- Спасибо тебе, - говорит она блондинке, сгребая лекарства и средства перевязки в рюкзак. Потом забирает ботинки, некогда принадлежавшие блондинке. Высокие. На шнурках. Забирает, потому что ее собственные сапоги совсем прохудились и промокают на первой же росе. Словно обмен совершает, ставя на место у дивана свою собственную обувь. Правда, ботинки немного великоваты, но Бэт только туже завязывает шнурки.

В остальном, дом ничего не принес. Кто-то основательно пошарил здесь до нее. Потому она обследует еще несколько домов в поисках еды. Хоть какой-нибудь. Уже все равно, что есть.

В одной из отдельно стоящих построек одного из домов находит большие запасы чьих-то домашних заготовок. Никто еще не заходил сюда, потому что дверь в постройку подпирает трактор, брошенный кем-то сразу у входа. Дверь можно приоткрыть, лишь образуя небольшую щель. Слишком узкий ход. Для всех, кроме ребенка. Или такой худой и маленькой фигурки, как у нее.

Бэт протискивается внутрь, от души надеясь, что нюх не обманул ее, и внутри не будет ходячего, который мог не услышать стук в деревянную стену постройки, всегда предваряющий в этом мире любое движение.

Сначала – выманивающий звук. Потом войти. И только так…

В постройке пусто. Только полки вдоль стен, заставленные банками. Чертово изобилие домашних заготовок. Бэт готова прыгать от радости, когда обводит лучом фонарика полки, обследуя банки. А потом прикусывает губу, чтобы не заплакать снова. Потому что видит консервированные свиные ножки…

- Консервированные ножки - мои…

И тот завтрак, сервированный на следующее утро. Когда почему-то боялись даже взглянуть друг на друга через стол. Невероятное ощущение счастья, от которого даже забывается то, что за окном караулит смерть…

Она придет сюда еще не раз за припасами, пока они будут жить с Морганом в домике в окрестностях Уолхоллы. Но никогда не снимет с полок эти консервированные ножки. Никогда…

Бэт возвращается к Моргану, когда уже темнеет. И боится, как никогда, что может открыть дверь и как в том доме, встретить только ходячего. Не живого. Но он жив. И борется, как может за то, чтобы остаться в этом мире, а не соскользнуть в иной. И Бэт помогает ему в этом изо всех сил – постоянно прочищает страшную рану, несмотря на позывы к рвоте при виде нее, вливает в него разведенные в воде порошки антибиотика, накладывает мази и меняет повязки.

У нее снова появляется цель. Как тогда, в госпитале. Спасти жизнь. Любой ценой. Всеми силами. Вытащить из лап смерти. Несмотря на лихорадку, что никак не выпускает из своих цепких рук. Несмотря на то, что ей всякий раз противно касаться этих отмирающих тканей. Несмотря на ходячих, что однажды толпой вышли из леса за домом и ушли в противоположную сторону, огибая дом. Она тогда чуть не задушила Моргана, зажимая ему рот, чтобы его бред и крики не привлекли внимания ходячих. Очень боялась, что он задохнется, но и руки отнять не могла, потому что их было слишком много, и они бы просто снесли этот домик к чертям вместе с ними.

Морган приходит в себя под вечер четвертого дня, когда от ходячих остаются только следы на лужайке перед домом. Бэт обнаруживает это, вернувшись из очередного обхода окрестностей, где убирала мертвецов, почему-то задержавшихся здесь, а не ушедших со стадом.

- Здравствуй, маленькая леди, - шепчет ей громко, когда она открывает дверь спальни. И у нее буквально подкашиваются колени, и она сползает по двери устало на пол. Только сейчас понимая, насколько вымоталась за последние дни. Как боялась на протяжении этих дней. И как счастлива сейчас.

Впервые счастлива за последние месяцы…

Морган восстанавливается не так быстро, как ему бы хотелось. Теперь, когда он знает, что Бэт была в группе Рика, его решимость найти Граймса только удвоилась. А вот Бэт никуда не торопится, к его бескрайному удивлению, поэтому спокойно воспринимает эту задержку в пути. Она дом за дом обследует окрестности Уолхоллы, не решаясь идти в сам городок, выходит за запасами в знакомую постройку, ищет автомобиль на ходу и бензин, необходимый для путешествия. Это все невероятно беспокоит Моргана. Ведь он по-прежнему не в силах ей ничем помочь, как она резонно замечает ему раз за разом, когда он уверенно говорит, что пойдет с ней на вылазку.

- Ты еле ходишь. Вдвоем мы так погибнем. И одной мне проще. Нет нужды постоянно приглядывать за тобой, - деловито говорит Бэт всякий раз, собираясь уходить. – Лучше останься здесь. Ходи вокруг дома. Разрабатывай ногу. Нам нужны обе твои ноги здоровыми и сильными. Вот твоя задача сейчас. А не идти со мной на вылазку. Я жила шесть месяцев одна. Не переживай. Я справлюсь.

- Ты всегда была такая? – однажды спрашивает Морган, признавая свое поражение в очередном споре.

- Какая?

- Упрямая.

- Раньше я была другая, - говорит она после недолгого молчания. – Потом поняла, что такие, какой я была, не выживают в этом мире. И они никому не нужны…

- Не говори так, - обрывает ее Морган и пытается убедить, что все не так. Что каждый человек по-своему важен в этом мире, ведь он создан Господом. А у Него не бывает ничего без цели… без смысла. Бэт не хочется обижать его сейчас, поэтому она молчит в ответ. Скрывая свои мысли.

Видимо, у кого-то было по замыслу Бога целью в этом мире просто сдохнуть. Потому что иначе как объяснить то, что происходит вокруг? Значит, он не так милостив, как думает Морган. Раз создал столько людей только ради того, чтобы они просто сдохли…

А еще Морган не знает того, что с ней случилось. Не знает, что ее просто-напросто бросили в машине на растерзание ходячим, пока спасали собственные жизни. И что на самом деле, ее бросили еще задолго до этого момента… когда перестали верить, что она по-прежнему жива.

Бэт удается найти автомобиль на ходу у одного из домов Уолхоллы. В нем был заперт мертвец. Мертвее некуда. Потому что он оказался умнее многих и просто выбил себе мозги, выбрав ту самую верную смерть, что приводит именно к покою, а не к бесконечному шатанию по миру. Правда, в стекле окна водителя дыра, но зато сейчас май, и уже потихоньку наступают жаркие дни, такие привычные в этом климате.

Долго спорят тем же вечером, склонившись над картой, в какую сторону ехать. Бэт настаивает на том, чтобы держаться узких лесных дорог вдоль заповедников, лесов и горных массивов. Морган упирает, что там они не найдут ни заправок, ни брошенных машин, чтобы слить бензин, и тогда застрянут на дороге вдали от цивилизации.

- Цивилизации? – фыркает Бэт. – В этом мире все давно сдохло. А что не сдохло, то желает тебя прикончить. Независимо – живой или мертвый.

- В мире еще есть хорошие люди, Бэт. К примеру, такие, как твоя группа.

- Быть может. Но не следует ехать так близко к крупным городам. Ходячие. Заторы из машин. Мы просто встанем где-нибудь. Морган, это слишком большой риск. Вспомни, как ты рассказывал, что свернул в лес, убегая от стада. Наткнемся на стадо, и все. Едем по 11-ой для начала. До Кливленда. Это сорок пять миль. Посмотрим, выйдет ли… Плохого же все равно не будет.

После раздумий Морган соглашается. Они в последний раз проверяют запас припасов, которые собрали для путешествия, грузят канистры с бензином, рюкзаки и палатку в багажник пикапа. Бэт засыпает в ту ночь в каком-то странном воодушевлении. Все крутит на запястье браслеты. И думает…. Вспоминает. И неожиданно для себя молится безмолвно, вторя словам Моргана, который читает молитву шепотом, сидя у окна. О том, чтобы они были живы.