Он не питал особых надежд на то, что ему удастся оторваться от того, что не отставало от него ни на сантиметр. Как назло, а может, и на радость, на встречу не попадалось ни одного человека. Все словно вымерли или были разом стерты из этого мира большим ластиком. Что наводило еще больший ужас на одиноко бегущего по абсолютно безлюдной улице паренька.

Аллея тянулась бесконечно, хотя по его расчетам должна была уже давно закончиться перекрестком. В его голову грешным делом даже закралось подозрение — а не снится ли ему все это? Реалистичные сны не редкость в его жизни. Но каким-то образом раньше с ним всегда было знание о том, что это все же сон, — этакий нематериальный компаньон, вселяющий уверенность и дающий поддержку. Теперь же Ки не был уверен ни в том, что все происходящее — игры его разума, ни в том, что все происходит наяву.

Отчаявшись добраться до конца улицы, он резко развернулся и застыл истуканом, глядя, как медленно нечто подплывает к нему.

Нечто было абсолютно круглым, состоящим то ли из мелких мух, то ли из нитей — юноша не мог разобрать, настолько быстро его составляющие двигались. Оно издавало непрекращающееся жужжание, уже не казавшееся ему уютным и надежным, но скорее знаменовавшее собой нечто зловещее и жуткое. Начав увеличиваться в размерах прямо на его глазах, вместе с тем оно становилось более плоским. Ему на ум невольно пришло сравнение с паучьей сетью, готовой в молниеносном броске заключить жертву в свои липкие смертоносные объятия. Ничего хорошего не ожидало того, кто норовит попасть в эти черные плетенные тиски.

Ки прошил страх. Шаг за шагом отступая от надвигающейся на него опасности, он почувствовал, как по предплечьям мурашками бежит нестерпимый зуд, сбивая всю его концентрацию.

Внезапно плечо сжала чья-то рука, и его сердце, объятое всепоглощающим страхом, ушло в пятки, совсем как у ненавистного трусливого зайца из его любимых в детстве сказок. Ки подпрыгнул на месте и шарахнулся в сторону, выставив перед собой руки со скрюченными пальцами.

— Но-но, Бомми, нервный мальчик, спрячь свои коготки.

Ки испуганно выдохнул, против воли тараща глаза на слегка озадаченного Чжонхёна. Вопрос в глазах последнего заставил его поглядеть в ту сторону, где всего лишь секунду назад висело нечто, намеревавшееся, если не прикончить его на месте, то, как минимум, всласть помучить. Ки все еще не верил, не мог поверить, что отделался так легко. Чжонхён проследил за его взглядом, но, так же не обнаружив ничего, бросил на юношу еще один вопрошающий взгляд.

— Что у тебя с руками? — изумленно спросил он, глядя на то, как юноша принялся нервно заламывать упомянутые. Рукава его рубашки были засучены, выставляя на всеобщий обзор покрасневшие предплечья. Поняв, что допустил оплошность, он поспешил завести руки за спину.

— Ничего.

Возможно, сначала он в какой-то степени и был рад появлению Чжонхёна, как утопающий — внезапной помощи, но эта мимолетная благодарность уже успела испариться.

— Так уж ничего?

— Ничего.

— Что случилось?

— Ни-че-го, — по слогам повторил Ки, желая поскорее отвязаться от этого человека.

— Поэтому ты как заправский кот скачешь в сторону и выпускаешь когти? — в скептическом тоне прозвучало возражение.

Юноша смешался, не находясь с ответом. В конце концов, он выдал единственное, что лежало на этот момент поверх груды остальных мыслей в голове, а именно, язвительное:

— Ха-ха.

— Покажи мне свои руки, — последовало требование.

— Нет, — он резко дернулся в сторону от двинувшегося к нему Чжонхёна. Тот остановился, немало удивленный проявленной прытью, впрочем, не особо надеясь заставить юношу сделать что-либо против его воли. Ки был на взводе. А значит, вдвое несговорчивее обычного.

Ощущая возрастающее напряжение, юноша поглядел на женщину, стоявшую неподалеку от них. Та находилась у самого края дороги, готовая пересечь ее. Вокруг сновали люди, много людей. Бояться было нечего.

— Твоя дама ждет, — напомнил он Чжонхёну, тыкнув тонким пальцем в его спутницу и под внимательным черным взглядом тут же поспешив спрятать руку за спину. Обозначенная спутница недовольно нахмурилась.

Прозвучала эта незамысловатая и вполне нейтральная фраза так, словно юношу абсолютно не радовал факт присутствия рядом с Чжонхёном женщины. Ки скривился, подумав, что его интонации и беспокойно-раздраженный вид могут понять превратно. У него не было намерения вводить кого-либо в заблуждение, но отчего-то все получалось именно так.

Он вдруг до жути напомнил самому себе своего утреннего вредного посетителя — подопечного Чжонхёна, напропалую копировавшего жесты и поведение своего патрона, но по неумению искажавшего их почти до абсурда. Если рассуждать здраво, подумал Ки, ведь он сам точно так же остро реагировал на подколки, огрызался на любое слово и вел себя, словно капризная девица, — и все это в присутствии Чжонхёна.

Ошеломленный сделанным открытием, юноша не знал, как поступить далее: попытаться исправить положение, чем, возможно, еще больше усугубить его, или беспечно пустить все на самотек. В итоге, поколебавшись с секунд десять, он презрительно фыркнул, развернулся и как ни в чем не бывало продолжил свой путь. Сопровождаемый людьми. Десятками людей.

— Кибом, — послышалось за его спиной. Ки обернулся на спокойный оклик и, нетерпеливо ожидая дальнейших слов, постарался принять безразличный вид.

Однако Чжонхён просто безмолвно оглядывал его, время от времени встречаясь с ним черным взглядом, а затем вновь пробегаясь по всей его фигуре, точно записывая ее в своей памяти пером или рисуя кистью мысленный портрет. Ки сердито выдохнул, не сумев отыскать причину своей внезапной злости. Вскоре странный и смущающий танец черного взгляда прекратился.

Под досадующим взглядом юноши Чжонхён развернулся и подошел к спутнице, чуть приподнявшей изящной рукой край своего голубого платья. Вместе они перешли на другую сторону дороги и скрылись с его глаз за углом.

Все это время Ки глядел на двоих, совершенно не понимая, с какой целью Чжонхён его окликнул и что ему нужно теперь делать. Он обнаружил, что страх чуть отпустил его — по телу перестала проходить нервная дрожь.

Добрался до места назначения юноша без происшествий. Все время опасливо поглядывая по сторонам и за спину, он боялся увидеть то нечто вновь, боялся, что люди снова исчезнут. Когда к нему привязалась цыганского вида женщина с настойчивым желанием безвозмездно спасти его от опасностей, он истерично осыпал ее тысячей и одним матерным словом, про себя немало удивляясь богатству своих сквернословных познаний. Если какой-то прохожий ненароком задевал его плечом, юноша отскакивал от него как от прокаженного, понимая, что ведет себя подобно сбежавшему заключенному или обыкновенному обладателю справки из желтого дома. То есть, не совсем “обыкновенному”, а вполне себе психически неуравновешенному.

Чжинки ожидал его на одной из скамей, с грустью следя за бликами, проходившими по речной глади, озаренной лучами закатного солнца. Ки ощутил, как загорчило на языке, и внезапно осознал, что дверцы в его сознание давно распахнуты, а амулет где-то по неосторожности или безалаберности потерян. Скорее всего, он не слишком крепко завязал кончики шнурка. Жалеть уже было поздно. Юноша вздохнул.

Приход запыхавшегося брата ненадолго поселил в теплых глазах Чжинки счастливые искорки, но их вытеснила нешуточная тревога при виде опухших предплечий Ки. Юноша совершенно забыл поправить свои рукава, пока спотыкаясь через шаг спешил на эту встречу… а также подальше от опасности. Однако, как вскоре выяснилось, это было даже к лучшему, поскольку в руках старшего брата тут же оказался вытащенный из кармана брюк тюбик с заветным кремом.

— Ну, а как бы ты поступил на моем месте? — виновато спросил Чжинки в ответ на обвиняющий взгляд Ки.

========== Часть 22 ==========

Ки почесал нос, внимательно изучая толпу перед зданием в поисках нужного ему лица. Спрятавшись за углом какого-то здания и опасливо выглядывая из-за него, он, тем не менее, занял вполне удобный наблюдательный пост. Отсюда открывался неплохой обзор всей площади, раскинувшейся перед величественным зданием театра. Именно то, что ему сейчас было нужно.