— Каждый, — кивнул Чжонхён, глядя на место бывшего пореза с безразличием человека, привыкшего к чудесам. — Я не совсем понимаю, почему это происходит, но тому должны быть какие-то причины.

— Ты не помнишь?

— Нет.

Зато Ки помнил, но не торопился заявлять о своем знании. Не вызывал у него молодой человек прежнего доверия. Едва ли у юноши возникло желание класть голову на плаху ради этого незнакомца. Однако доверие доверием, но было нечто, с чем справиться мог даже такой странный Чжонхён, одетый в лохмотья и благоухающий что твой хлев с курами и прочей живностью.

— Эй, — позвал его Ки. Дождавшись, пока тот поднимет на него угрюмый взгляд под грязной челкой, он дернул его на себя за руку и приник к потрескавшимся губам — голодно и требовательно. Именно так раньше поступал с ним сам молодой человек, будучи в ясной памяти и добром здравии. И именно этого хотелось сейчас самому Ки.

Стены алчно содрогнулись.

— Ну и ну, — немного погодя отозвался Чжонхён. — И ты всех так горячо встречаешь?

— Только избранных, — фыркнул Ки, оттолкнув Чжонхёна от себя. Его немного обидела холодность и односторонность поцелуя, но он списал все на склерозные обстоятельства и предпочел наслаждаться положительными сторонами.

Ведь он нашел до того, кого искал. Пусть и с подозрительной легкостью. Пусть находка и ведет себя весьма странно.

Юноша поежился — от Чжонхёна веяло давно позабытым ощущением всепоглощающей опасности. Да и отгораживался он от Ки с какой-то досадной тщательностью, закрывал ставенки в свой неуютный дом и вел себя отчужденно, как самый неприветливый из всех неприветливых хозяев. А может, Ки просто отвык от него за целый месяц? Хотя…

— Поднимайся. Полезем через твой лаз. Я подсоблю тебе.

— А сам как заберешься? Отощал, поди, за месяц, силенок хватит? — отыгрывая свою ехидную роль, Ки совсем позабыл про развороченное животное позади себя.

— Ты в меня два раза поместишься, так что двигай лапками.

Ки не очень обрадовала перспектива ползти первым — задом, то есть спиной к тому, кому не доверял, но он со скрипом повиновался. Ему не пришло в голову попробовать пройти через дверь, настолько безапелляционным слышался приказ. Да и была ли дверь в этих стенах изнутри наружу? Отчего-то он знал, что не отыщет ручки и попросту потеряет время, елозя руками по влажным стенам. Сюда можно войти через дверь, но выйти…

Стены и пол лаза были не в пример тверже, больше походили на камень, чем на внутренности, даже тяжело вздыхая. Время от времени он слышал, как по стене вровень с его лицом мелко перебирают тонкие ножки, щелкая на каждом многногом шагу. Какие-то насекомые осмеливались настолько, что перебегали меж рук, не боясь быть случайно раздавленными. Надо же, беглецам выделили свиту.

Затея Чжонхёна не удалась.

Нет, им не пришлось ползти долго до выхода. И Ки не утоп в собственном отвращении. Просто выход неожиданно был замурован булыжником. На всякий случай юноша попробовал вынести преграду плечом, насколько позволяло узкое пространство, и, как ожидалось, тьма не рассеялась ни на лучик.

Так он уверился, что все идет по чьему-то хитроумному плану.

========== Часть 55 ==========

Еще один сюрприз ожидал юношу, когда он, немного повозившись, развернулся, чтобы сообщить своему спутнику о новости, и обнаружил пустоту. То есть пустоту-пустоту. Наипустейшую пустоту из всех пустот, встречавшихся на его жизненном пути. Никто не полз за ним следом и не пялился недоверчиво на его пятую точку.

— Вот тебе раз, — бросил Ки растерянно в эту пустоту. Пустота ответила могильной тишиной.

Решение было очевидным — повернуть. Должен же этот лаз куда-то вести. Вот он и выведет его к молодому человеку, то ли намеренно сбежавшему от него, то ли всерьез поссорившемуся с головой, что оказалось бы неудивительно после неравной схватки в камере.

Он прополз мимо входа в камеру, затянувшегося, словно рана на теле, и мерцающего во тьме серебристым уродливым шрамом, по которому пробегали пуговки-жуки.

— Вот тебе два, — констатировал юноша чуть погодя, едва не раздавив рукой что-то. Он нащупал колючки. — Вертушка, — неуверенно утонуло во тьме. Раздался возмущенный писк, и перегородившее лаз тельце засветилось — ежиха пришла в сознание.

Когтистая лапка вцепилась в его указательный палец, юноша заорал не столько от боли, сколько от неожиданности. Понемногу жизненная сила утекала из него, однако он не предпринимал попыток каким-либо образом тому воспрепятствовать. Своенравная ежиха как никто другой заслужила помощи. А помощь ей требовалась срочно, судя по металлическому запаху, обнявшему ее, точно мать — родное дитя.

Ки погладил большим пальцем окровавленную мордочку, едва видя, как острые зубки появляются из покрытых коркой светящихся десен. Волшебные ранки на мордочке Вертушки понемногу затягивались на радость юноше. Он прислонился спиной к дышащему камню и сам глубоко вдохнул, беспомощно отгоняя сонливость и тошноту. Исцелившаяся ежиха забралась ему под руку, тормоша прикорнувшего юношу.

— Да-да, — пробормотал он, сонно повесив голову. Она ощутимо покусала его за палец, покололась иголками в ладонь. И, исчерпав все кроме одного способы, забралась на его плечо и пронзительно заверещала прямо в его ухо.

Ки вздрогнул и так стремительно выпрямился, что ударился головой о стену. Благо ни одного жука на ней уже не оказалось.

— Зачем так орать?! — завопил он. Слетевшая с плеча Вертушка, весьма довольная собственной находчивостью, пропищала ему что-то в ответ и деловито засеменила по проходу, злобно хрустнув одного неуклюжего жука. — Тоже мне крикушка отыскалась, — проворчал он, следуя за ней по пятам.

В подтверждение ожиданий юноши лаз вывел путников к люку в потолке. К тому времени стены окончательно успокоились и стали походить на обычные каменные стены, а не на подобие… Ки даже не стал додумывать. Ежиха лезть вперед отказалась, пропустив юношу первым и фыркнув ему вслед нечто, что юноша растолковал, как ехидное: «Леди вперед». Чертовка.

Ки только начал приподнимать крышку, как из под нее наружу хлынули жуки. Победив желание передернуть плечами, юноша с максимальным спокойствием отодвинул ее в сторону.

— Вот тебе три. Новый босс, такой же, как и предыдущий, — пробормотал Ки, вылезая в дышащую тьму. Люк освещался кругом света, льющимся сверху из круглого окна высоко в потолке и освещающим черную квадратную дыру — как актера на темной сцене. Жмущаяся к стенам ночь казалась непроглядной. Чжонхён стоял около люка и, тем не менее, молчаливо вглядывался в нее. Ки тотчас встал рядом, с вежливым любопытством проделывая то же, но не достигая никаких результатов.

— Что-нибудь интересное? — поинтересовался он у Чжонхёна наконец. Тот обернулся к нему без привычной насмешливой улыбки. На красивое лицо вновь надели маску, и прочитать по нему что-либо казалось невозможным. Юноша не на шутку расстроился, рассмотрев в этом враждебность. Кажется, тут до него что-то произошло, этакий разбор полетов, на который он, к сожалению, не поспел.

— Ты опоздал! — знакомый голос эхом прокатился по огромной зале, отвлекая его от собственных переживаний. Стены восхищенно вздохнули. Все вокруг укрыла тьма — окошко сверху чем-то прикрыли. Рядом с ногами стремительно прошуршало что-то шустрое, покидающее свое убежище в люке. Вертушка растворилась в неприветливой тьме, так никем и не замеченная.

Может, это вовсе и не ежиха, а еж? Никакая не Вертушка, а какой-нибудь Вертушок или, упаси боже, Вертух?

Ки встал ближе к Чжонхёну, хотя и не находил в нем желанного чувства безопасности. Ему не хватало непробиваемой уверенности прежнего Чжонхёна, без нее в голову лез всякий бред. Ему вообще не хватало Чжонхёна.

Где-то вдалеке зажегся огонек, он отдалился от пары на несколько шагов, и вдруг комнату по периметру залила волна огня, прошедшаяся по специальной траншее, огибающей всю залу. Помещение наполнил зловещий оранжевый свет, не имеющий ничего общего с уютом.