— Теперь твоя репутация точно улетела коту под хвост, — проворчал Ки, обхватывая его за шею. — Ты таскаешься за парнем, лижешься с ним, да еще и носишь его на руках.

— Не беспокойся за мою репутацию.

— Я беспокоюсь за свою сохранность, — возразил он.

— Можешь рассчитывать на мою защиту.

— О! Мой личный телохранитель? Мой холоп!

— Но-но, не расходись, котенок, — издал Чжонхён короткий смешок, проворно маневрируя между столами. — А то кто-нибудь, нет-нет, да наступит на твою раскатанную губу.

— Мои губы! — проворчал Ки. — Хочу и раскатываю.

— Да что мы говорим?

— Они все видят.

— Никто ничего не видит, Бомми, — выйдя на более-менее расчищенное место, Чжонхён понес его к выходу.

— Я не забыл про конфеты.

— Зато про сигареты забыл, — пробормотал едва слышно Чжонхён. — Бомми.

— Что? — поглядел на него Ки, до этого следивший за присутствовавшими в пабе людьми. Никому действительно не было до них дела, словно двое обернулись для них невидимками. Сидевшие за столами группы мужчин пили пиво, переговаривались, курили, и ни один из них даже взгляда исподтишка в сторону парочки не бросил.

Его охватило странно чувство дежа-вю, отчего он крепче стиснул шею Чжонхёна.

— Еще раз будешь курить эти наркотики и…

— Ты меня отшлепаешь? — с какой-то чрезмерной радостью поинтересовался Ки.

— А ты хочешь?

— Нет.

— Значит, отшлепаю. Вернее, высеку, чтобы ты неделю не мог встать с кровати. Удобная для тебя поза, между прочим, — хмыкнул Чжонхён своим мыслям.

— Какая поза?.. — вновь посмотрел на него Ки, но не дождался ответа. Они вышли на свежий ночной воздух.— Опусти меня на землю, я сам пойду домой.

— А ты дойдешь?

— Дойду, это для меня как раз-два плюнуть.

— Плюй.

— Не буду.

— Почему?

— Потому что воспитанные люди не плюются! — Ки начал вырываться. — Поставь меня на землю! — завопил он.

Чжонхён исполнил требуемое и с любопытством принялся наблюдать за юношей. Тот дождался, пока его перестанет шатать, и со счастливым вдохом бодро затопал к ближайшему фонарю. Схватившись за него, как младенец за опору, к которой держал свой первый путь на двух ножках, он вновь счастливо вдохнул и с той же бодростью направился к мусорному баку, стоявшему меж двух фонарей. Опершись о него ладонями, Кибом немного отдохнул и продолжил путь: к следующему фонарю. Все время до дома, преследуемый шедшим чуть поодаль от него Чжонхёном, он перебегал от одной опоры к другой, не позволяя себе отдыхать более чем десять секунд.

— Бомми, что ты делаешь? — в конце концов не выдержал его преследователь.

— Стараюсь исключить возможность быть найденным в какой-нибудь сточной канаве, — не теряя сосредоточенности, ответил Ки.

— Неужто были прецеденты? — со смешливым удивлением рискнул Чжонхён полюбопытствовать.

Обхватив руками очередной столб, Ки бросил на него чуть замутненный взгляд.

— Были, — ответил он осторожно и направился к резной скамье. — Отдохну-ка я, — прокряхтел юноша, вытянув ноги, и в изнеможении полностью расслабился, позволяя дремоте понемногу себя охватывать.

— Уверен, что не окажешься и в этот раз? — голос Чжонхёна ворвался в его бредовые мысли, обычно возникающие в преддверии сна.

Ки открыл глаза. Темно-синее небо сверкало мириадами больших и маленьких звездочек. Ночь была настолько мирной и прозрачной, что у него заныло сердце: как ночь может быть такой спокойной, когда у него братья пропали в неизвестно каком направлении?

— Мне нужна помощь, — вдруг произнес он. — Ты мне поможешь?

— Я не помогаю бесплатно, Бомми, — усевшийся рядом Чжонхён подпер голову ладонью, засмотревшись на глядящего в небо Ки.

— Я тебе заплачу?..

— Ты уверен, что у тебя найдется столько?

— Я отыщу необходимую сумму, — Ки повернулся к нему с лихорадочным блеском в глазах.

— Меня не очень радуют эти слова. Как ты ее собираешься отыскивать?

— Неважно, — отмахнулся Ки от вопроса. — Так ты мне поможешь?

— Посмотрим, — Чжонхён склонился к нему, не скрывая похабной улыбочки.

— Отлично, — радостно выдохнул он. — Надо идти домой, — с этими словами юноша бодро поднялся на ноги.

— Хватит с тебя бега с препятствиями, — Чжонхён вновь подхватил его на руки, впрочем, в этот раз Ки не сопротивлялся, а наоборот тотчас же крепко обнял его за шею, тяжело задышав ему прямо в ухо. — Не расскажешь, почему тебя угораздило попасть в сточную канаву?

— А, — небрежно бросил Ки. — Меня споили.

— Кто? — тихо произнес Чжонхён.

— Не суть важно, — пропыхтел юноша так громко, будто это ему посчастливилось нести кого-то домой во тьме ночи. Чжонхён оставил расспросы, почувствовав нежелание Ки отвечать на них.

— Ты зайдешь? — удивился юноша чуть погодя, когда Чжонхён прошел с ним через подъездные двери и уверенно понес его к двери общежития.

— Я донесу тебя до самой кровати, чтобы убедиться, что ты не проведешь остаток ночи в сточной канаве.

— Да-а-а?.. — недоверчиво переспросил он. — Ну ладно.

— Ты не против?

— Ты уже дошел до моей комнаты, — захихикал Ки в тишине коридора. — Не поздновато для вопроса?

— Как знать.

— Эй, — в очередной раз привлек Ки внимание Чжонхёна к себе. Ему было неловко называть его по имени, и юноша пока не мог отыскать причин этой неловкости.

— Да, Бомми, — Чжонхён прошел в комнату, закрыл ногой дверь и ошарашено присвистнул.

— Спокойно, — отозвался Ки. — Соседи спят.

— Я в курсе, — с весельем в голосе сообщил ему Чжонхён, оглядывая мусор на полу, на кровати и на остальных горизонтальных поверхностях. Тусклый свет, лившийся из оконца, подсвечивал многочисленные обертки, отчего они превращались в этакие сказочные цветы, выросшие в комнате на радость детям.

— Где-то здесь должна быть свеча, опусти меня на пол, — Ки завозился у него на руках.

— Нет необходимости в свече, Бомми, я и так все вижу.

— Ахм, тут небольшой бардачок, — смущенно пролепетал он, слыша, как шуршат обертки под ботинками.

— Полагаю, группа детей под твоим предводительством ограбила кондитерскую, — издал Чжонхён смешок, ухитрившись подхватить край покрывала и откинуть его вместе со всем мусором в сторону. Он осторожно уложил свою пьяную ношу на белое белье, но Ки не спешил отпускать его шею.

— Что ты делал все это время?! — боязливо прошептал он.

— Какое время? — прошептал Чжонхён в ответ.

— Неделю, что я лежал у тебя без сознания.

— Ах, вот ты о чем, — Чжонхён задумался на пару мгновений. — Я играл в куклы.

— В куклы? — глаза Ки расширились от несказанного удивления.

— У меня была очень красивая и отзывчивая кукла, — Чжонхён погладил его щеку.

— Что значит «отзывчивая»? — едва слышно спросил он, чувствуя, как защекотало щеку под чужими пальцами.

— Это значит, шлепнешь ее по заду, а она еще просит, — пояснил Чжонхён, усмехнувшись.

— Опять «шлепнешь»?

— Опять.

— Слишком много упоминалось это «шлепнешь» сегодня.

— Подозрительно много, Бомми. Мне начинает казаться…

— Останься сегодня со мной, — перебил Чжонхёна Ки и еще сильнее сцепил руки на его шее.

Чжонхён, опиравшийся руками о кровать, встретил эту просьбу без особого удивления.

— Просто «остаться»?

— Да.

— Не хочешь снять обувь?

— Было бы неплохо, но не хочу.

— Хорошо, я просто останусь.

— Да.

— Отпусти шею, Бомми.

Ки подчинился высказанной в приказном тоне просьбе. Воспользовавшись возможностью, Чжонхён ловко стащил с его ног старую обувь и закинул ее в темный угол комнаты. Затем он снял свои ботинки, забрался к теплому Ки на кровать, улегся рядом и уставился на него черным взглядом. Бесстрашно разглядывая его в ответ, юноша между делом довел до его сведения:

— Ты лежишь на месте Чжинки.

— Бомми, откуда все эти отходы кондитерского безумия?

— У меня стресс.

— И ты не знаешь никаких иных способов с ним справиться, кроме как устраивать детский сад с барабаном?