А без него Минхо не сумел бы отпереть замок. Тэмин, или его подобие, даже не подозревал о том, о чем ведал Чжинки. Без спроса возницы Минхо вплел молодого человека в часть заклинания. Если Минхо был хранителем ключей, то замок этими ключами мог отпереть только Чжинки — при условии, что знает, как звучат отпирающие слова. А Чжинки знал, хотя Минхо как мог утаивал от него нужные сведения. Но представленные судьбой случаи сводили все его попытки к жирному нулю, втихую подыгрывая беспомощному Чжинки в этой нечестной игре.
Когда об этой маленькой, но немаловажной детали смекнул и Тэмин, над садом пронесся злобный рев. Огромным покрывалом он придавил к земле всех, кто под ним оказался. В дополнение к уже полученным кровоточащим порезам кровь пошла у Чжинки и из ушей. Возница, не выдержав ревущего напора, что есть силы заорал сам, пропуская это напряжение через себя с минимальным вредом, и невольно прикрыл влажные уши руками.
Тэмин, находившийся рядом Минхо и секундой ранее ласково ему улыбавшийся, саданул по темноволосой голове внушительной когтистой лапой, после чего зашипел на него подобно своему двойнику. Минхо свалился темной грудой у его ног, не подавая признаков жизни. Если он и жив, то из строя выведен надолго.
Чжинки вдруг одолели сомнения. Может быть, не просто из прихоти Минхо удерживал Тэмина взаперти, может быть, не забавы ради не выпускал его в свет, за исключением нескольких раз. Может, надзор этому существу был не просто нужен, но настоятельно необходим. И, может, с Чжинки он Тэмина не хотел отпускать, опасаясь, что возница не справится с этой магической мощью, и не решаясь высказать Чжинки свои соображения. Может быть, Минхо препятствовал Чжинки из нежелания оскорбить его, в присущей себе манере оберегая самолюбие гостя, или из страха получить от возницы воз и маленькую тележку оскорблений в свою сторону.
Старший брат понимал опасения Минхо: сам он вряд ли бы поверил уверениям хозяина дома без сегодняшнего показательного выступления. Весьма показательного преступления, надо отметить. Тут же на них налетел холодный ветер, яростно затрепавший их легкие одежды. Губы упавшего на расчищенную промерзлую землю Минхо моментально посинели, а Чжинки почувствовал, как занемели пальцы от долгого нахождения на морозном воздухе.
Ранее Чжинки казалось, что Тэмин не сумел его полностью зачаровать, на деле же младший брат не только сделал это, но сделал настолько умело, что у возницы не возникло ни тени подозрений. Ему удалось обмануть даже органы чувств. Отчего-то Чжинки знал, что так просто подобного эффекта не добиться. Тэмин силен невероятно.
Невольно восхищаясь настолько искусной работой, проведенной над сознанием целых двоих человек, Чжинки бросился к Минхо, намереваясь поднять его до того, как тот отморозит себе все жизненно важные органы, однако в два прыжка его опередил стоявший позади Тэмин. Он перекрыл ему путь, угрожающе сверкая черными глазами исподлобья. Другой Тэмин уже склонился к Минхо с каким-то ужасным намерением — вырвать горло, как чудилось Чинки. Возница не имел четкого представления, в чем заключалось намерение, зато знал, что Минхо убрать с холодного воздуха нужно как можно скорее. Рев должен был перебудить весь дом, скоро к ним на выручку кто-нибудь прибудет, а пока…
Чжинки, преисполненный собственной важности в деле спасения Минхо, решительно двинулся в сторону троицы и… Споткнулся.
***
Сознание возвращалось к Минхо не сказать, что невыносимо тяжело, но крайне мучительно. Он лежал с закрытыми газами и чувствовал вокруг себя суетное движение. А затем, найдя свое состояние вполне сносным, подал голос, заставивший всю комнату сначала замереть, а затем рассыпаться муравьиным роем по всему пространству. Из общего клубка выделилась одна знакомая ниточка и направилась в его сторону. Самым трудным оказалось открыть глаза — веки налились неподъемной тяжестью.
И такое состояние поджидало каждое его пробуждение с тех пор, как он был выведен из строя несколько дней назад. Ему не становилось лучше, но и хуже в равной степени. Во взгляде семейного врача виднелась искренняя забота и беспокойство, однако Минхо знал, что его травма не имеет ничего общего с физическими повреждениями. Нежелание бороться коренится в разуме, а врачевать последний было некому. Минхо несколько устал и позволил себе ненамного расклеиться. Результат, последовавший за послаблением, оказался неожиданным. Он столько раз выхаживал Чжинки, но даже предположить не мог, насколько тому на самом деле было… хреново, другого слова и не подберешь.
— Проходите, Чжинки, — произнес врач, столкнувшись с молодым человеком в дверях. Минхо резко поднял взгляд от узора на собственном одеяле. В невероятном смущении возница нерешительно переступил порог, а врач, проведя все положенные процедуры, вышел и осторожно прикрыл за собой дверь.
— Рад видеть вас в добром… здравии, — Чжинки запнулся, а после нахмурился, точно собирался произнести вовсе не то, что данью вежливости невольно сорвалось с его губ.
Минхо улыбнулся, и эта улыбка плавно перешла в тихий смех, сообщивший хмурившемуся вознице о том, что Минхо понятны причины его смятения. Желать здоровья тому, кому от всей души пожелал бы скорейшей смерти, вполне соответствовало характеру возницы. Слишком глубоко в нем коренилась воспитанность, несмотря на место, в котором Чжинки ее привили. Машинальные, заученные на зубок фразы подтверждали, насколько крепко въелась она в него. В этом состояло своеобразное очарование и недостаток Чжинки. В этом и в его патологической правильности, от которой Минхо с удовольствием бы избавился, будь его на то воля.
— Присаживайтесь.
Избавленный от необходимости объясняться, возница с охотой принял приглашение.
— Сегодня вы здесь в качестве моей сиделки, — пошутил Минхо. Чжинки, казалось, еще больше смутился и промолчал. — Вы спасли мне жизнь, — проговорил Минхо за неимением другой темы, не дававшей ему покоя с самого первого пробуждения. Он порасспросил своих слуг, но сколько-нибудь четкие и полные ответы мог дать только непосредственный участник событий, не фонтанировавший, однако, желанием делиться ценными знаниями. — Почему?
— Могли бы просто поблагодарить, — буркнул Чжинки под нос.
— Благодарю вас за то, что не остались в стороне. Мне рассказывали, что вам пришлось пойти на крайние меры. И я вам действительно благодарен, Чжинки.
Чжинки только кивнул, не доверяя собственному голосу.
— Я вам благодарен искренне, хотя все же не могу взять в толк, почему вы так поступили, — Минхо решил по-другому подступиться к хмурому посетителю.
— Из-за Тэмина, — с явной неохотой подал голос возница. — Вряд ли бы он меня поблагодарит, когда выздоровеет, за то, что я позволил ему отнять у вас жизнь.
Произнося сухую речь, Чжинки смотрел в сторону, не скрывая от собеседника нежелание встречаться с ним глазами. Несмотря ни на что он все еще верил, что хозяин дома сумеет вытащить Тэмина из того, в чем тот по уши увяз. Это ощутимо противоречило всему, что Чжинки имел свойство говорить в горячке.
— Вы прячетесь за теми же причинами, что и я, — Минхо усмехнулся этой мысли.
Чжинки потер пальцем солнечный зайчик, запрыгавший на подлокотнике кресла. Хозяин дома же терпеливо наблюдал за его действиями, неосознанно ожидая объяснений, зревших в голове собеседника.
— Мне пришлось оглушить Тэмина, — произнес возница голосом человека, опасающегося случайно открыть бушевавшие внутри эмоции тому, от кого их следовало скрывать.
— Каким образом, могу я поинтересоваться? — во взгляде Минхо появилось настороженное ожидание худшего.
— Там, в том месте, где расположен магический ключ, стояла композиция из камней.
— Да, — Минхо утвердительно кивнул, начиная догадываться, к чему клонит его посетитель, — она призвана подчеркивать цветущую красоту летнего сада.
— Я позаимствовал один камешек, — продолжил Чжинки слабым голосом напортачившего мальчишки, осознавшего всю серьезность своего поступка. — Тогда мне это казалось единственным выходом. Холод стоял собачий, а мы на нем провели слишком долгое время. Так что этот камешек был вроде как удачной идеей.
