Дэрил снова возвращается в кухню, подхватывает открытую банку и батончик, остальное пытается поместить под мышку, чтобы не спускаться из спальни. Арбалет мешает, и он секунду думает о том, чтобы оставить оружие внизу.
Мысль, которая никогда не пришла бы в голову раньше, еще каких-то два года назад. Оставить арбалет внизу…
Но приходила ведь, подсказывает вдруг услужливо память. И он сжимает крепче, чем следовало, пальцы при этом осознании. Всего короткое воспоминание из прошлого, и память снова распахивает свои дверцы, выпуская то, что он больше всего желает спрятать. Батончик тут же выскальзывает из обертки и шлепается на пол. Твою мать! Дэрил аккуратно задвигает его ногой под стол после недолгих раздумий, выложить ли снова весь скарб на стол, чтобы поднять с пола шоколадку, или притвориться завтра перед Мэм, что это не он уронил. Все равно кухня просто в хлам в сравнении с привычным ее состоянием.
Он идет наверх, переступая ступени, которые, как он знает, могут выдать скрипом его шаги. Аккуратно толкает дверь и застывает на пороге комнаты. Пытаясь понять, что тут вообще было.
Дэрил, у нас тут была вечерина. Все комнаты были заняты, и мы решили занять на время твою. Ты ведь не против?
Что за на хер?
Он бросает на постель батончики и банку из-под локтя, ставит остальное на тумбочку, замечая перевернутую обложкой вверх книгу. Пытаясь не обращать внимания на рубашки на постели, которые вмиг вызывают в нем раздражение и злость. Как и само вторжение в его комнату. В его жизнь. Зря все-таки перед вылазкой он привел рыжую сюда. Очень зря…
Когда баба стирает тебе рубашки, это уже не просто потрахушки. И это надо прекращать. Он думал, что между ними все ясно, а она, твою мать, уже стирает его рубашки…
Он устало скидывает арбалет на пол возле двери, потом также одним движением сбрасывает на пол чистые рубашки. На короткое мгновение испытывая чувство вины за свой поступок. Не вина рыжей, что она…
Херова ночь. Ну, прямо ночь воспоминаний сегодня, не иначе, твою мать…
Он падает на постель спиной и закрывает глаза. Надо скинуть с себя грязные шмотки. Надо хотя бы немного облиться водой в ванной комнате, смывая с себя пот и грязь. Надо. Но так не хочется вставать. Просто закрыть глаза. Просто провалиться в сон. В котором все еще возможно…
Чертова копша не стреляет. Он сам не тупит, как последний кретин, а уводит ее. Уносит. Утаскивает. Даже выворачивая руки, которые тянутся в сторону паренька. Все одно и то же. Прочь от этих коридоров. От этих стен. От этой копши.
Он не проебывает ее в больничном коридоре. Он не проебывает ее потом. Когда кто-то свыше, словно услышав его немой крик, возвращает ее обратно… Делая ему такой важный подарок, которого у него никогда не было раньше.
Который в реальной жизни он все-таки проебывает…
Дэрил закрывает лицо руками, а потом все-таки встает с постели, понимая, что сейчас точно не уснет. Достает из кармана жилета маленькую потрепанную книжицу, находку этой вылазки, и кладет к остальным. Закрывая на обложке слова «Детское насилие» красивой картинкой с голубым небом и ярко-желтой рожью, поверх которой идет название книги.
Голубое – как ее глаза. Желтое – как ее волосы. Как ее поло.
Он вдруг вспоминает, как нашел ее поло. И пальцы сжимаются в кулак.
Ее долбанное желтое поло, давно потерявшее яркость цвета. Бурое от запекшейся крови. Ставшее просто грязной тряпкой.
Тупик. Конец. Конец всему для него.
Когда закрывается какая-то дверь, открывается другая. Так любит говорить этот херов проповедник, которого они когда-то нашли на камне в лесу. Так он сказал Дэрилу как-то, когда они еще только были в пути к своей новой жизни.
Но вот вопрос – хочет ли Дэрил, чтобы открывались другие двери? Иногда ведь можно постоять у закрытой, прислонившись к ней лбом. Надеясь, что она когда-нибудь снова распахнется…
И еще потому, что просто не хочется идти ни в какие другие.
Дэрил обливается водой в ванной, когда слышит, как тихо открывается дверь в его комнату. Почти без лишнего звука. До тех пор, пока не бьется об арбалет, который он так и не кладет на привычное место. Дэрил тут же хватает полотенце и выходит навстречу своему ночному гостю. Стараясь как можно быстрее что-то найти, чтобы накинуть на обнаженный торс. Он быстро подхватывает с пола одну из рубашек и натягивает на плечи, молча глядя на Рика, присевшего на край его постели.
- Привет, - говорит ему Рик. А потом добавляет. - Ты давно вернулся?
- Нет, - качает головой Дэрил. – Я же помню, что папочка велел вернуться до полуночи…
- Иди к черту, - отвечает ему Рик беззлобно на подшучивание над его волнением и тревогой. – Как все прошло?
Дэрил пожимает плечами и мычит неопределенно. И Рик улыбается уголками губ, понимая по этой расслабленности Дэрила и его настроению, что все прошло хорошо.
Что они никого не потеряли из его группы.
- Что? – наконец спрашивает Дэрил, не понимая, почему Рик сидит и молчит. И так смотрит на него. Ему охренительно не нравится этот взгляд. Почему-то от этого взгляда скручивает все внутри. Потому что это тот самый взгляд Граймса. Как тогда, в день, когда они увидели Джудит в руках Тая.
Счастливый до усрачки. Непонимающий, как это вышло, что она жива.
- Что? – повторяет он, но Рик только открывает рот и закрывает его снова. И смотрит на него. А потом Дэрил находит причину этого странного поведения, вспоминая бутылки внизу. Никакого секрета тут нет. Рик просто бухой. И все. Точка.
Но взгляд Рика почему-то выводит его из привычного равновесия. Наверное, это просто такая ночь, говорит он себе мысленно. Наверное, все из-за того дома, который они нашли с группой в самый первый день одной из недавних вылазок и который обшарили сверху донизу привычно, пытаясь найти что-нибудь полезное.
Он тогда шел вдоль коридора, на стенах которого были развешаны фотографии и не мог не смотреть на каждую из них после того, как заметил сходство на первой же, на которую упал взгляд. Как бы ни хотел не смотреть.
Маленькая хрупкая блондинка. Вся ее жизнь. Первый велосипед, у которого она стоит дошкольницей, радостно улыбаясь ртом без верхних зубов фотографу. Первый приз на скачках, лента которого приколота рукой гордого родителя к рамке фотографии девочки рядом с этим самым долбанным пони. Дни рождения и пикники. Чертовы пикники.
Первый выход в вечернем платье во взрослую жизнь – выпускной вечер… Она гордо улыбается в объектив, понимая, что красива. И счастлива. Дэрил тогда дольше всего задержался именно возле этого снимка. На целых две секунды. Нет, не дольше. Ровно на секунду дольше он был у самого последнего снимка на стене.
Потом фото на ступенях колледжа или чего-то а-ля такого. Он не понимает, не может, потому что никогда не был в университетском городке. Но догадывается чисто интуитивно. Потому что таким должен быть следующий этап в жизни принцессы. В том прежнем мире.
И последнее фото из той жизни. Возле каких-то цветущих кустов. Рядом с хреном с фото с выпускного. Белое платье. На голове длинная фата и долбанная корона, как и должно быть у всех этих чертовых принцесс, когда они выходят замуж. В руках букет из цветов, похожих на цветы из бутоньерки на руке. Тоже плавно перетекло сюда с фото с выпускного вечера. Как и хрен. Дэрил по одному только виду может сказать, что цветы дорогие. Цветы принцессы…
