этом году на 100-летие Великой Октябрьской революции. Только по этой причине можно объяснить то, что всемогущие иллюминаты не добрались до гиперполитопа. Но они узурпировали власть, чтобы 7-ого ноября вскрыть капсулу времени. Но без внешнего симплекса активировать гиперполитоп невозможно. Внешний симплекс – это и есть ключ. И нам, чтобы не дать иллюминатам завладеть оружием, необходимо взять власть хотя бы в 2018 году, когда пройдут выборы. За полгода они не смогут найти медальон.