- Я знаю! – отрезает он. – Что ты хотела? Хочу отдохнуть… если смогу. Завтра выезжать.

- Я так и не спросила тебя. Что ты думаешь о том, чтобы уехать отсюда? Потому что когда вы привезете ее сюда…

- Мэгги, я не хочу, пока ни о чем думать, кроме того, что мне охренительно нужно найти твою сестру. Она что-нибудь говорила тебе прежде, чем свалить?

- Я не помню…, - Мэгги хмурит лоб, и ему становится больно, когда он видит знакомые полоски на переносице. Так похожие на те, что появляются на лбу Бэт. – Мы говорили о прощении и о том дне. Она очень хотела, чтобы ты знал, что другого выхода тогда не было. Говорила, что Рик поступил так, как должен был, когда отказал тебе и мне в том, чтобы поехать в Грейди вместе с ней. Что иначе никто бы не выжил…

- Она всегда думала об остальных больше, чем о себе…, - напоминает Дэрил Мэгги, чувствуя, как у него так и скручивает внутренности от боли и страха за Бэт.

- Да, это так. Она совершенно усыпила мою бдительность. Говорила о том, что собирается прийти к тебе. Поговорить. Все рвалась сюда. Особенно, когда поняла, что чуть не…

- Не надо! – обрывает он Мэгги, и она покорно умолкает. Потом протягивает ему знакомый дневник в ярко-красной обложке. – Она оставила его тебе. Так и написала в записке – отдать только тебе. Я хотела прочитать… не смогла… не смогла…

Он тоже не сможет. Положит этот дневник на комод и будет смотреть на него с кровати, не в силах оторвать взгляда от его яркой обложки. Попробует прочитать несколько раз начало, но первые же строки о том, как она очнулась, просто выбивают к херам из лелеянного спокойствия. Поэтому он лежит и слушает, как беснуется за окном ненастье.

Нашла ли ты убежище сейчас? От непогоды? От мертвецов? От живых, что так и рыскают вокруг Александрии в поисках крови? Где ты, Бэт? Страшно ли тебе сейчас, когда на небе так громыхает, и сверкают молнии? В последний раз, когда мы пытались уйти от грозы, то застряли в том долбанном багажнике. Где как никогда остро ощущался твой страх… твой ужас, от которого у меня обрывалось что-то внутри. Я и сам тогда охрененно боялся, что вот-вот ходячие все же сумеют открыть багажник, и тогда я не смогу защитить тебя.

Какого хера ты сорвалась с места, Бэт? Какого хера все это произошло? Ты снова выскользнула из моих рук, когда я полагал, что уже все… что долбанный подарок уже мой… Бэт… черт возьми, Бэт…

Когда только-только забрезжит рассвет, Дэрил поднимется с кровати, чтобы наспех упаковать рюкзак, бросив туда коробку патронов к пистолету и винтовке, что заберет из кладовой, дневник Бэт, пару сменных рубашек, карту. А еще херов нож, который зачем-то снова вернулся к нему. Как и распятие. Словно кто-то свыше снова посмеялся над ним.

Ты хотел, Диксон, обмануть меня? Все, что у тебя будет, это ни хера не Бэт. Только память. Как раньше. Забери обратно херов нож и распятие, а мне верни то, что тебе не должно принадлежать… Потому что Бэт не может принадлежать тебе.

Вот уж хер… мы еще посмотрим…

Он бросает в рюкзак пару консервов, несколько баночек газировки и сразу горсть шоколадных батончиков. Потом вешает аккуратно за плечи рюкзак, винтовку и арбалет. Плечо сразу же начинает ныть, и ему это не нравится. Он не сможет нормально упереть приклад и выстрелить из-за долбанной раны. Долбанная рана…

Люди у ворот удивляются, когда видят его мотоцикл. Но после короткого обмена репликами о том, какая буря была ночью, и том, каким светлым и спокойным должен быть день, судя по занимающемуся рассвету, открывают одну створку, позволяя ему выехать из Александрии. Он на ходу сбивает ногой, метнувшегося к нему ходячего. Аккуратно объезжает ветки и поваленные деревья. На машине по улицам Александрии, заваленным сейчас после бури, бушевавшей ночью, явно не проехать. А ждать он не намерен ни одной лишней минуты…

И не намерен брать с собой кого-либо. Он виноват в том, что она сорвалась. В том, что она отныне изгой в Александрии. Не протупи он, когда они гоняли ее по улице, как какого-то зверя. Не протупи, когда в дом ворвался долбанный ниггер. Не протупи, когда он так рвался к Бэт…

Она бы была здесь, если бы он не протупил в который раз. И сегодня вечером, если не вчера, он бы рассказал ей о доме. Предложил бы переехать в те стены, которые они с Мэгги выбрали для нее. И возможно, уже завтра он бы проснулся рядом с ней. Как в том домике у озера, где все только начиналось… Если бы он только не протупил…

***

Дэрилу так и не доведется узнать, что спустя некоторое время после его отъезда в Александрию перекинут через одну из стен окровавленный мешок. От очередного подарка Гроуди не только у Рика застынет кровь в жилах от страшного понимания, что он может означать. Он попытается скрыть находку от Мэгги, но та уже будет знать о ней от Тары, дежурившей в ту ночь на стенах Александрии.

- Это правда? Ответь мне! Это правда? – будет трясти она Рика за руки, белая как мел и растрепанная. – Это была голова?

- Голова оленихи…

- Господи! Господи! – зажимает рот рукой Мэгги, сползая по стене холла дома Граймсов. – Олениха… если Дэрил – это олень, то это может быть только Бэт…

- Мы что-нибудь придумаем. Все вместе. Мэгги, если она у него, то мы…

- Дэрил знает?

- Дэрила нет.

- Куда он делся?

- Он уехал рано утром. В сторону Вест Спрингфилда, куда его направил Рейвен… Святый Боже! – вдруг восклицает Рик. – Спрингфилд! Он поедет мимо той самой развязки. Нам надо выехать за ним… догнать его!

Плакать в доме Граймсов будет не только Мэгги в то утро. Буквально следом за ней на порог шагнет ничего не подозревающая Джи с привычной сумкой через плечо.

- Я пришла сделать перевязку, - она улыбается Мэгги и Рику, застегивающему кобуру на поясе. – Надеюсь, наш пациент уже проснулся…

- Дэрила нет. Он уехал на рассвете, - коротко бросит Рик, потому что Мэгги даже головы не повернет в ее сторону.

- Уехал? Это невозможно! Он не может уехать! Не сейчас! Как это возможно? Он не может уехать… Один? Кто разрешил ему уезжать одному?

- Он взрослый мальчик, разве нет? – цедит Мэгги в ответ сквозь зубы вдруг разражающейся беззвучными слезами Джи. – Захотел уехать, и уехал…

- Ты не понимаешь… не понимаешь… ничего не понимаешь… он должен был еще быть здесь…до вечера… до самого вечера. Должен… быть здесь! Он должен быть здесь…

Она недолго плачет под удивленным взглядом Рика, прижимая ко рту кулак. А потом выпрямляется резко и смотрит прямо на него с таким выражением в глазах, что что-то внутри него холодеет от этого взгляда.

- Вы должны вернуть его. Кто бы что ни сказал. Голова уже в Александрии? Голова оленихи. У него нет твоей сестры, Ри. Она ему не нужна. Такова сделка. Он пропускает ее, когда ее выгонят из Александрии. Это я рассказала Совету про убийство Тромтона. Как и придумал Эйдан. Он не причиняет больше никакого вреда никому из жителей Александрии, получая взамен тех, кто выедет в место, указанное после того, как подбросят голову. Чтобы выманить. Но Дэрила там не должно было быть… Только ты, Граймс, и Ри позже. Удивлен? Полагаю, что да… Чертовы ампулы. Похоже, что одна сдохла раньше срока. Чертовы ампулы… Он должен был проспать до самого вечера…

- Почему? – смотрит на нее удивленный Рик. - Почему ты сделала это?

А потом быстро приходит в себя, когда вдруг на Джи бросается Мэгги, пытаясь вцепиться в нее. Успевает ухватить ту за локти и оттаскивает от даже бровью не поведшей Джи подальше.

- Держи друзей близко к себе, а врагов еще ближе. Мне ближе держать Эйдана некуда… Почему я это сделала? Потому что… потому что… Он младше меня на четыре года. Второй брак матери. Да, мы брат и сестра. Эмили и Эйдан. Правда, я Робардс по мужу. Бывшему мужу. Разве мистер Вайс не говорил, с чего все на самом деле началось? Это он выгнал Эйдана за стены. Согласно законам Александрии. За убийство одного из жителей во время ссоры. За стены, между прочим, которые придумал он, мой брат. Как и продумал обеспечение электричеством от той водной станции на Потомак. Он очень умный. Эйдан – очень умный. Вся Александрия обязана ему тем, что живет словно в прежнем мире. Только вот Эйдан всегда слушался своего отца. Отчим ушел за ним. Я осталась. Никто и никогда не подозревал, что мы родственники, несмотря на то, что пришли вместе сюда два года назад. Потому что иметь такого родственника, как Льюс Гроуди, смерти подобно. Отчим насиловал меня с десяти лет. Пока мать не обнаружила это и не выгнала его. За это он ее зарезал. Прямо у нас на глазах с Эйдом. Потом приемная семья у меня и приют для него. Потому что его все время возвращали. Как неугодного щенка. Мы почти потеряли друг друга из вида. И лишь, когда я училась уже в университете, я смогла найти его. Вытащила его из того дерьма, в которое он чуть себя не вогнал. Потому что его чертов папаша камнем висел на его ногах, тащил его на самое дно. Я помогла ему получить образование. Найти работу. Стать человеком. Оторвала его от Льюса Гроуди, который мешал всему этому. А конец света изменил все для таких, как он… Они стали всем сейчас. Всем! Первый раз Эйдан убил того, кто мне был очень дорог, еще до прихода сюда. Просто потому, что Шон был сильным. Он был лидером. И это очень мешало Эйдану. Он не любит соперничества. Второй раз он сделает это сегодня, если вы не остановите Диксона.