Теперь он и в самом деле тонул в своих ощущениях — уходил с головой под бурлящую поверхность колодезной воды. Абсолютно не находя сил как-либо отвечать, он затих, искренне и неприкрыто наслаждаясь. С каждым напористым прикосновением губ колени слабели все сильнее. Постепенно отнимались и руки. Через какое-то время пошла носом кровь, но он все равно тянулся за поцелуем. Не знай Ки, что такое попросту невозможно, он бы подумал, что ему передается недавнее недомогание Чжонхёна.

— Оживай же, котенок, — почувствовал он вдруг теплый шепот на влажных губах. Это его спаситель соизволил на время прервать свою экзекуцию. Ки закрыл глаза и тяжело задышал в ожидании окончания. Всего. — Помоги мне, — шелест, мягко коснувшись щеки, уплыл куда-то вверх. Юноша слабо кивнул. Чжонхён закинул его вялые руки себе на шею и уверенно подтянул его к себе за талию.

Оставалось действительно только подчиняться и повторять.

Неловкость куда-то испарилась, вытесненная уверенностью, разделенной между двоими. Теперь уже Ки повис на сжимающих его руках, абсолютно потеряв силы, понемногу теряя и сознание, но все еще с жадной неуклюжестью отвечая на поцелуй. Его тошнило от вкуса собственной крови, залившей подбородок и, скорее всего, рубашку. Тошнота смешивалась со жгучими искорками, электрическими разрядами проходящими по телу. Сердце словно стучало в висках.

Кажется, его приподняли, потому что он вдруг стал склонять голову, чтобы не потерять то потрясающее ощущение целующих его в ответ губ. За спиной чувствовалась холодная стена, неприветливо контрастирующая с пылающим в нем пламенем и обнимающими его руками.

От безысходности он скреб ногтями по жесткой ткани чужого пиджака, хватался за чужие, но очень знакомые на ощупь волосы. Чжонхён же продолжал беспощадно сминать его губы, как страдающий жаждой путешественник, после утомительного странствия нашедший в пустыне оазис. Напиваясь живительной воды досыта, он приносил неописуемое удовольствие прижимаемой к себе безвольной тряпичной кукле. Настолько безвольной, что ей не хватало сил даже для того, чтобы подать какой-либо звук, дать понять, что она все еще жива. Все попытки заканчивались жутким хрипом.

И в этот миг Ки внезапно ухватился за самый кончик взявшейся из ниоткуда мысли: все время их знакомства он чуял запах Тэмина, неуловимо прятавшийся от него за мощной ширмой запаха самого Чжонхёна. Сознание почти покинуло его, и все же это ошеломительное открытие сумело на миг вернуть юношу в реальность.

Даже если так люди уходят из жизни, подумалось ему, он еще не готов попрощаться с этим миром.

========== Часть 23 ==========

Он проснулся в каком-то абсолютно незнакомом, но очень волшебном месте. На мягкой перине, под мягким покрывалом и с мягкой подушкой в обнимку. Первое, что его ждало, стоило только Ки продрать глаза, это теплый и ласковый поцелуй. Не до конца проснувшийся юноша со всей сонной нежностью на него ответил, даже не задумавшись над столь непривычным утренним приветствием. Он досмотрел до конца замечательный сон. Впрочем, сон не был бы таким замечательным, если бы не был сном.

— Ах, Бомми, глупыш. Был бы ты всегда таким покладистым, — услышал он едва слышный хриплый шепот, пока облизывал губы после ну очень вкусного поцелуя. Кажется, это был кофе?

Ки распахнул глаза и в ужасе уставился на довольного Чжонхёна.

— Уйдешь? — поинтересовался последний, заметив, как он нервно дернулся.

Попытки собрать разбредшиеся мысли воедино давались с трудом. Сонно моргая, Ки шумно втянул воздух и… помотал головой. Вновь улегшись ею на подушку, он не сводил настороженного взгляда с разглядывающего его Чжонхёна. Тот лежал на боку поверх покрывала, подложив ладонь под голову, полностью одетый, как и сам Ки,— лишь верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, обнажая красивую смуглую кожу шеи и ключиц. Даже с растрепанными волосами и усталым взглядом Чжонхён выглядел прекрасно.

Эта мысль вызвала еще большую тревогу.

Кибом сглотнул, отводя взгляд. Что это его с утра трясти начинает?

— Не стесняйся, Бомми, — пробормотал Чжонхён, поглаживая его по напрягшемуся под покрывалом животу.

— Что? — осипшим спросонья голосом спросил Ки.

— Сладкий сон?

— А?

Ухмыльнувшись столь трогательному неведению, Чжонхён медленно склонился к нему и тихо прошептал:

— У тебя стоит.

Взгляд, машинально брошенный в нужном направлении, обнаружил подтверждение произнесенным словам. Первый порыв — отвернуться, — был безапелляционно остановлен Чжонхёном, крепко схватившим Ки за плечо и вновь повернувшим к себе. Смущение, красными пятнами раскрасившее щеки юноши, привело его в еще более прекрасное расположение духа. Чжонхён не может не воспользоваться возможностью подразнить, когда та сама настойчиво тычется ему в руки. Особенно, в случае с этим мальчишкой.

— А если я скажу, что уже все видел? — ехидно прошептал он.

— Что? — переполошился побледневший Ки. — Что ты видел? Какого черта? — он взлетел с подушки и тут же прижал ладони к вискам, пережидая внезапное головокружение и легкую боль. — Да бля…

— Прости, я пошутил, — Чжонхён самодовольно закинул руки за голову и уставился на сгорбленную спину юноши. Позвонки маленькими острыми бугорками проступали под его смявшейся рубашкой. Кнопочки, ожидающие, когда на них мягко нажмут.

— Дурацкая шутка, — буркнул Ки, скрючившись всем телом и массируя виски.

Чжонхён тыкнул пальцем в один позвонок. В ответ Ки раздраженно повел плечом и вновь сгорбился, прилагая недюжинные усилия к тому, чтобы успокоиться. В мыслях творился полнейший хаос — как и всегда, если он находился неподалеку от этого человека.

— Но я хочу это видеть, — тихий шепот у его уха, и снова мысли-пылинки, лихо взметнувшись в воздух, принялись весело кружить в хороводе. Юноша не успел среагировать, как Чжонхён вновь схватил его за худенькое плечо и повалил на кровать, прижав к ней всем своим телом. — Давай же, — его пальцы сомкнулись на тонких запястьях, и ладони Ки были наконец отцеплены от разгоряченных массажем висков. По легкому продолжительному поцелую подарено середине каждой теплой ладошки, а затем молодой человек склонился к его шее и сделал глубокий вдох. — Покажи мне, как ты это делаешь, — пробормотал он, оставив и на ней влажный поцелуй, а после — слегка подув на светлую кожу. Ки чуть приподнял подбородок, боязливо открывая незащищенное место.

— Что «это»? — не сдержал он выдох.

Чжонхёна умилило такое неумелое вранье. Он оторвался от обожаемой им шеи и приблизился к не менее обожаемым губам, заметив вновь алые щеки и почувствовав жар, исходящий от них.

— Самоудовлетворяешься, Бомми.

Ки снова испуганно сглотнул.

— Ахм… — его карие глаза панически забегали, но на самого ухмыляющегося Чжонхёна юноша глядеть избегал. — Не понимаю, о чем ты говоришь. И, пожалуй, я пойду, — с этими словами он попытался оттолкнуть его и подняться с кровати.

— Никуда ты не пойдешь, — разом нахмурившийся Чжонхён не желал уступать. — На первый раз я тебе даже помогу, — пообещал он шепотом, непреклонно продолжая смущающую тему.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Чего ты боишься? — он чуть отстранился. Кажется, недовольное выражение на его лице еще больше напугало Кибома. Тот заерзал под ним и подергал руками, не скрывая надежды на то, что сумеет беспрепятственно освободить их. Вопреки ожиданиям Чжонхён стиснул их сильнее, крайне досадуя на эти трусливые попытки сбежать от… того, что бы там себе мальчишка ни навоображал.

Ки отвернул от него розовое лицо, признавая свое поражение, и мучительно поежился, почувствовав слабый отголосок чужого дыхания на горящей щеке.

Может, он бы и показ… Нет, не может. До такого он еще не успел опуститься.

— Ничего, — проворчал Ки, все с той же неловкостью и стыдом пряча от него взгляд.

Чжонхёна вдруг озарило, и он не удержался от еще одной ухмылки. Его глаза хитро заблестели.

— Подожди-ка, Бомми! — произнес он в обличающем тоне, после чего последовал поддразнивающий смешок. — Попался, врунишка этакий!