— Подожди, подожди, как это так получается, что он поклонялся тебе, если он даже имени твоего не знает?

— А вот так, — девушка влепила зазевавшемуся Ки щелбан. Юноша потер лоб и сверкнул взглядом из-под насупившихся бровей. — Хотя и казалось, что в этот момент он думал о ком-то другом, а нас использовал как эмм… замену? Этакая заплаточка на дырку и бла-бла-бла. Хотела бы я знать, что это за «она», чтобы немножко ей позавидовать. Наверняка она красавица, — Одра мечтательно вздохнула.

Взгляд Ки наполнился презрением к неизвестной девушке.

— Чепуха, — выплюнул он сердито. — Маешься дурью.

— Чего? Да каждая порядочная девушка должна хоть раз позавидовать красоте другой!

— Где такое написано?

— В кодексе порядочной девушки, идиота кусок.

— Сожги его, дурында. И вообще с чего ты взяла, что это «она»?! Может быть, это «он»!

— Нет. Это определенно «она», — с достоинством ответила Одра, пальцем аккуратно поправив локон, упавший на лоб.

— Кто так сказал?

— Я так сказала! У него не встанет на «него». У него встает только на «нее». Проверенно мною и не только мною неоднократно. Встает крепко и стоит до тех пор, пока не сообщит все, что имеет… на уме.

Ки громко и категорично засопел, походя в этот момент на разозленного быка, роющего копытом землю.

— Ах, как это было невероятно, мое сердечко! — девушка сделала вид, что схватилась за упомянутое. — Мое бедное разбитое ревнующее сердечко. Оно все еще не может забыть, как билось при виде этого идеального обнаженного тела! — очарованно вздохнула она, все еще глядя куда-то вдаль и активно вертя ручку в пальцах. Юноша, заметивший эту активность, тихо заскрежетал зубами, по пятам следуя за видениями, предстающими перед глазами замечтавшейся Одры. — Если бы каждый имел такое богическое тело, проблемы демографии были бы мигом решены. О боже, да я за эти пару дней настолько выдохлась, что еле волочила ноги. Он как будто всю энергию из меня высосал, мне целая неделя понадобилась, чтобы восстановиться. Вот кто разбирается в искусстве доставлять женщине удовольствие, — с этими словами она обвиняющее поглядела на Ки, левый глаз у которого задергался в нервном тике.

Юноша, отнюдь не обрадовавшийся теме чужих плотских утех, и вовсе взъерепенился, поймав недовольный взгляд девушки. Он и без того с трудом сдерживался, дабы ни в коем случае не наложить руки. На Одру, безусловно. Героические усилия, достойные какой-нибудь бесполезной важной медали.

— Меня-то чего к этому приплетать?! Я тебе ничего не делал! — проревел он на все кафе, привлекая недоуменные взгляды немногочисленных посетителей.

— А мог бы! — в тон ему вторила Одра.

— Черта с два! — Ки что есть силы саданул кулаком по столу. — Он тебе клеймо ставил?

— Я тебе корова, что ли?!

— Значит, не ставил, — при этой мысли Ки с видимым облегчением выдохнул и потер пострадавший кулак. И даже не смутился собственной радости.

Одра, заметив, что момент внезапной ярости прошел, осторожно проговорила:

— Говорят, он ненормальный…

— А это так? — Ки тут же вскинул голову.

— Не знаю, так ли это, но котелок у него варит, — девушка задумчиво покрутила локон. — И может, я ошибаюсь, но ингредиенты отмеряются с хирургической точностью. Хорошо, что наша с ним история закончилась на счастливой, хотя немного грустной ноте.

Юноша закатил глаза.

— Ты же его сегодня чуть ножом с вилкой не разделала прямо за кассой.

— Ну, это что, это же вроде формальности после разрыва, — девушка пожала плечами. — Должна же порядочная девушка возненавидеть своего бывшего за то, что он оказался самим собой да еще не оставил ей коттедж за городом на прощанье.

— Снова этот твой кодекс молодой стервы?

— Что не так опять?

— Можешь им подтереться.

— Фу, вонючка. Имей в виду, я теперь свободна, как птичка, и, имеющая такой колоссальный опыт, готова к новым отношениям.

Девушка захлопала длинными ресницами и с наигранным ожиданием поглядела на Ки.

— Пойду-ка я, — пожалуй, с излишней спешкой юноша взлетел на ноги и дернул к выходу из кафе, сопровождаемый дружескими напутствиями обязательно возвращаться и быть осторожным, перемежающимися с хохотом девушки.

Возвращаться или нет — над этим он еще хорошенько подумает. А осторожен он и без того весьма и весьма. В разумных пределах, безусловно. Какое приключение без риска?

А вообще хватит с него опасных воздыхателей и их смущающих воздыхательниц, уверял он себя, выходя из кафе. И втайне надеялся, что Чжонхён вновь последует за ним, появится из ниоткуда, закует в костедробящие объятия и лишит выбора. И все, что ему останется, — это ворчать, ворчать и ворчать, конечно же.

Ки услышал приглушенный дождем возглас, как раз заворачивая за угол. Тихо выругавшись, он поднял воротник, пряча в нем лицо, и что есть силы заспешил, надеясь, что преследователь посчитает себя обознавшимся и отступит. Но не тут-то было. Мужчина прибавил звучности окрику и ускорился, неотрывно следуя за досадующим юношей.

Да что же он — медом обмазан, что все окрестные мухи тотчас слетаются?!

За спиной вдруг начала собираться настоящая толпа и каждое ее составляющее требовало внимания юноши, чем придавало его шагу небывалой прыти. Однако какой бы жуткой ни казалась ему эта толпа, вскоре сквозь гул стало различаться нечто более опасное. Знакомое жужжание, с каждым его шагом все более и более перекрывавшее остальные звуки, поселило в нем тревогу. И все же юноша поостерегся оборачиваться. Легче было переносить ужас, не видя воочию его источник, хотя и имея в памяти смутный образ.

Но бояться ему пришлось недолго. В очередной раз завернув за угол, он неожиданно получил помощь. Эта помощь обернулась мягким осенним ветерком, подувшим прямо в его лицо и развеявшим все его страхи вместе со звуками, вызвавшими их.

Мертвая тишина окутала юношу, вновь одиноко стоящего в заброшенном городе, покрытым голубой пылью разрухи.

— Тэмин? — прошептал Ки, боясь говорить сколько-нибудь громче. Ни к чему тревожить бесплотных жителей этого города. Произнесенное имя пылью осыпалось к ногам.

Юноша так сильно вглядывался в воздух перед собой, что глаза начали болеть. Но даже это не помогло рассмотреть младшего брата. Какой абсурдной ни казалась ситуация, Ки отказывался списывать все на собственные галлюцинации. То, что перенесло его сюда, в этот мир, способный выручить его в опасной ситуации, были вовсе не его способности. Обоняние говорило ему о том, что Тэмин где-то рядом, но протянутая в сторону источника запаха рука не нащупывала ничего.

Тогда, взяв себя в руки, он тихо попросил дать ему знак, каким-либо — абсолютно не важно каким, — способом обнадежить его, и прежде чем слова горсткой присоединились к произнесенному ранее, он почувствовал теплые объятия.

========== Часть 39 ==========

Выходит, у него есть иммунитет к фокусам Тэмина.

Чжинки сидел на одной из плетеных скамеечек, уютно устроенных в белоснежной беседке, и задумчиво пожевывал язык, глядя на кусок бумаги, устроенный на плетеном же столике перед собой. Горячо любимый огрызок карандаша нерешительно мелькал в немного мозолистых, тем не менее, ухоженных руках.

Он решил не предпринимать попыток побега из этого дома. Тут имелось все… необходимое для комфорта Тэмина. Да и им обоим никто пока не угрожал. По крайней мере, безопасности Тэмина не грозило ничего. Чжинки горячо верил, что одержимость Минхо сумеет встать непреодолимой стеной между безопасным убежищем Тэмина и опасностями, поджидающими его снаружи.

В поисках мало-мальски приемлемых ответов он начал настоящую охоту на увиливающего от разговора Минхо, вновь осаждая его днем и ночью. В случае надобности возница умел поступаться принципами и надоедать почище голодного комара. И он вполне легко объяснял свою назойливость: иногда неведение может сотворить беды похуже, чем знание. Всякий раз, едва завидев молодого человека, стремительно вставшего у него на пути с решительным видом, Минхо резво разворачивался и, не издав ни звука, трусливо, но не без присущего ему достоинства делал ноги. Он умудрился довольно долго пробегать от молодого человека, однако осада Чжинки все же принесла свои плоды.