— Мне нужно идти, — схватив свою трость, Чжонхён внезапно поднялся.

— Не желаешь продолжать разговор?

Вопрос привнес изрядную долю напряжения в чуть разрядившуюся атмосферу между беседующими. Гость задумчиво поглядел на колдунью, встретился с внимательным взглядом сидевшего у ее ног юноши и, тотчас же развернувшись, направился к выходу из комнаты. Неудивленная столь резкой сменой настроения колдунья открыла рот, желая сказать какое-то напутствие вслед, но Чжонхён не дал ей сделать этого:

— Я буду молчать о вашей проблеме, — промолвил он на ходу, словно отвечая на чуть не сорвавшуюся с губ женщины просьбу, — при условии, что и ты не будешь лезть в мои дела.

С этими словами Чжонхён бесшумно покинул комнату.

========== Часть 19 ==========

Если бы не резкая походка и вездесущая потрепанная одежда, пришло вдруг Чжонхёну в голову, вряд ли кто узнал бы Кибома сейчас.

Упрямо выдвинув челюсть, Ки целеустремленно прокладывал локтями себе путь через плотную толпу отдыхающих. Легкий ветерок бил ему в лицо и трепал светлую челку, выглядывающую из-под канотье. И если в прежнее время он неминуемо принялся бы ее приглаживать, сопровождая свои действия бранью, то ныне ему, казалось, не было до нее никакого дела. Погруженный в свои невеселые мысли Ки хмуро шагал вперед, не обращая внимания на суету вокруг себя. Поля маленькой соломенной шляпки кидали небольшую тень на его карие глаза, полные решимости добиться поставленной цели.

Санитарный день был довольно неохотно объявлен Мадам и освободил Ки от дел на весь день. Втайне юноша порадовался этому подарку, тогда как внешне недовольно нахмурился, поддерживая роптания работников касательно упущения потрясающей возможности неплохо подзаработать в праздничный день. Но санитарные службы не дремлют, и никакая «крыша» не будет в состоянии спасти Салон и его «обитателей», если в решающий бой вступят столь суровые силы.

Решение проверить историю Чжинки пришло юноше в голову совершенно неожиданно по выходу из полумрака Салона на ослепительно яркий солнечный свет. И он немедленно взялся за исполнение этого дела. Ки не составило труда выведать название и адрес упомянутого накануне заведения у страдающего похмельем Чжинки. Стоило только начать капать разбуженному брату на нервы, как тот тут же выложил всю информацию, слезно попросив Ки оставить его в покое. А после адской пытки Чжинки с облегчением от него отвернулся, свернулся в калач на необъятных размеров кровати и вновь засопел, уснув за считанные секунды. Удовлетворившись полученной информацией, юноша не стал беспокоить похрапывающего брата и, не медля ни секунды, отправился в путь. В данный момент в самом сердце толпы он как раз направлялся к тому самому бару, где старший брат накануне якобы беседовал с Тэмином.

Ныне его не особо волновала слежка. Говоря по правде, он к ней настолько привык, что даже не замечал. Да и не испытывал он больше интереса к тому, сколько человек за ним следует. Либо то были люди Чжонхёна, либо недавнего незнакомца. Впрочем, прислушайся Ки к своим ощущениям, он бы несомненно почувствовал, что на этот раз был у него всего один преследователь, шедший парой человек позади и неотрывно глядевший на его спину, словно страшась выпустить его силуэт из поля своего зрения. Юношу больше раздражала бесцеремонность, с которой прохожие толкали его со всех сторон. Однако последнее не мешало ему плыть в потоке своих мыслей и выуживать из него мысли самые актуальные.

Например, его встреча с таинственным незнакомцем в прокуренном насквозь пабе вот уже долгое время не давала ему покоя. Эта встреча поселила в нем сомнения в и без того сомнительной честности окружающих. Теперь предположения, с невероятной уверенностью высказанные тем человеком, казались чем-то несуразным. Чем больше Ки думал об этом, тем больше несостыковок отыскивал. Посему выходило, что мужчина отчаянно желал переманить его на свою сторону и использовал для этого все доступные способы, вплоть до лжи. Слишком настойчиво убеждал он Ки в существовании привязанности к нему Чжонхёна. Слишком рьяно давил на возможное сумасшествие последнего. Ки ясно чувствовал подвох. И уж тем более не собирался доверять кому бы то ни было. Даже собственному брату, которого могли подвести его наивность и пьяное состояние.

Возможно, Чжинки и в самом деле бредил, рассуждал Кибом по дороге. А возможно, крупица правды при всем том все же присутствовала. Вот это он и намеревался выяснить. Сия настойчивая мысль засела где-то на периферии сознания, пока юноша энергично расталкивал прохожих, на его отрешенный взгляд чересчур медленно бредущих к центру города.

Натолкнувшись на кого-то он едва слышно пробормотал извинение и попытался обойти живое препятствие, но путь ему тут же преградила чья-то рука. Рассеянно предположив, что какой-то нерадивый папаша, судя по крепости мускулов, тянул руку к отбежавшему от него ребенку, Ки машинально сделал еще один шаг в сторону, но потерпел новое поражение. Все еще витая в своем мире, он не обратил абсолютно никакого внимания на столь досадную неприятность и продолжал действовать на автомате. Мимолетом подумав о том, что неплохо было бы после всего попробовать еще раз поймать несговорчивого профессора, он предпринял новую попытку обогнуть препятствие. Тянущиеся рядом нестройные шеренги пешеходов гудели, подобно возбужденному улью, пихали застопорившегося юношу локтями, однако, упрямству Ки можно было позавидовать.

Вволю понаблюдав за этими отстраненными действиями, Чжонхён схватил его за талию и чуть оттащил несопротивляющегося юношу в сторону витрины антикварной лавки. Ее удлиненная крыша, покоящаяся на темных колоннах, защищала от солнечных лучей и выставленные на витрине вещи, и стоящих рядом с ней людей.

— Что же занимает твои мысли, что ты не замечаешь ничего? — задумчивые слова потонули в шумном потоке людских голосов. Чжонхён, нисколько не скрываясь, пристально глядел на юношу, точно силой всего лишь взгляда старался вывести из сложного лабиринта мыслей. — Кто, — поправил вдруг он себя.

— А? Что? — опомнился Ки. — В чем дело? — он принялся озираться, медленно приходя в себя. Услышал возбужденный гул людей, находящихся в предвкушении интересного зрелища, увидел, насколько тесной толпой они двигались в сторону центра, и удивился, вспомнив, как относительно беспрепятственно некоторое время назад умудрялся двигаться в самой ее гуще.

— Здравствуй, Бомми, — обратил на себя его внимание Чжонхён.

— А-а, это ты, — безрадостно протянул юноша, заметив наконец собеседника, и с ненамеренной брезгливостью отбросил от себя его руку.

— Разочарован? — по виду Чжонхёна сложно было утверждать что-либо определенное, но Ки показалось, что он совершенно не обиделся. Похоже, что его вообще трудно было чем-либо обидеть. — Ожидал увидеть кого-то другого?

— Будешь опять приставать? — прищурившись, осторожно поинтересовался Ки и почувствовал, как неожиданно ускорилось сердцебиение. Он бросил невольный взгляд на губы Чжонхёна, растянувшиеся в лукавой полуулыбке, затем перевел его на руки и, резко крутанувшись на месте, уставился на толпу, идущую мимо них к центральной площади. Сегодня у него отсутствовало какое-либо желание подыгрывать своему новоявленному недопоклоннику. К тому же после вчерашней пары глотков пойла Чжинки его нынешнее самочувствие оставляло желать лучшего.

Вот свалился с неба ему на радость… Да еще так не вовремя. Хотя… был ли он когда-нибудь «вовремя»? Будет ли он когда-нибудь «вовремя»? Будет ли вообще когда-нибудь встреча с этим человеком желанной?

Ки пожал плечами, не прерывая своего занятия.

Над разнокалиберными головами плыли праздничные разноцветные шары, хозяевами которых были, очевидно, затерявшиеся в толпе дети. Со стороны площади, которой оканчивалась дорога и где приветливо раскинули шатры заезжие артисты, веяло приятной смесью цветочных запахов и свежей выпечки. Фестиваль цветов находился в самом разгаре.

Смущенно потерев запястье, юноша заставил себя отвлечься от задавания самому же себе бессмысленных вопросов и озадачился поиском способов улизнуть от нежелательного спутника. Безусловно, необходимо было провернуть все так, чтобы не оскорбить при этом Чжонхёна и не заработать себе в его лице противника.