А еще очень неприятно тянет где-то в теле. От неудовлетворенного желания, понимает Бэт, устраиваясь на ограждении крыши и свесив ноги вниз. Она запрокидывает голову и смотрит на звезды, что подмигивают ей сейчас с высоты. Смотрит на них и думает о том, что безумно боится своих чувств и той близости, что есть между ними. И что ничего не может поделать с тем, что не хочет избавляться от этих чувств. Перерезать ту нить, что держит их друг с другом по-прежнему крепко. Что рада, что может слышать его дыхание и чувствовать его присутствие рядом, от которого становится так спокойно сейчас.
Это будет долгая ночь… Чертовски долгая ночь…
******
Это будет охренительно долгая ночь…
У него не только болит тело, но и неприятно тянет сердце. И от этого совсем не заснуть. Хотя он охренительно устал за этот день. И единственное, что хотелось еще недавно это лечь и провалиться в глубокий сон. Но сейчас после тех всплесков эмоций, которые ему довелось пережить недавно, это кажется невозможным.
Сон никак не идет. Хотя Дэрил уже попробовал представить мысленно долбанных овец, как когда-то слышал надо делать при бессоннице. Ему даже одной овцы сейчас не представить, потому что мыслями он все время возвращается в три момента прошлого вечера.
Первый, когда она сказала ему про долбанные триста шагов, которые выбили его сознание к херам. До сих пор при этом воспоминании он чувствует горечь во рту. Охренеть! Всего триста шагов, от которых зависело так многое! Пройди он тогда всего каких-то триста долбанных шагов… Эта мысль еще долго будет причинять ему боль, падая в копилку вопросов «Что, если бы…», от которых никуда не убежать. И которые не стереть из своей памяти. Ни один из них.
Как там, сказала когда-то Бэт? Можно заменить воспоминания иными? Только вот каким воспоминанием можно заменить те, в которых он так тупо лажал?
Второй момент, в который он плавно скользит, пытаясь уйти от воспоминания про триста долбанных шагов, это тот, в котором он узнал, что ребенка не будет. Раньше, до этих слов, Дэрил никогда не задумывался о том, произошло ли что-то тогда или нет. Ему казалось почему-то это нечто таким разумеющимся, словно долбанным приложением к тому решению, которое он принял. Когда понял, что хочет жить вместе с Бэт. Хочет, чтобы она была всегда рядом, даже ночью. Просто, чтобы лежала рядом с ним в постели, и чтобы он знал, что стоит ему только протянуть руку, то он ощутит ее присутствие. Не так, как раньше, несколько месяцев назад. Когда просыпался и, касаясь пустоты рядом с собой, понимал, что ему только в который раз приснилось ее присутствие. Что ее нет рядом, и никогда не будет.
А еще Бэт сама хотела ребенка. И это означало для него, что ребенок должен быть. Просто должен быть и все. Дэрил даже не задумывался особо до этого момента, что для него может значить этот ребенок. А теперь, когда выяснилось, что его не будет…
Почему-то сразу на ум приходит маленькое тельце Боевой Малышки, которое держал в своих больших ладонях, боясь ненароком сломать что-то младенцу. И большие голубые глазенки Мелкой. И чувствует только сейчас, что его лишили чего-то… чего-то охренительно хорошего… и понимать это сейчас охренительно неприятно.
Словно у него внутри вдруг образовалась очередная дыра…
Дэрил пытается и эту мысль отогнать от себя подальше. Открывает глаза и находит взглядом Бэт, сидящую на ограждении крыши и наблюдающую за звездами. Одна ее рука лежит на ноге, согнутой в колене. На палец другой она медленно накручивает прядь волос, выбившуюся из косы. Чтобы потом точно так же медленно раскрутить и снова начать наматывать. Жаль, что сейчас темно, и он не может видеть выражения ее лица.
Думает ли она так же, как он о той ночи, когда он вернулся из Вудбриджа, вырвавшись из долбанной ловушки с грузовиком? Потому что сейчас, глядя на звезды на ночном небе, он вспоминает потолок ее комнаты, который видел, когда лежал в ее узкой постели, а она спала положив голову на сгиб его локтя. И он уверен сейчас, что сумел пережить очередной провал в своей жизни и те потери, которые тот повлек за собой, только из-за того, что она была рядом.
Она была ему нужна. Всегда. Она стала так охренительно ему нужна с тех самых пор, как его надежно и крепко привязали к ней в ночь на террасе домика самогонщика.
Беда в том, что он уже не нужен ей. И что она была охренительно права тогда, когда пробуя идти по следу в лесу близ Атланты, сказала ему те долбанные слова. «Очень скоро ты мне будешь не нужен». И теперь он ясно понимает, что этот момент настал. День, когда он перестал быть ей нужным…
Он пытается вспомнить, что она ему говорила за все время, которое они провели вместе после ее возвращения в Александрию. А потом понимает, что никаких важных для него слов так и не было произнесено. Охренеть, он даже не знает, согласилась бы она вообще жить с ним в том домике в Александрии… Только однажды сказала ему, что всегда будет рядом. Что ей без него никак. Вот и все.
Но на деле… на деле выходит, что она может…
Это третья и самая неприятная для Дэрила мысль. Мысль, от которой хочется выть волком. Это еще хуже, чем недовольство им членами их маленькой семьи. Хуже, чем понимание, что он что-то снова сделал не так. Хуже, чем пристальный с легкой укоризной в бледно-голубых глазах взгляд Рика. Намного хуже. Потому что он понимает, что он снова облажался. В который раз. Ему казалось, что он может убедить ее вернуться. Или уйти в Скотленд. Ведь он все так охренительно продумал, пока сидел в спальне в ту ночь бушующей за окном бури и ждал рассвета. Никому бы не пришлось рисковать жизнью. Был путь в Скотленд, минуя Мемориальный мост, носящий имя какого-то мудака. И под завязку набитый сейчас ходячими. Все возможно. Если только Бэт захочет.
Только она не хочет…
И даже не скрывает этого. Заставляя себя снова ощущать себя как раньше совершенно никому не нужным. Он снова никто, потому что для нее стал совсем ненужным… Никто. Он снова никто. И он ничего не может с этим поделать…
Сон все никак не идет. Спустя некоторое время Дэрил сдается и поднимается с импровизированной постели. Не может не отметить позднее, как резко напрягается Бэт, когда он подходит к месту на ограждении, где она сидит. И вдруг вспоминает, как она сжалась испуганно, когда он швырнул ей топик.
- Не спится? – Бэт первая нарушает молчание, и Дэрил чувствует благодарность за то, что она заводит разговор. Потому что сам отчего-то едва ли придумал, с чего начинать тот, и потому бы просто стоял рядом и молчал. Тупил, как это бывает с ним.
- Неа, не могу уснуть.
Они недолго смотрят друг на друга. Переводят после взгляды в ночное небо, откуда льет мягкий свет неполная луна, и задорно подмигивают звезды. На противоположной стороне дороги раздается легкий шорох в зарослях дикой акации, а потом смолкает спустя какое-то время.
- Зверь или ходячий? – тихо спрашивает Бэт.
- Ходячий. Слишком шумит для мелкого зверя. А крупняка там быть не может. Там же не лес. Смотри, сама – позади кустов луг. Слишком открытое место для крупняка. Ему неоткуда-то подойти.
- Поглядим, - отзывается Бэт, глядя в окуляр прицела на арбалете, пытаясь в свете луны разглядеть что-то на противоположной стороне дороги. – Это тогда очень молчаливый ходячий… хрипа не слышно.
Дэрил прищуривает глаза, признавая правоту его слов. Не так уж далеко заросли акации, чтобы было не слышно привычного хрипа ходячего. Теперь и сам невольно ищет взглядом винтовку, что лежит недалеко прямо у ограждения крыши.
