- Слышал, ты часто видишься с Алексом Рейвеном? Неплохой парнишка. Только будь аккуратна, хорошо? Хотя… ты же умница, Бэтти, - и этот поцелуй в волосы, прямо чуть повыше виска.

Как отец, у которого дочь начинает первые отношения. Или старший брат. Или человек, который чувствует только долг и тяжесть вины за то, что когда-то бросил ее умирать… Чертову ответственность и только!

- Знаешь что? – она вдруг бросает тарелку в раковину, и та тут же уходит в воду. Потом резко вытирает руки о полотенце. Слишком резко. – Когда мы были в тюрьме, за этим забором, я все время смотрела на твой мотоцикл и думала о том, каково это выехать на нем. Я никогда не ездила на нем прежде, до того, как все случилось. И мне всегда казалось, что это нечто особенное. Хотя бы потому, что это так запрещал папа. Статистика дорожных происшествий, знаешь ли, штука, которая не будет обманывать. А еще эти люди, которые любят байки… Но мне тогда до безумия хотелось выехать на нем за ворота. Ощутить, как ветер развевает волосы. Ощутить себя свободной. Как раньше. Когда выезжала верхом. Я всегда думала, что это должно быть похоже. Но ты ведь никогда бы не прокатил меня, правда ведь? Даже если бы я набралась смелости и попросила бы тебя.

- Ты же сама знаешь, Хэршелл никогда бы не позволил…

- Дело не в папе, Дэрил! – вдруг взрывается она. - Дело вовсе не в нем. Ты бы никогда… Именно ты… потому что…

Тут она понимает, что ей просто необходимо закрыть рот. Не потому, что ей нечего ему сказать. Просто потому, что она сейчас может сказать совсем не то, что хотела бы.

Потому что ты всегда проходил мимо. Потому что я всегда была для тебя девочкой-нянькой для Джудит, с которой можно было перекинуться лишь парой слов. И ничего не изменилось. Потому что я такая, какая есть… иначе все было бы совсем иначе! Даже тогда… когда мы были только вдвоем…

Она внезапно застывает на месте, пораженная этой мыслью. А потом они оба слышат рев мотоцикла и резкий сигнал гудка, который разрывает тишину приближающегося вечера.

- Потому что для тебя это бессмысленная трата бензина, - говорит она и бросает полотенце на стол. – А для меня это попытка притвориться, что моя жизнь стала нормальной… Нормальной! Потому что я очень хочу, чтобы моя жизнь наконец-то стала нормальной! Такой, как раньше. Именно поэтому я иду сейчас кататься с Рейвеном…

Бэт видит по его глазам, что ему очень не нравится, как она выделила слово «кататься». Но почему-то ей даже нравится сейчас это. Нравится его дразнить. Вызывать в нем злость. И она до безумия хочет, чтобы он остановил ее сейчас, когда она, глядя прямо в его глаза, бросает полотенце и направляется к выходу из кухни. Но он все так же стоит, опершись о край стола и положив ладони под мышки. Только наблюдает за ней пристально. Наблюдает, но не останавливает.

И она выходит, даже забывая накинуть куртку на плечи и подхватить с пола в холле свой арбалет. Занимает место позади Алекса и слишком сильно обхватывает руками, потому что он не может не пошутить:

- Ничего себе, блондиночка. Знал бы, что такой горячий прием будет, приехал бы раньше!

- Поехали уже, - она прячет свои непрошенные слезы, прижимаясь лицом к коже его куртки.

Он привозит на этот раз ее совсем в другое место. Когда они забираются на стену, Бэт видит, что стена разделяет ровно пополам улицы Александрии. Они как раз в месте, где мог бы стоять прежде забор, разделяя два соседних участка с домами. А не два мира. Мир живых и мир мертвых. Потому что с другой стороны стены она видит тот мир, который стал ей настолько знаком за последние годы.

Оставленные дома. Разбросанные вещи, которые время превратило в мусор. Брошенные разбитые машины. И ходячие. Которые бродят тенями между осколками своей прежней жизни.

- Обратная сторона Александрии, - говорит Алекс каким-то странным тоном.

- Неудивительно видеть все это за стенами, - пожимает она плечами.

- Нет, ты не понимаешь! Александрия может казаться тебе совсем не тем, что есть. Это не кусочек прошлого мира. Это всего лишь иллюзия. Обманчивая реальность. Мы постоянно вынуждены выходить за стены, чтобы пополнить запасы того, что не можем произвести. И мы постоянно теряем людей. За последний год Александрия едва не пала дважды. Первый раз из-за тупого мертвяка. Второй – из-за мародеров. Когда на кусте висит лакомая ягодка, ее каждый пожелает сорвать. И таких желающих немало. Не думай, что ты в безопасности здесь. В этом мире нет такого места уже, где бы ты была в безопасности. Никогда уже не будет.

- Почему ты говоришь мне это? – спрашивает Бэт, удивляясь тому, насколько совпадает то, что он говорит сейчас ей с ее собственными мыслями, которые не раз приходили за последний год. И стараясь не думать, что завтра утром Дэрил уедет за стены.

- Потому что они не скажут. Они не скажут тебе. А ты должна знать. Что никогда нельзя забывать о том, что все обманчиво. Что в любой момент тебя ждет опасность. В любой чертов момент!

Он снимает фонарик с пояса и светит вниз. Бэт видит, что ходячих за время их разговора прибавилось. Теперь у забора толкаются уже не четверо, а около десятка. Они открывают рты в привычном ей уже хрипении. Тянут к ней руки. И на миг ей кажется, что она снова вернулась в «Таргет»… холодеет все внутри…

- Пойдем, - трогает ее за руку Алекс. – Эти стены могут патрулировать только люди охраны. Если нас здесь заметят, то нас ждет очень долгий и неприятный разговор с Граймсом.

Когда они подходят к мотоциклу, он вдруг притягивает ее к себе и целует в губы глубоким и крепким поцелуем. Она настолько была занята мыслями о том, что утром Дэрил уедет на вылазку, что не сразу смогла дать отпор. Только когда его язык скользнул по ее языку и губам…

- Ты ни хрена не слушала меня, блондиночка, - шепчет он шутливо прямо в ее губы, когда отрывается от них, прикусив нижнюю. – Я же сказал, опасность может ждать тебя в любой момент.

Бэт смотрит в его карие глаза и вдруг только сейчас понимает.

- Кого ты потерял? Тогда… в этот год… за эти два раза…

Он смотрит пристально в ее глаза и долго молчит. Она уже не ждет ответа, когда он произносит:

- Во время атаки мародеров погиб мой отец. А из-за того чертового мертвяка я потерял сестру и ее мужа. Мы добрались сюда, вырвавшись из ада, который раньше был Нью-Йорком. А погибли они именно здесь. В безопасной зоне.

- Мне очень жаль, - говорит она, разделяя его боль, которую легко читает сейчас в его глазах. И это не просто слова соболезнования. Ей действительно жаль, что он потерял своих родных.

- Уже поздно. Я отвезу тебя домой, - говорит он ей, пожимая руку в знак признательности за то, что она разделила горе его потери, которое никогда не затупится.

- Скольких ты возил к стенам? – вдруг спрашивает Бэт, когда они уже стоят у дома Мэгги. Александрия почти полностью погружена во тьму. Только охрана периметра не спит в этот час. И те, кому предстоит выходить на рассвете. Дэрил…

- К которой, блондиночка? – отвечает Алекс вопросом.

- К той, что выходит на реку, - не дает ему увильнуть она, и он говорит открыто:

- Четверых, - а потом ловит ее за руку, когда она хочет уйти. – Но к той стене только тебя. И только тебе… сказал то, что сказал. Потому что ты… Ты – это ты. Бэт, ты – это ты…

Ты – это ты… Самые волшебные слова для нее сейчас. Ты – это ты…

- Я заеду завтра.