— Но это… — притянув Ки ближе, Чжонхён приблизил лицо к его шее и сделал глубокий вдох, — это женские духи, Бомми.
В голове Ки тотчас же всплыло воспоминание о вздохе Тары, услышанном им чуть ранее в дремотном послеобморочном состоянии. Если бы он не знал, что вздох принадлежал девушке, он подумал бы на Чжонхёна.
Последняя мысль немало разозлила юношу. Вкупе с возмутительнейшим предположением его бесцеремонного гостя она привела Ки в неописуемое бешенство.
— Какого хрена?! Я не пользуюсь женскими духами! Да как вам вообще могло такое в голову прийти?! — завопил он, принявшись вырываться. — Отъебись, педик чертов!
— Тихо, — Чжонхён терпеливо боролся с верещавшим юношей, перехватывая замахивавшиеся на него кулаки и предвосхищая все его попытки вскочить на ноги. — Перестань орать, — Чжонхён припечатал рот Ки ладонью. Последний замолк, очумело таращась поверх нее круглыми, перепуганными от неожиданности глазами. Он попытался пошевелить зажатыми у Чжонхёна в другой руке запястьями. — Не женские, так не женские, не устраивай балаган.
Ки глухо промычал что-то.
— Что такое? — Чжонхён убрал ладонь.
— Могу я встать? — подавшись к нему, шепотом спросил юноша.
— Можешь, — разрешение было дано с явной неохотой. Чжонхён отпустил запястья Ки и чуть откинулся на кресле.
— Ну, слава яйцам! — воскликнул Ки, резво взлетая на ноги, чем немало развеселил своего гостя.
— Бомми, ты опять не контролируешь себя.
— Контролирую, — фыркнул красный от злости юноша, застегивая рубашку.
— Нет. Научись держать себя в руках.
— На хуй учение, — прорычал Ки, яростно возясь с последней пуговицей. — В жопу терпение.
— Это мир сильных, Бомми. Либо ты, либо тебя, — Чжонхён увлеченно наблюдал за нервными движениями пальцев Ки.
— К чему вы клоните? — юноша подозрительно взглянул на своего невозмутимого гостя.
— Для чего ты сюда прибыл?
Ки замер.
— Ни для чего серьезного, — буркнул он, вновь принявшись возиться с последней пуговицей непослушными пальцами. — Счастья искать.
Они с Чжинки условились, что не будут говорить посторонним людям о деле, приведшем их в столицу, дабы не привлекать к себе нежелательного внимания. В итоге, никто в столице, кроме тех, кто был более-менее знаком с Тэмином, не знал, для чего двое юношей в нее прибыли. Для остальных была создана не вполне правдоподобная легенда о желании заработать в этом полном возможностей городе приличную сумму денег.
— Бомми, ты приехал один?
— Один, — уверенно солгал Ки, решив не впутывать в эту свистопляску Чжинки.
Наряду с аурой Чжонхёна, заполнявшей до отказа комнату, после слов Ки в ней вновь появилось напряжение. Чжонхён молча прожигал ожидающим взглядом копошившегося юношу. Ки казалось, что вот она - последняя капля, вот и пришел его конец. Его гость сейчас встанет, подойдет к Ки и свернет шею в оплату за непочтительное отношение и наглую ложь.
Руки Ки дрожали, пока он боролся с неподчиняющимися ему петлей и пуговицей. Неловкость момента разорвал робкий стук в дверь.
— Ки? — послышался нерешительный голос Финика. — У вас там все в порядке?
Брови Чжонхёна изумленно взметнулись вверх.
— «У вас», — повторил он.
— Имеется в виду «я и вы», — торопливо пояснил Ки. — Все у нас в порядке, — сказал он более громким голосом. — Иди. Черт, да застегнется когда-нибудь эта еба… гребанная пуговица?!
— Не игнорируй чужие советы, Бомми, — Чжонхён встал с кресла и подошел к чертыхающемуся юноше. — Кто знает, может, они тебе пригодятся, — с этими словами он терпеливо убрал его руки от замусоленного ворота и продел пуговицу в петлю. — И, Бога ради, прекрати сквернословить, — он слабо похлопал Ки по щеке.
— Это не ваше дело, — огрызнулся Ки в спину развернувшемуся к двери Чжонхёну.
— Не думай, что в случае надобности я не найду способа тебя перевоспитать, — хмыкнул тот, открывая ее.
Чжонхён вышел за дверь и, провожаемый удивленным взглядом Финика, направился по коридору к входной двери. А Ки невольно подумал о том, что не отказался бы сейчас от сигареты-другой.
========== Часть 12 ==========
Чжинки везло.
Можно сказать, ему весьма и весьма везло.
Не имей он таких влиятельных людей в хозяевах, вряд ли они с братом смогли бы зацепиться в этом большом городе. А тут и жилье, какое-никакое, нашлось и даже работа любимая. Все благодаря рекомендациям, привезенным им от своего прежнего работодателя. Одно его расстраивало неимоверно: о Тэмине до сих пор они так ничего толком и не узнали, довольствуясь лишь общей информацией и переходящими из уст в уста слухами.
Он выполнил данное Ки обещание и написал по памяти точный портрет младшенького, воссоздав его черты с педантичной точностью и настоящим братским обожанием. Он также создал еще пару портретов и уже набросал несколько новых, которые Ки в скором времени собирался расклеить по городу, объяснив свои действия стремлением не пренебрегать даже самыми смехотворными возможностями. Однокурсники Тэмина уже знали, по какому адресу обратиться в случае возникновения какой-либо зацепки.
Хотя они со средним братом и условились молчать о цели своего приезда в этот шумный город, держать такие сведения в абсолютной тайне все же было делом невыполнимым, и ныне каждый второй пассажир Чжинки знал о том, что он ищет Тэмина. Заметив повешенное им на карету небольшое объявление о пропаже, подкрепленное выполненным его рукой портретом, кто-то, в большинстве своем женщины, искренне интересовались тем, как проходят поиски, кто-то же, чаще мужчины, равнодушно отдавали ему честно заработанные деньги и спешили по своим делам.
Тем не менее, несмотря ни на что, поведение здешних людей опровергло даже самые жуткие его ожидания. Чжинки, боясь столкнуться с грубостью и холодом, которыми его так стращали друзья, на деле же получал в основном тепло и радушие.
По сути своей жители столицы ничем не отличались от сельских жителей, чуть погодя заключил он. Разве что суетливостью и корыстолюбием, которые встречались в маленьких городках не настолько часто.
Сегодняшний день был одним из самых плодотворных и суматошных. Чжинки без передыха мотался из одного конца города в другой, зарабатывая на этом хорошие деньги, часть из которых уходила на аренду, остальная же — на оплату комнаты и еду. Стыдно признаться, но он очень редко виделся с братом, работая то в дневную, то в ночную смены, иногда в обе сразу и зачастую, будучи не в силах добираться до дома своим ходом, ночуя прямо на том месте, где обычно оставлял карету после дежурства.
Уже некоторое время они с братом общались посредством записок, что не очень радовало старшего. Он привык быть в курсе дел Ки и теперь не мог отделаться от преследующего по пятам неприятного ощущения, словно стоит отпустить ниточку, и средний брат стремительно улетит в небо подобно ярмарочному воздушному шару, как будто на земле его не держит больше ничего. Свободолюбивая птичка уже давно готовилась упорхнуть из гнезда, да все не подворачивалось подходящего случая.
Это смутное чувство докучало Чжинки на протяжении многих месяцев, заставляя нервно потирать запястья, как это обычно делал средний брат в минуты беспокойства, и задумчиво покусывать губы в привычке, перенятой у брата младшего. Еще живя в их небольшом городке, Чжинки уже понял, что Ки тяготится непреднамеренно возложенными на него обязанностями. Впрочем, кто радовался бы вынужденному одиночеству? По этой незамысловатой причине Чжинки многое прощал среднему брату. В первую очередь скверный характер и бранные слова, к использованию которых тот пристрастился еще во времена, когда подрабатывал разнорабочим на прокладке железной дороги, соединяющей столицу с чуть менее крупными городами страны.
Но в последнее время Ки вел себя более чем странно на взгляд Чжинки, привыкшего к резким сменам настроения и внезапным вспышкам гнева. В те редкие случаи, когда им удавалось пересечься на пару минут, Ки вел себя тише воды, ниже травы, был очень задумчив и рассеян — качества, совершенно не свойственные его брату. У Чжинки складывалось неясное впечатление, словно средний брат направил всю свою вспыльчивость в иное русло. И ему было любопытно узнать, в какое именно. Одно он знал наверняка — виновен в этом был не Тэмин. Что сумело приглушить своенравие Кибома? Кто сумел занять его голову тяжелыми головоломками? Он бы с удовольствием пожал этому человеку руку и от всей своей щедрой души отблагодарил.
