Книги?
Ты что-то имеешь против, Грин?
В голове тут же звучит знакомый голос с легкой хрипотцой. А она думала, что уже забыла его, этот голос…
Бэт проходит к столику и касается книг. А потом улыбается. Впервые за эти два дня широко и открыто. Чувствуя себя так спокойно и хорошо в этой комнате.
Брэдбери. Кого же еще можно читать в пост-апокалипсис?
Библия. Отчего ее сердце ухает куда-то вниз. Ведь она вспоминает, как часто отец открывал эту книгу.
А потом она переворачивает верхнюю книгу, лежащую к ней обратной стороной. Она успевает мельком вычленить отдельные слова из аннотации, что так часто пишут на книгах, но все равно не готова к тому, что увидит в названии. Слова бьют тут же наотмашь. Больно. Сжимается сердце и ухает куда-то вниз.
Как тогда, когда он будничным тоном рассказывал о мультике про говорящего пса.
Вдох. Выдох. Дыши… Дыши же… Не давай боли, идущей из сердца и захватившей легкие в плен, достигнуть головы. Не позволяй завладеть собой…
Бэт пытается отвести взгляд от книги, зацепиться хотя бы за что-то в комнате, что не позволит скользнуть в темноту. Она замечает, как прямо у носка ее левого ботинка что-то блестит, и наклоняется. Пальцы нащупывают плотную фольгу, а голова отключается в понимании того, чем может быть этот предмет.
И тут гаснет свет в комнате, погружая все в кромешную тьму.
Это случается так неожиданно, что Бэт, совершенно забывшая обо всем, кроме этой комнаты и того, что находится здесь – кроме того что держит в руке, не понимает сразу, что происходит. Ее рука автоматически падает на бедро, где должны быть ее ножны. Где должна быть кобура с пистолетом. Но ничего этого нет.
Она снова безоружная. Беззащитная. Слабая…
И страх выползает из темноты, захватывая ее в свои объятия. Тьма берет ее в плен. Она начинает метаться по комнате, натыкается на угол шкафа, на кровать, потом цепляет носком коврик и падает на пол, больно ударившись локтями и коленями. В голове бьется раненой птицей страх. Подавляя ее целиком.
Это слишком опасно. Особенно без оружия. Особенно одной. В темноте.
Вдох. Выдох. Дыши… Дыши же… давай же… Вдох. Выдох.
Бэт размыкает пересохшие от страха губы, чтобы вдохнуть больше воздуха, и окончательно падает в темноту, захватывающую ее сознание. Она не видит, как комната наполняется людьми. Как Мэгги бережно прижимает ее к себе, стараясь не морщиться от боли, когда Бэт цепляется в ее руки со всей силой. Ведь Мэг прибежала в эту комнату первой, только на миг задержавшись, чтобы отдать дочь Кэрол.
Бэт старается дышать. Вынырнуть из этой темноты. Потому что она с НИМИ.
- Маленькая леди, - доносится до нее откуда-то голос Моргана. – Смотри в глаза и дыши. Не давай эмоции завладеть тобой. Дыши… Вдох. Выдох.
- Дыши, Бэтти, и смотри мне в глаза, - повторяет Мэгги за Морганом, пытаясь удержать Бэт от падения в пропасть.
И она пытается… Она чувствует, как ее прижимает к себе Мэгги, узнавая сестру по запаху. Она смотрит в такие родные ей глаза и дышит. Она пытается…
Потом Рик уносит Бэт на руках в дом Гленна и Мэгги. Сначала, правда, ее хочет поднять с пола Абрахам. Как самый рослый во всей компании. Но Бэт так уворачивается от его ладоней, что едва не опрокидывает Мэгги на пол, по-прежнему держащую ее за руку. Держащую ее. Мэгги так и не отпускает ладонь сестры на протяжении всего пути до спаленки, что отведена Бэт в доме Ри. И сидит долго рядом, пока Бэт не засыпает, свернувшись на боку. Так и держит ее ладонь в своей руке, тихо роняя слезы.
Лицо Мэгги и ее слезы – это последнее, что Бэт видит, засыпая, в этой узкой кровати под звездным потолком чьей-то бывшей детской.
Лицо Дэрила – первое, что видит, пробудившись ночью…
========== Глава 5 ==========
Первое, что Дэрил чувствует, когда закрывает дверь дома - то, как медленно из каждой клеточки его тела начинает уходить напряжение. Наверное, он привык к этому. Постоянному напряжению. Постоянной гонке наперегонки со смертью. Поэтому для него каждая вылазка как наслаждение. Получить очередную дозу адреналина за крепкими стенами Александрии. Очередную дозу кайфа.
Как долбанный нарик постоянно возвращается к своему дилеру за дозой мета или чего похлеще.
А может, он ни за каким хером до сих пор не привыкнет к этому новому витку жизни, в которой он должен снимать ботинки у самой двери, тыкаясь в темноте, как херов слепой котенок. Потому что Мэм не любит, когда в доме ходят в уличной обуви.
Он может пойти прямо в ботинках наверх. Может, но не идет. Потому что они все в грязи, в крови и мозгах ходячих. Не идет, потому что уважает Сэм – Мэм! - и ее труд, несмотря на деланное безразличие ко всему этому, которое показывает ей до сих пор. Именно поэтому Дэрил снимает грязные ботинки и выставляет их вообще на крыльцо.
К херам из чистого домика Мэм кровь и мозги ходячих!
Затем Дэрил идет в кухню, чтобы унять чувство голода, которое в Александрии почему-то стало совершенно другим. Потому что сейчас он придирчиво выбирает, что бы съесть. Не так как раньше, когда было абсолютно все равно, что закинуть в топку, лишь бы были силы встать на ноги утром.
Находит в одном шкафчике несколько шоколадок, подхватывает из другого пару банок колы и открывает одну, задумчиво глядя на следы недавнего пиршества. Грязные бокалы на столе в кухне. Несколько пустых винных бутылок, стоящих на полу прямо у двери в холл. Видимо, расходились уже после отключения электричества, иначе Мэм бы никогда не оставила грязную посуду. Ни в раковине, ни на столе.
Что за херня? Что за пьянка была тут?
Он медленно пьет колу и откусывает шоколадную вафлю, думая о том, что никаких вечеринок определенно не намечалось в последнее время. Грызет палец задумчиво. Ни чертовых дней рождений, ни пикников. До дрожи в пальцах вдруг резко хочется курить в эту минуту, но он понимает, что за эти три дня он уже выкурил свою норму, а сигареты в Александрии еще не научились штамповать.
Надо бросить мозговитому “Элвису” идейку. А то…
Эта мысль улетает из головы тут же, когда в ней загорается красная лампочка, заставляющая Дэрила снова напрячься, что с ним происходило редко в стенах этого дома. Он бросает на стол недоеденный батончик и ставит банку, а потом быстро идет в холл, где поднимает стрелу, уютно лежащую в желобке у плинтуса.
Какого хера?
Самодел. Явный самодел. Но надо признать - неплохой. Он крутит эту стрелу в пальцах и никак не может найти ответ на вопрос, откуда в их доме стрела для арбалета.
Действительно, с какого хера в их доме стрела для арбалета?
Явная глупость этого вопроса заставляет отпустить из головы любое предположение насчет находки. Завтра. Он спросит обо всем завтра. Или уже сегодня, если учитывать, что полночь давно миновала. Когда наконец выспится толком. Часов десять-двенадцать сна. Не меньше.
