Поддавшись на топорную уловку, Ки удивленно повернул к нему голову, недоумевая над последними словами. Этот промах был тотчас же использован в намерениях, которые юноша охарактеризовал бы не иначе как «коварные»: его вовлекли в новый требовательный поцелуй. Такой же вкусный, как первый, и такой же до дрожи ошеломительный: Чжонхён мягко покусывал его припухшие губы и тотчас же зализывал потревоженное место, делая укусы еще желаннее. Ки издал гортанный стон, вновь подергав руками.

— Кто в твоих мыслях, когда ты это делаешь? — прервавшись на время, вкрадчиво поинтересовался у него Чжонхён. Пытаясь увильнуть от ответа, донельзя смущенный парнишка сам потянулся к его губам. — Нет, — Чжонхён прижал его к подушке рукой. — Ответ вперед.

Проглотивший язык Ки усердно помотал головой. Настолько усердно, что у него перед глазами все вновь принялось расползаться, а голову прострелила боль. Но карие глаза в удовольствии закрылись, стоило только Чжонхёну запустить пятерню в его всклокоченные волосы и ласково пробормотать, зарывшись в них и лицом:

— Почему не рыжий? Тогда я смог бы назвать тебя лисенком.

Ласковый тон, вторящий словам, был вознагражден новым выдохом, чуть томным, хранящим хриплый отзвук вовремя сдержанного стона.

Кибом растаял под бессмысленными в данный момент словами и имевшими большое значение прикосновениями. Его руки не иначе как по своей воле обняли сильное тело, а нос удобно уткнулся в распахнутый ворот рубашки. Тепло. Голос с такого положения казался ему каким-то странным и гулким, несправедливо запертым в теле, словно в клетке. Он отчасти понимал стремление Чжонхёна вдыхать его запах именно у шеи. Ки тоже чувствовал, насколько сконцентрирован он был в этом месте, словно пульсировал с веной.

Или это был запах крови? Несущийся красным потоком по венам и яростно бьющийся вместе с пульсом.

Это был запах Чжонхёна. Оглушающе сильный. Им невозможно было насытиться.

— Сделай это, — требование вновь было озвучено. Ки разочарованно выдохнул, когда его объятия опустели. Чжонхён улегся в прежнюю позу: на бок, подперев ладонью голову. Его черные глаза выжидательно уставились на взволнованного юношу, глядевшего в ответ с безмолвной мольбой во взгляде. Влажные губы все время тянули к себе его внимание, но хаотичная смена эмоций на красивом лице имела бОльшую важность.

Ки, мечущийся между желанием повиноваться и здравым смыслом, с отчаянием поглядел в потолок.

— Бомми, — имя мягко слетело с губ и невесомым перышком закружилось в слабом свете, льющемся из окна. Медленно вальсируя под стук капель за окном, оно опускалось на белоснежное постельное белье. Ладонь Чжонхёна опустилась на живот Ки, и в момент прикосновения, ясно ощущаемого сквозь ткань рубашки, тот весь напрягся.

Юноша нервно покусывал щеку изнутри, сумбурно перебирая в уме возможности сбежать отсюда без серьезных последствий. Вся загвоздка в том, что думать ему мешали. А, сбившись раз, его мысли вновь возвращались к началу пути. И так до бесконечности.

— Бомми?..

От Чжонхёна снова неуловимо пахло Тэмином. Ки даже изумился тому, что ранее не распознавал родной запах. С другой стороны, в присутствии этого человека он столько сил бросал на защиту своего сознания, что все остальное уходило на второй план.

Если он поддастся, то?..

А если нет — то?..

— Нет! — воспользовавшись моментом, Ки резко отпихнул от себя руку Чжонхёна. Взлетев на ноги, он тотчас же бросился к двери, одновременно стараясь выпутаться из одеяла. Спешка была вызвана опасением, что его сейчас вновь попытаются остановить, — в таком случае внутренняя битва точно была бы проиграна. Пару раз чуть не навернувшись на ровном месте, Кибом отбросил наконец ногой одеяло в сторону.

На его счастье, дверь была не заперта. Выскочив из комнаты, юноша опрометью бросился по светлому проходу прочь от комнаты. В поисках выхода из этого дома он заплутал в бесконечности похожих один на другой светлых коридоров. Странное сходство напомнило ему угнетающую одинаковость домов в мире, который он недавно посетил. Но персиковый цвет этих стен оказывал скорее успокаивающее действие и внушал доверие.

Впрочем, не в этот раз.

Ему даже в голову не приходило искать здесь Тэмина. Вряд ли Ки привезли бы в то место, где с какой-то стати прятали брата. Да и в целом, его нынешнего и даже былого присутствия здесь Кибом не чуял. Пах Тэмином только сам Чжонхён, и то — слишком слабо для гнусного похитителя. Скорее, он с этим похитителем каким-то образом контактировал. Хорошая зацепка, но слишком тяжко следовать за ней по дороге, на которой она ниточкой вьется. Ему нужно собраться с мыслями, привести их в порядок, а затем вновь браться за дело.

В данный момент его целью стало выбраться отсюда как можно скорее. Ки абсолютно не волновали его босые ноги, так же как и ливень за окном. Он найдет выход, а дальше будет действовать по наитию.

Раздавшийся в покинутой им комнате смех, впрочем, сразу же дал понять, насколько его намерения смехотворны.

Он налетел на девушку в униформе, державшую в руках стопку белоснежного постельного белья. Та тихо пискнула и отскочила к стене при виде всклокоченных светлых волос, горящих безумством глаз и пошедшего пятнами лица.

Ки подбежал к ней:

— Как отсюда выбраться?! — выпалил он, схватив ее за плечи. Ответа не последовало.

Круглые от страха глаза девушки тотчас вразумили юношу. Раскаявшись в своей вспышке, он отошел от нее на пару шагов, бормоча какие-то извинения. Однако горничная его немало вскоре удивила: увидев мятую, испачканную в крови одежду и зарывающиеся в ворс ковра босые ноги она неодобрительно покачала головой, тут же позабыв про недавний испуг.

— Кибом, не распугивай мне прислугу, — раздалось рядом с ними. — Гретта, сообщи Батлеру, что наш гость собирается нас покинуть.

Воззрившаяся на Чжонхёна девушка внимательно его выслушала, сделала книксен и безмолвно отправилась дальше по коридору, вмиг выкинув из головы мысль про внешний вид гостя и все с той же бережностью прижимая к себе стопку белья. Все это время Чжонхён не спускал настороженных глаз с Ки, отвернувшего от него розовое лицо. Мало-помалу юноша взял себя в руки и успокоился.

— Я знаю эту девушку, — буркнул он. — Это же с ней ты тогда на улице был.

— С ней.

— О!..

— Что такое, Бомми?

— Ничего. Странные у тебя люди работают.

— Ты тоже странный. Особенно с залитой кровью рубашкой.

— Тоже мне коллекционер странностей. Чего она молчит?

— Ей отрезали язык.

— Что? — обомлевший Ки резко взглянул в его лицо. — Ты?!

— А ты как думаешь? — Чжонхён выглядел довольно бесстрастно.

Ки ничего не ответил на прозвучавший вопрос, предпочтя отнести его к группе риторических.

Как он думает? Он думает, что стоит держаться подальше от колюще-режущих предметов в присутствии этого психа. Раз уж полез в болото спасать брата, неплохо было бы принять меры предосторожности. Например, не открывать рта, чтобы точно так же не лишиться языка.

— Вот, что бывает, Бомми, когда чешешь языком. И не исполняешь обещания, — слова прозвучали как упрек. В какой-то степени в них чувствовалась и тщательно завуалированная угроза.

И вновь Ки не ответил. В душе он признавал, что глупо прокололся с обещанием не ввязываться, но вслух сожалеть даже не собирался. Поздно бить тревогу, время посыпать голову пеплом.

— Как же она, по-твоему, сообщит о том, что я собираюсь уходить?

— Найдет способ.

Такая бессердечность вызывала у него в душе бурю возмущения. Выслушав сотни рассказов о разнообразных зверствах, связанных с именем Чжонхёна, тем не менее, в последнее время ему начинало казаться, что тот подчас обладал большей человечностью, чем многие иные личности. Ведомый этими мыслями, Ки даже перестал обращать внимание на тяжелую ауру, всегда окружавшую этого человека. Непозволительно забылся.

Произошедший инцидент еще раз напомнил ему, что стоит быть всегда начеку. Язык ему, пожалуй, еще пригодится.