Ки вдруг поднял голову и пораженно уставился на старушку.

— Я вас знаю! — возопил он, резко поднявшись со стула, отчего тот с грохотом упал. — Вы же гадалка, которая несколько раз привязывалась ко мне на улице!

— А ты отвергал возможность быть готовым к будущему, — кивнула колдунья.

Вертушка, при падении стула не по-ежовьи отпрыгнувшая назад на целый метр, торжествующе пропищала.

========== Часть 54 ==========

Нежданное путешествие окончилось… новым путешествием. Или началось?

Мальчику старуха ехать с Ки не позволила, грубо намекнув на то, что вороной Чжонхён не сможет защитить двоих. Тому с явной неохотой, но пришлось подчиниться. Он тут же утешился мыслью о безопасности, теплом очаге и вкусном столе, что было не так уж и плохо по сравнению со всякими героическими поступками. А когда бабуля посулила ему горячую баню, то мальчик и вовсе заулыбался: ведь Ки предстояло еще много долгих часов продрожать на промозглом ветру, тогда как он намеревается блаженствовать в тепле.

Перед тем как отпустить юношу, старушка провела обещанный обряд. Но она недоговорила всей правды. Вместе с каплей крови из юноши она вытянула и весь его запах. Потеря оказалась настолько велика, что Ки ощущал себя голышом вытолкнутым на лютый мороз. Труднее всего было привыкнуть к отсутствию собственного запаха, которым давно стал этот пресловутый аромат плотоядной орхидеи. Его даже вывернуло рядом со входом в избу всеми съеденными пирожками, вареньем и чаем — он едва успел выскочить на улицу, чтобы не испачкать чистоту гостеприимного дома.

В награду за терпение ему даровали теплую одежду и, кто бы мог подумать, Вертушку! Это вечно копошащееся писклявое существо, с готовностью запрыгнувшее в сумку. Ки не пришел в восторг от подарка, но не показывал собственного раздражения. Ничто не мешает ему избавиться от лишнего груза за первым же поворотом тропы. А не сдерживать эмоции перед этой колдуньей означает заработать жирный минус себе в карму.

Несмотря на надежду, которую тайно питал юноша, дорога оказалась отнюдь не спокойной. Промозглый ветер без труда пробирался через теплую ткань и кусал тело, но, к радости Ки, дождь прекратился.

По пятам за юношей шла целая кодла странных лесных существ. Луна, появившаяся в просвете меж рассеивающимися облаками, ложилась на тропку голубоватыми лучиками, но рассеять тьму по ее сторонам она была не в силах. Да и не пыталась. Поначалу твари скрывались в этой тьме, неясно урча, но опасаясь сердито выдувающего черный дым коня. Однако вскоре они осмелели и целой ордой вывалились на тропинку позади юноши. Непрестанно ворча и дергаясь всей кучей, они неумолимо тащились за ними, капая слюной на влажный песок.

Вертушка испуганно ворошила в сумке, прикрепленной к боку коня. Ки тоже ощущал, как испуг пытается охватить его, тем не менее, ему удавалось пока бороться с ним. И то благодаря теплу Чжонхёна и внутреннему знакомому голосу, приказывающему не оборачиваться. Хотя волосы то и дело шевелились на голове, когда он уступал богатству собственного воображения или обращал внимание на деревья, тянущие свои ветви из тьмы по сторонам ярко освещенной лунным светом тропинки.

Временами скрежетало металлом об металл всего лишь в нескольких шагах за спиной. Бывало, он со всей ясностью слышал лязганье мощных челюстей вровень с конем. Слышался иногда и сухой треск костей. Чмоканье почти рядом с ухом. Тяжелая поступь. Поскребывание. Хныканье.

Чего только юноша не наслушался за долгую дорогу на холодном ветру. Они предпринимали все попытки заставить жертву запаниковать, засуетиться — тогда, возможно, она с легкостью оказалась бы в алчущей пасти. Однако ни одна тварь не посмела бежать перед конем. Когда боковым зрением он замечал темную тень, Ки намеренно поднимал взгляд к прохладной луне — такой же жестокой, но менее страшной. Она ласково уговаривала его остаться здесь, тянула к нему голубые нити призрачных лучей, гладила нежно лицо, обещая жизнь лучше, чем есть у него или когда-либо будет.

Ки ей верил, но поддаваться уговорам не спешил. Мыслями он вдруг обращался к мальчику, оставленному вместе со старухой. Старуха жила на этом перевале — как паромщик живет у переправы. Она переправляла путников с одного берега на другой и отнюдь не бесплатно. Понемногу ему начинало казаться, что платой за переправу был отнюдь не подарок Чжонхёна и собственный запах Ки, а беззащитный мальчик и его конюх. Он даже имени мальчика не знал.

Но тут ворочалась в сумке Вертушка, и беспокойство Ки по поводу мальчика затихало, чтобы воспрянуть с очередным взглядом на приветливо голубую луну. Никто не говорил, что Вертушка — постоянная обитательница дома старушки и ее верная помощница. Ки сам так решил, основываясь на своих наблюдениях. Вертушка вполне могла оказаться гостьей, присланной в этот дом по чьей-нибудь указке. А значит, мальчик оказывался в опасности. И в этом случае оставалось только надеяться, что его знаний хватит хотя бы для собственной защиты, в чем Ки абсолютно не был уверен.

Преследователи никак не могли угомониться и смириться с тем, что добыча ускользает из лап, точно выловленная рыба в водоем. Оттого рычали громче и грознее. И с каждым часом смелели.

И это он когда-то считал Чжонхёна зверем! Да его расчудесный конь по сравнению с этими тварями сама смирность и любезность! Несмотря на устрашающее цоканье бритвено острых копыт и черный дым, валивший из его ноздрей, как из драконьей пасти.

К окончанию путешествия Ки настолько привык к какофонии и страху, к тому времени прочно обосновавшемуся в теле, что перестал их замечать. Его даже начало клонить в сон, который, впрочем, бесцеремонно прерывался, стоило какой-нибудь зверине осмелиться настолько, чтобы голодно щелкнуть зубами прямо над ухом. Ки подозревал, что зверина обладала крыльями, ибо в этот момент голову обдавало смрадным воздухом.

В самом конце пути путников ожидала слепящая вспышка, перенесшая их в реальность и отсекшая преследователей, оставляя тех в привычном им мире теней.

Вертушка издала победный вопль, Чжонхён презрительно фыркнул, на что Ки неожиданно улыбнулся. Он пережил эти часы ужаса не в последнюю очередь из-за присутствия рядом с собой этих двух живых существ и в настоящий момент затискал бы их обоих с равной силой.

Но ничего подобного он делать, конечно же, не собирался.

Невозмутимость и спокойствие. Невозмутимость и спокойствие.

Спасательный отряд прибыл к месту назначения. Невозмутимость и спокойствие.

Невозмутимость и спокойствие исчезло тотчас же, стоило ему спешиться и стащить с коня сумку с Вертушкой. Ежиха ловко выбралась из мешка, с удивительной легкостью сбежала на землю, цепляясь за его одежду когтями, и была такова в первых же ягодных кустах.

— Ах ты паршивка! — сплюнул Ки досадливо. В ответ ему донеслось ехидное попискивание.

Они с Чжонхёном остались на проселочной дороге, ведущей к какому-то небольшому селению, в центре которого возвышался величественный замок.

Замок!

— Как замок королевы в центре города! — с благоговением выдохнул Ки.

Ему туда, там Чжонхён. Настоящий Чжонхён.

Все еще содрогающийся от ужаса Ки вновь забрался на коня, игнорируя боль в отсиженной пятой точке.

Въезжая через массивные ворота в деревушку, юноша невольно окунулся в суету. Повсюду сновали торговцы, вкусно пахло уличной едой, но желудок Ки, к радости юноши, на нее не отреагировал.

День ярмарки, праздник жизни во всем ее великолепии — очень горячий и уютный. Шум и гам, атакующие со всех сторон, начисто оглушали — почище пережитого лязганья, сопровождавшего его в мире теней. Но каким приятным был этот шум!

Ки спешился и за поводья повел коня меж лавок, стараясь как можно меньше привлекать к себе внимания, что удавалось с трудом. Люди провожали его любопытными взглядами, дивясь и необычной внешности самого юноши, и лоснящейся черноте его грозного коня. С таким триумфальным появлением гости не останутся незамеченными.

Впрочем, к чему скрытность, его все равно уже давно ждут.