Он определенно в этой местности бывал, но когда и с какой целью?

Вот тут-то, усердно копаясь в памяти и перебирая догадки, он по невнимательности умудрился свою жертву проглядеть.

Досада и разочарование, яростно споря между собой, затопили его душу вслед за осознанием совершенной оплошности. Тотчас же, не успев набрать полную силу, они были вытеснены испугом: кто-то, а он вмиг по запаху догадался кто именно, зажал ему рот ладонью и затащил в ближайшую подъездную дверь. К своему удивлению, вновь Ки не испытывал желания сопротивляться, потому старой тряпичной игрушкой повис на чужих руках.

Его сердце взволнованно отстукивало каждую одоленную Чжонхёном ступеньку. Сам же молчаливый юноша, зажатый едва ли не подмышкой, считал эти ступени глазами.

Ну попался, что теперь поделать, уверял Ки сам себя.

Спокойно обдумывая отговорки, которыми он мог надежно прикрыться, одновременно юноша искал способы подавить в себе откровенную чудную радость, возникшую при мысли о том, что его вычислили. Легкое счастливое ощущение распирало изнутри, вынуждая ненамеренно забыть про необходимость сохранять нейтралитет. Жар, исходивший от размеренно дышащего Чжонхёна, лишь укреплял это восхитительное чувство.

В данную минуту Кибом не думал о братьях. Он думал о себе. И о человеке, несущем его по этим бесконечным ступенькам вверх к дверям своей квартиры.

Наконец-то юноша стал узнавать место, в котором по воле случая оказался. Знакомая ковровая дорожка, знакомое цветовое оформление, знакомый запах.

Чжонхён невозмутимо пронес свою шпионистую находку мимо несказанно удивившегося дворецкого, немедля отворившего дверь, стоило только двоим к ней приблизиться. Миновали они и шарахнувшуюся в сторону немую служанку, с удивлением проследившую за ними взглядом до самого угла. Кончено же не обошлось и без аккуратно одетого светловолосого мальчика, злобно прищурившего полные гнева зеленые глаза. В приступе безбашенного веселья Ки поднял болтающиеся руки и, не сдерживая ехидной ухмылки, наградил того двумя неприличными комбинациями из средних пальцев. Грохот захлопнутой в ярости двери послужил наглядным ответом на оскорбление.

Только попав, наконец, в светлую спальную комнату, юноша был поставлен на ослабевшие ноги.

За спиной раздался тихий щелчок, новой мягкой дрожью прошедшийся от самой макушки вниз по всему телу. Крепкие руки обхватили его со спины за талию, воплощая в жизнь желание, вынашиваемое уже на протяжении недели. Чжонхён глубоко вдохнул запах его волос и устало ткнулся носом в ушную раковину, затихнув на некоторое время.

Напряжение окончательно покинуло тело Ки, дав возможность томной неге с пленительной медлительностью пропитывать каждую мышцу. Прошло немало времени, прежде чем, с трудом сконцентрировавшись, он понял, что человек за спиной едва ощутимо покачивается из стороны в сторону, неслышно напевая что-то. Ки положил ладони на руки Чжонхёна, но тот высвободил свои кисти, накрыл ими холодные руки Ки и не преминул переплести их пальцы. Рассеянно слушая глухое мурлыканье, юноша стал различать знакомый мотив.

Чжонхён почти неосязаемо водил губами по его шее и гладил живот Ки его же собственными руками. Юноша чувствовал себя укутанным в его пылающее жаром тело, однако самым краем сознания ощущал отголоски невыносимой боли, пульсирующей в чужих висках.

— Бомми, — жарко прошептав всего лишь одно слово, Чжонхён провел горячим языком влажную дорожку до самой мочки и замер у маленькой сережки. Его шумное дыхание щекотало ухо Ки, отчего тот все время нервно поеживался, но не отстранялся. И вскоре послушное поведения было вознаграждено мягким поцелуем, оставленным в области за покрасневшим ухом. Опьяненный происходящим, Ки судорожно вцепился пальцами в ткань своей рубашки, жадно принимая подаренную ласку.

Чжонхён вдруг отступил от млеющего юноши на пару шагов, что заставило последнего обернуться в поисках потерянного тепла. Подернутые дымкой карие глаза тотчас же отыскали объект вожделения и уставились на него с легким укором. Но уловив движение у белоснежной рубашки, этот жаждущий взгляд метнулся к смуглым пальцам, неторопливо освобождающим пуговицы из петелек. Беспорядочное дыхание рваными толчками вырывалось из приоткрытого рта Ки, делая его похожим на изящное загипнотизированное животное, внимательно следящее за действиями своего хозяина. То опуская взгляд к своим рукам, то поднимая его на завороженного юношу, между тем Чжонхён расстегнул свою рубашку. Скользнув по предплечьям, пышным облаком она упала к его ногам. Ки уже успел потерять к ней интерес. Теперь все его внимание занимало иное.

При виде кипельно белых бинтов, туго охватывающих смуглое тело, из груди юноши вырвался приглушенный разочарованный стон. Однако следующие слова, произнесенные с легкой улыбкой, вытеснили это чувство из его сознания:

— Иди сюда, помоги мне, — Чжонхён протянул к нему руку, за которую Кибом, подобно маленькому потерявшемуся ребенку, тут же ухватился. Его поблескивающие глаза были полны искреннего удовольствия. Ловкие пальцы быстро разобрались с наслоением бинтов и нетерпеливо запорхали по чуть блестящей смуглой коже. — Бомми, — Чжонхён попытался завладеть вниманием Ки. Поначалу эта попытка не возымела своего действия, тонкие пальцы продолжали оглаживать его тело, а губы оставлять легкие поцелуи у подбородка, но постепенно безмолвная настойчивость и отстраненная холодность взяли свое, и Ки неохотно застыл, обиженно надув губы. — Посмотри на меня, — Чжонхён подцепил пальцем точеный подбородок, вынуждая юношу встретить его спокойный взгляд все теми же замутненными глазами. — Последнее, что мне сейчас нужно, — это очередной бесконечный секс-марафон, ты меня понимаешь?.. — Ки с хрипом втянул носом воздух, приклеившись к его лицу кукольным взглядом. — Конечно, не понимаешь, — досадливо пробормотал Чжонхён. — Помоги мне, — покачав головой, он прошел к кровати и, сняв обувь, сел в самом ее центре спиной к нему. Замерев как вкопанный, Кибом сверлил взглядом ножевую рану, рассекающую его спину по диагонали. — Возможно, кровью я не истеку, но твое бездействие изрядно нервирует, — Чжонхён чуть повернул голову вбок.

Укоряющая фраза стала своеобразным сигналом. Нетерпеливо спихнув с ног обувь и размотав ткань, заменяющую носки, Ки с детским восторгом запрыгнул на мягкую пружинистую кровать. Впрочем, остановившись взглядом на ране, он тут же потеряно застыл, враз растеряв весь запал.

Рана была длинной, словно кто-то со всей силы полоснул по коже тесаком, но не успел или не сумел вогнать его еще глубже — для повреждения внутренних органов. Углубление было полно багряно-красной крови, свежей и игравшей алмазными бликами даже в таком тусклом свете. Вместе с тем, она не вытекала за рваные воспаленные края раны, что приводило юношу в крайнее недоумение. Он почесал затылок, а затем, встав на четвереньки, боязливо прикоснулся пальцем к набухшему розовому краю. Палец окрасился в алый цвет, словно юноша окунул его в вишневый сок. Поднеся его к глазам, он с трогательной сосредоточенностью рассмотрел каждый кровавый завиток, а затем машинально сунул испачканный палец в рот и тщательно обсосал. Именно почудившаяся сладость заставила Ки склониться к ране и слизать всю выступившую в ней кровь.

Чжонхён едва слышно застонал.

— Поганец, — выдохнул он, стиснув кулаки.

Прямо на карих глазах пустое багровое углубление вновь начало заполняться кровью, а через полминуты уже переливалось вишневым красным в слабых лучах выглянувшего из-за туч солнца. Кровь не стекала вниз по спине, она подходила аккурат к самым рваным границам, точно не решаясь их переступить. Не отстраняясь, Ки судорожно задышал, едва сдерживая свои желания. Ему не показалось, она действительно сладкая. Манящая.

— Бомми, — с усмешкой прозвучал усталый голос, — я не пирожное на десерт. Имей совесть.

Бессильно прорычав, юноша встал на колени и начал нетерпеливо срывать с себя ветхую рубашку. Разобравшись с оной, он неуклюже на четвереньках подобрался к затихшему Чжонхёну. Торопливо усевшись позади, он прижал его к себе руками и ногами. Лоб заблестел от испарины, когда пылающий жар начал передаваться ему через крепкие объятия. Водя руками по чуть подрагивающим мышцам живота, Ки ощущал под подушечками пальцев невероятное напряжение. Каждый нерв существа в его руках был натянут до отказа.