Бэт боится, что Дэрил вдруг разгадает по ее глазам, о чем она думает сейчас, а потому отводит взгляд от его пытливых глаз. Он сам прочитает об этом в ее дневнике. Она написала об этом случае в числе прочих, которые довелось пережить на пути к нему.

Очередное убийство… Живого человека. Очередное падение в темноту…

От этого воспоминания портится настроение, и она поджимает губы. Торопится развернуться от церкви и поспешить дальше по шоссе. Насколько она помнила, до ближайших жилых домов около трех миль, а солнце уже начало свой неумолимый путь к линии горизонта. Надо было торопиться. Иначе выбирать место для ночлега будет не из чего, и придется остановиться на ночь в первом же попавшемся здании. А ведь его еще надо было зачистить предварительно, если не повезет найти пустым.

Бэт старается изо всех сил не думать о той встрече. И гонит от себя чувство тревоги. Нет, они встретились им совершенно на другой дороге – у 66-й автострады, которую сейчас отделяют от этого шоссе несколько миль лесов и полей. Но все-таки…. Все-таки…

Они проходят разрушенное здание бывшего агентства недвижимости, судя по висящей на одной цепи вывеске, в которое со всего маху когда-то влетел пикап, протаранив насквозь почти. И взгляд Бэт цепляется еще за один дорожный знак, который стоит на обочине дороги в ярде от этого дома.

Белые буквы на красном фоне. Нет пути, гласит надпись-предупреждение, напоминая водителям когда-то, что эта полоса не предназначена для движения прямо, к Уоррентону. Но почему-то она отдается в голове каким-то неясным воспоминанием, которое Бэт никак не может воскресить в памяти. Не может понять, почему сейчас эта надпись вдруг вызывает у нее такой неприятный холодок в груди.

- Это Карл? – произносит за ее спиной Дэрил неожиданно, и она оборачивается на него, выкидывая из головы этот чертов указатель. – Карл рассказал тебе? О том, что мы… что мы потеряли тебя живой.

- Нет, не Карл, - отвечает Бэт. – И какая разница, кто рассказал? Если все уже сделано.

- Охренительно интересно, - отвечает он каким-то странным тоном.

- Никто из семьи не проболтался, - резко вдруг бросает Бэт, почему-то снова злясь при воспоминании, как она все обманывали ее. Все до единого. - Я просто решила пойти в церковь. Раз уж начинать все сначала…

- Поэтому ты бросила его? – спустя паузу следует короткий вопрос, и Бэт приходится обернуться на Дэрила, чтобы понять, о чем он говорит. На его пальцах висит черный шнурок, на котором сейчас в такт его шагов качается из стороны в сторону ее серебряное распятие. Она оставила распятие в доме сестры, когда уходила из Александрии. Совершенно позабыв про него. И вот теперь оно снова возвращалось к ней. Потому что в два шага Дэрил вдруг преодолевает разделяющее их пространство и протягивает распятие ей.

- Я больше не верю, Дэрил. Ни во что.

- Чушь собачья! – резко бросает он ей в ответ. - И ты это знаешь, Бэт. Совсем недавно все было как раньше. Ты была такой, как раньше.

- Была! Именно – была! – вскипает Бэт, распознав легкий оттенок укоризны в его голосе.

- Когда-то ты сказала, что веришь ради Хэрша, помнишь? Когда мы были вдвоем. Ты сказала, что должна верить ради Хэршелла…

Это был запрещенный прием. Удар, который бьет прямо в сердце остротой воспоминаний о том, как папа даже после конца прежней жизни не расставался с Библией, читая ту каждую свободную минуту. О том, как он постоянно вселял надежду в окружающих, делясь с ними своим светом, которым был полон. Ее папа был удивительно полон света. А в ней только темнота сейчас.

- Это ты так думаешь, - говорит ей Дэрил, и только тогда она понимает, что произнесла последние мысли вслух. – Ты тоже полна света. Вся. Ты – свет. Ты всегда была такой. Просто не понимаешь этого. Бэт… в каждом твоем поступке ты прежняя. В каждом долбанном поступке. Даже в твоем прошлом, которого ты так боишься.

- Я убивала, Дэрил! Я убивала! – срывается она вдруг. Потому что он не понимает. Ни черта не понимает до сих пор! И потому что он не знает о том, как она убила на дороге того мужчину. Ради таблеток. Устав жить в темной туче острой боли, что грызла ее изнутри каждую минуту в те дни.

- И я убивала не только потому, что мне нужно было защитить себя. О’Доннел. Тот, что в госпитале. Я убила его, потому что думала, что выбираю из двух зол меньшее. Спасая жизнь Доун. Но это было не так. Не О’Доннел был большим злом. И после… после… ты просто не знаешь! Ты не знаешь!

- Я знаю, сколько жизней ты спасла или пыталась спасти. Ноа, та девушка в лесу, Морган, люди в Александрии во время атаки. Мелкая. Меня. Даже долбанного ублюдка Джерри. И та баба из Огайо, - Дэрил замечает, как недоуменно смотрит на него Бэт, и поясняет. – Та баба на дороге к Клифтону. У мужика во лбу была твоя стрела, Бэт. И я точно знаю, что ты пыталась тащить ту бабу за собой.

Напоминание о Милли отдается в ней странной болью. Она могла бы спасти ее. Если бы та не была укушена. Бэт могла бы сдержать обещание, данное мужу Милли, который умер, надеясь, что жена останется жива.

Бэт прикусывает губу, чтобы не расплакаться прямо перед Дэрилом. Слез сейчас точно не стоит ему показывать. Чтобы он не видел ее такой слабой. Она чертовски не хочет выглядеть перед ним слабой. Особенно после того, как несколько раз попадала впросак на его глазах в последние дни.

- Ты ведь не тогда слышала, как люди Гроуди называют ходячих, верно, Бэт? – вдруг задает Дэрил вопрос, заставляющий ее на какое-то мгновение растеряться. – Не тогда, когда они гнали вас с той бабой в лесу. Раньше. До прихода в Александрию.

- Да, - сдается она. Понимая, что выхода не остается сейчас. И ей придется столкнуться с тем, что именно она, а не лишенные эмоций строки дневника откроют ему правду об очередном убийстве, которое она совершила. – Мы встречали их с Морганом раньше… За несколько дней до прихода в Александрию.

Она возвращается с охоты к месту их стоянки на эту ночь, устроенную в лесу близ Семнадцатого шоссе. Они с Морганом, как обычно сделали здоровый крюк, обходя обозначенный на карте населенный пункт – городок Уоррентон. Всегда так поступают, стараясь избежать встречи с большим числом ходячих.

На ту ночь они решают остановиться в заброшенном доме, стоящем одиноко среди деревьев, чуть поодаль от шоссе. Морган остается подготовить место ночлега, а Бэт по обыкновению уходит в лес. Чтобы найти хоть какого зверя на ужин. Или птицу. Иногда она оказывалась настолько везучей, что приносила уток или фазанов. Но, признаться, это было редкостью. Птица всегда деликатес на их столе, как шутит Морган. Чаще ей удается поймать лишь зайцев, белок или куниц.

Но если быть честной, то ей просто хочется тогда подумать, оставшись наедине с собой. До Вашингтона остается меньше пятидесяти миль. Это значит, что всего лишь считанные дни, до того момента, как она узнает было ли их путешествие с Морганом успешным. Жива ли ее семья? Кто из них уцелел в этом мире, где смерть подстерегает чуть не на каждом шагу? И что ей делать, если Вашингтон станет крахом ее надежд? Как жить дальше без них? Ведь несмотря на всю злость и ненависть, она по-прежнему знает, что где-то в глубине ее души еще теплится маленький огонек. Все никак не погаснет, несмотря на то, как тщательно она лелеет воспоминания о том, что довелось пережить. Понимание, что все это произошло, потому что они бросили ее.

Но, твою-то мать, как жить дальше, если она их не найдет? Ради чего тогда жить? Ей страшно даже думать об этом. Поэтому едва только эта мысль приходит в голову, Бэт тут же пытается отбросить ее в сторону.