- Моя маленькая… моя хорошая, - шепчет Бэт, и ребенок тут же успокаивается в ее руках. А затем поднимает голову и смотрит на нее удивленно и доверчиво, полуоткрыв ротик.

Все, что видит сейчас Бэт – это голубые глазенки, уставившиеся на нее. Все, что слышит – тихое дыхание ребенка. Все, что ощущает – эйфорию, захлестнувшую с ног до головы. От этих глазенок, этой мягкой кожи и неповторимого запаха присыпки и молока. Запаха младенца…

Малышка вдруг опускает голову на плечо Бэт, явно пристраиваясь, чтобы заснуть. Как Джудит когда-то, думает она. И закрывает глаза.

Она ощущает запах младенца, чувствует вес малышки на своей руке. Ее тепло под ладонью. Ее дыхание, приятно согревающее кожу груди в вороте рубашки. Девочка спит, и этот сон приносит Бэт умиротворение и покой. Она смотрит, как возится в земле Рик, как что-то рассказывает ему Карл, недовольно сдвинув брови под околышем шляпы, на которой когда-то была звезда шерифа. Смотрит на отца, сидящего рядом с ними на ящике. Он улыбается ей, и Бэт возвращает ему улыбку. Такую похожую на его собственную…

Потом она смотрит в голубое небо, на котором почти нет облаков. На башню, где видит только головы Мэгги и Гленна. Они слишком близко друг к другу… Целуются, понимает Бэт. Кто-то касается ласково ее плеча. Это мимо проходит Кэрол, несущая мокрое постиранное белье в корзине, прислонив ту к бедру. «Спит?», спрашивает она одними губами, тоже улыбаясь при виде этой маленькой светленькой головы на плече Бэт. Она кивает ей в ответ.

А потом слышит, как приближается автомобиль, и пытается за этим шумом распознать другой, не такой плавный, как звук мотора «Хендая». Ей очень хочется подойти ближе к воротам, которые открывает Тай, но она боится. Боится, что не увидит в машине какое-то из знакомых лиц. Что не увидит мотоцикла…

Саша выпрыгивает из машины и бросается на шею Таю, уже закрывшему высокие ворота из сетки. Мишонн выходит из-за руля и, махнув рукой приветственно компании на огородике у забора, спешит открыть багажник.

- Приходится уезжать за смесью все дальше и дальше, - говорит она Бэт. – Но зато тебе понравится, что мы нашли в этот раз. Огромная упаковка памперсов. Разве не замечательно?

Нет, думает Бэт при этом, опуская глаза на голову Джудит сразу же, как видит мотоцикл, объезжающий автомобиль. Замечательно то, что вы вернулись невредимыми… Что мы все живы. Что выжила Джудит. Что мы все вместе, одна семья. Что у нас есть безопасное место. Что мы счастливы даже, когда просто находим упаковку памперсов…

Как замечательно то, что мы счастливы…

Она осмеливается поднять глаза только, когда замолкает мотор мотоцикла. Стараясь быстро окинуть взглядом, чтобы понять, он цел. Ничего не стряслось за время вылазки.

Как замечательно, что с ним ничего не стряслось…

Но Дэрил вдруг ловит ее взгляд, слезая с мотоцикла, и Бэт чувствует, как вспыхивает лицо. Не красней, Грин! Не смей краснеть… И она тут же опускает снова взгляд на ушко Джудит, надеясь, что ее смущение никому незаметно.

- Привет, Боевая малышка, - кончиками пальцев Дэрил легко касается спинки Джудит. И Бэт не может не думать о том, что если он чуть ниже опустит руку, что может коснуться ее ладони.

- Бэт, - говорит тихо он, здороваясь кивком, и она с трудом заставляет поднять взгляд, чтобы посмотреть на него. В его глаза с привычным прищуром под растрепанной мокрой от пота челкой. Прежде, чем он пройдет мимо к Рику и ее отцу у ограды. Прежде, чем он пройдет мимо как обычно. Задержавшись только, чтобы поздороваться…

Дочь Мэгги – мой Бог, дочь Мэгс! Подумать только! – тихонько сопит на ее плече, погрузившись в глубокий сон, как обнаруживает Бэт, возвращаясь из прошлого. Она касается губами нежной кожи головы малышки, снова вдыхая аромат ребенка. Стараясь не думать о том, что плачет снова.

Твою мать, столько слез я не выплакала за последние полгода, сколько пролила за эти дни…

И почему-то становится вдруг неловко от своих мыслей. Из-за грубости выражения, которое промелькнуло в них. А потом приходит осознание, снова кружащее ее голову от радости.

Я дома. Я вернулась домой. К Мэгги. Я вернулась…

Бэт осторожно кладет спящую малышку в колыбель, стараясь не потревожить ее сон, и укрывает одеяльцем, как делала это прежде с Джудит столько раз. Легко проводит костяшками пальцев по пухленькой щечке, не удержавшись. А потом выпрямляется и встречается глазами с Мэгги, уже давно выпрямившейся в кресле и наблюдающей за ней со странным выражением в глазах.

Они смотрят друг другу в глаза некоторое время, а потом Бэт протягивает руку, и Мэгги тут же подается навстречу, протягивает свою. Их пальцы переплетаются. Смыкаются. Так крепко, что у обеих даже отдает в костяшках.

- Я вернулась домой, Мэгги, - шепчет Бэт, и Мэгги снова начинает плакать.

Потом они сидят на полу, прислонившись спинами к креслу. Просто сидят рядом. Голова Бэт на плече Мэгги. Пальцы по-прежнему в тесном сплетении. Будто разомкнешь пальцы – и все, тут же разомкнется нить, протянувшаяся между ними недавно.

- Мне жаль, что я тебе столько наговорила тогда, на крыше. Прости меня. Иногда меня несет, и остановиться практически невозможно…

- Это то… с банкой? Как это бывает? – пытается узнать Мэгги, но чувствует, как тут же напрягается Бэт, сидящая рядом. – Прости-прости… не говори ничего!

Они обе вспоминают то, что сказала доктор, которая приходила сюда по просьбе Гленна сегодня утром. И обе плачут.

Мэгги – из-за того, что случилось с Бэт, и последствий этого, которые так просто не стереть из жизни ее маленькой сестры, как бы ей ни хотелось того. Бэт - из-за своей слабости перед нахлынувшими эмоциями при воспоминании о том визите.

Странно. Ни тени былого гнева, который яростно пылал в крови, вызывая бешеный стук в висках. Ни ненависти, которую, как она думала, будет ощущать, наподобие той, что пришла к ней тогда ночью после подслушанного разговора у крыльца.

- … невероятно, - тонкие холодные пальцы требовательно ощупывают голову, разведя длинные пряди в стороны. Но на удивление Бэт, не причиняют ей дискомфорта и не вызывают раздражения. Как и изумление, которое так явно слышится в голосе доктора.

Почему у докторов всегда такие холодные пальцы?

- И все это без медикаментозного лечения. Без реабилитационной поддержки… Это невероятно. Неврология, конечно, не моя специальность, но… это же… все, что я знаю, все, чему училась столько лет, говорит сейчас о том, что это просто невозможно! Но я вижу своими глазами! Мой Бог! Тут действительно поверишь в чудо! – улыбается доктор.

Она хорошенькая. И такая молодая для доктора, лет тридцати-тридцати пяти. Бэт ожидала увидеть почему-то мужчину и в возрасте, а пришла она – в белой футболке и джинсах, веселая и сразу же располагающая к себе чем-то.

Правда, видеть ее радушие и готовность к знакомству было странным. Но Бэт все-таки заставляет себя пожать ее ладонь при знакомстве. Последний раз, когда ей вот так улыбался незнакомец, дело закончилось в очередной раз кровью. Потому что той компании очень приглянулись арбалет Бэт и теплая куртка Моргана.