Она права. Теперь, когда она рядом, глупо хранить ее вещи как дань ее памяти. Но все равно. Когда отдавал, словно с кожей отрывал от себя. Прямо с кожей…
Он помнит до сих пор, как Бэт колебалась, когда одевалась в его комнате, и очередь дошла до распятия, одиноко лежащего на сбитом покрывале рядом с ножом. Она долго стояла, держа его на ладони. Словно взвешивала. Решалась на что-то. Он наблюдал за ней исподтишка, стараясь, чтобы она не заметила его взгляда. И отчего-то в груди стало охренительно тепло, когда она все-таки надела черный шнурок, а после спрятала распятие под блузкой.
Так же тепло, когда он услышал ее голос. Почти два года он не слышал ее пения. Последний раз, когда она играла в том доме с трупаками и пела дурацкую песенку о лете. Он не запомнил слов. Только мелодию и звук ее голоса. Потому что иногда ему снилось, что он снова лежит в том гробу и слушает ее пение, от которого так теплеет в груди и рассеивается к херам вся чернота, которой был полон этот херов мир. Она была его светом… его солнцем…
Она - его Дэбасиге… была, есть и всегда будет. Костьми ляжет, но никогда не выпустит ее из своих рук. Это как никогда стало ясно за те дни, что он провел вдали от нее.
Поэтому когда он провожает ее до дома Ри, долго целуя на прощание, Дэрил уходит не сразу с крыльца после того, как Бэт скрывается в темноте дома. Он видел, как отодвинулась в сторону занавеска на окне второго этажа, и ждет, пока к нему выйдет Мэгги. Потому что знает, что она выйдет сейчас. Он сказал ей еще во время барбекю, что ему охренеть как нужно поговорить с ней.
Мэгс спускается тихонько по ступеням и садится рядом, но он показывает ей знаками, что надо идти в дом. Говорить на крыльце, на крышу которого выходит окно Бэт сейчас не стоит.
Они садятся в кухне, в свете свечей, которые горят на подоконнике. Их у Ри до хрена. Три – в память сестер Гленна, которых тот уже не надеется увидеть в живых за прошедшие годы с момента конца света. И пять – в память членов семьи Грин и Патрисии с Отисом.
Раньше их было шесть штук. До сих пор память об этом отдается какой-то долбанной тупой болью…
Мэгс ставит на стол баночку газировки, которую Дэрил открывает тут же. И он не может не стиснуть банку чуть сильнее, чем следует, при воспоминании о том, что произошло в кухне Граймсов некоторое время назад.
- Мэгги, - начинает он несмело, но не находит слов почему-то, сбивается и замолкает, злясь на себя. А потом пробует снова. – Мэгс… Я не знаю, как тебе сказать… Мэгги…
Черт, это просто охренеть как трудно! Как найти те самые слова, которые он должен сказать сейчас старшей Грин?
Мэгс, мне охренительно нужна твоя сестра. Я без нее не могу… просто не могу… совсем. Не выходит. И мне охренительно нужно, чтобы она была рядом. Всегда. И чтобы она была счастлива. А для того, чтобы она была счастлива, ей нужен дом. И, значит, мне нужен дом. Мой собственный дом. Похожий на твой дом, Мэгс, и на дом Граймсов. Наш собственный дом с Бэт. Дом, которого у меня никогда не было. Но ведь у меня никогда не было такой, как твоя сестра. Это просто охренительный подарок от долбанного Санта Клауса, что она есть у меня… Что она у меня есть сейчас…
Мэгс, мне просто охренительно нужно знать, что ты понимаешь. Как всегда понимала. И мне нужно знать, что ты не против того, что я хочу, чтобы у нас с твоей сестрой был отдельный дом. Я понимаю, что в прошлой жизни даже стоять рядом с ней не мог бы, но… теперь все иначе. Теперь я другой. Вернее, я не такой, как был прежде.
А еще она хочет ребенка… Никто и никогда не говорил мне, что хочет от меня ребенка. Это просто охренеть, Мэгс, знаешь? И я понимаю, что тоже этого хочу… хочу всего, что есть у вас с Гленном. Что есть у Граймсов…
Я охренеть как боюсь сейчас, Мэгс! Потому что никогда мне еще давали в руки такой подарок…и потому что я всегда все проебываю, но… Но я готов рискнуть. Я готов. Ради нее. Ради Бэт. Только ради Бэт… Потому что она мне нужна. И я ей нужен. И она мне охренеть как нужна! Она мое солнце, Мэгс, понимаешь? Она – мое солнце!
Они смотрят друг на друга через долгое время, пока все эти мысли крутятся и крутятся в его голове. Когда он мысленно умолкает, то замечает, как улыбается Мэгги. Мягко и понимающе.
- Я знаю, Дэрил, - говорит она и тянет к нему руку. Аккуратно трогает кончиками пальцев его руку, лежащую на столе. Словно боясь спугнуть его сейчас. – Я все знаю. И ты для нее – все. Раньше, правда, я немного сомневалась в этом. Она ведь так вела себя с тобой. Но потом поняла… Ты для нее все. А раз так, то меня даже спрашивать не надо ни о чем. Тем более… ведь это ты, Дэрил! Это ты! Я ведь все помню… все помню. И я счастлива сейчас не только за Бэт, но и за тебя. Потому что ты тоже, Дэрил… ты тоже заслужил все это. Только вот…
Она прикусывает губу, смущаясь продолжать.
- Только вот? – переспрашивает он, ожидая, что сейчас она скажет что-то совершенно обратное тому, что говорила недавно. Но она только опускает взгляд и молчит. Крутит на пальце обручальное кольцо. И он невольно бросает взгляд на бриллиант на ее пальце.
- Папа бы хотел, чтобы у нее было все, как он мечтал, понимаешь? – хрипло говорит Мэгги. – Я не хочу тебя ни к чему принуждать… потому что уверена, что Бэт первая скажет, что ей все это не надо… и не важно, но… но это важно. Для нее это важно. Для меня. Для папы. Для папы это было бы важно.
- Перестань, - тянет он в ответ. – Я все понимаю. Я бы хотел… чтобы ты помогла мне…
Теперь настает его очередь прикусывать губу и смущаться.
- Я говорил с Риком днем. Мы передвигаем стену завтра вглубь Александрии. Будут новые дома, и… ты поможешь мне выбрать дом для Бэт? Потому что… у меня никогда не было дома… нормального дома, а не какой-нибудь херни, типа трейлера. Ты мне поможешь, Мэгс, в этом?
- Дэрил! – Мэгги буквально вспыхивает светом улыбки, что появляется на ее лице. На этот раз она тянет к нему обе руки и сжимает его ладони крепче от наплыва эмоций. – Бог мой! Конечно! Конечно же, я помогу тебе! Я не только помогу найти дом, но и приведу в порядок его. Тара мне поможет. О, Дэрил…
Ее глаза подозрительно блестят сейчас в свете свечей. Дэрил понимает, что она взволнована сейчас не меньше, чем он сам. И он отвечает неловко на ее пожатие, улыбаясь уголками рта.
Когда они прощаются в холле, он все-таки не выдерживает и спрашивает. О том, что так мучает его в последние недели. Охренительно мучает!
- Хэршелл… как ты думаешь, Мэгги, он… был бы против, да?
- Папа? – переспрашивает она, а потом после короткой паузы продолжает мягко. – Дэрил, я не могу сказать тебе со всей определенностью, что он был бы чертовски рад этому. Но я уверена, что он был бы рад видеть нашу девочку счастливой. А она счастлива с тобой. Она вся сияет, когда ты рядом. И сегодня… она впервые пела. Впервые за столько времени! Морган сказал, что она никогда не пела при нем. Ни разу! За все это время – никогда! И я уверена, что это именно ты причина, по которой она пела сегодня днем. И потом, Дэрил… Ты столько всего сделал для нашей семьи. Ты неоднократно спасал меня… ты понимаешь, о чем я говорю. И Патти… без тебя ее бы просто не было! Никогда! Я никогда не смогу даже сотой доли признательности выразить тебе за все, что ты сделал для меня! И я уверена, что папа принял бы тебя с радостью… может, не сразу, но принял бы. Я это знаю. И ты знай!
