"Слишком добрая. Плохо кончишь".

Весь следующий день я не вылезала из кровати, попросив меня не беспокоить. Я просыпалась, глотала порцию сонного зелья из своих запасов и снова выключалась. К вечеру зелье перестало действовать. Я таращилась в потолок и просто просила непонятно кого, чтобы все закончилось. Все равно как.

"А сейчас ведь проходят лучшие годы моей жизни. Страшно подумать, как будут выглядеть худшие годы моей жизни, если это лучшие".

Так прошла вечность, а быть может, какой-то час, но я снова забылась в диком бреду, центром которого были отвратительные светящиеся, как гнилушки, глаза.

Когда я открыла глаза, за окном уже светили луны, а в комнате кто-то был. Я повернула голову, в кресле рядом со столом, на котором горела свеча, с какой-то книгой сидел Дэвлин. Привычная уже и уютная картина. Впрочем, он отложил том, как только увидел, что я вернулась в мир бодрствующих.

— Привет.

— Привет, — я с трудом приподнялась на локтях, скользя на шелке.

— Все закончилось.

Я кое-как села, подняла к лицу руку и увидела, что вместо жутких черных знаков была только изодранная в лохмотья кожа. Уже немного залеченная. Оригинальный способ снимать такую дрянь.

— Это — что? — удивленно спросила я у мэтра Купера.

— Ты во сне пыталась ногтями содрать печать.

— Похоже, у меня это получилось, — проворчала я, пытаясь понять, как я вообще себя чувствую? Терпимо, кажется.

— Когда я пришел, тебя было не добудиться, и вся подушка была в крови.

— Что? Опять я сделала что-то не так?

Он покачал головой.

— Нет, ты просто инстинктивно сопротивляешься любому чуждому влиянию. Фактор Геллера, да еще и эмпатия. По сути, это я виноват. Одевайся, тебе нужно сейчас поесть, иначе завтра тебе будет совсем плохо.

Он протянул мне руку, помогая встать, а потом накинул на плечи, что-то легкое и шелковое золотистого цвета.

— Руки — сюда, вот так.

— Эй, — возмутилась я, — я в состоянии сама одеться.

— Надеюсь.

Мы вышли на мой любимый балкон. Причем ощущение было, будто я до этого пила неделю. А потом еще немного полежала в камнедробилке. А вокруг для контраста с моим состоянием была красотища. Ночь, две луны, тихий спокойный океан. На столе обнаружился ужин и вино. Кроме нас больше никого не было. Я с жадностью накинулась на еду, ощутив наконец-то — все! Больше никакого Хаоса! Никаких кошмаров!

— Расскажи мне, чем дело кончилось? — полюбопытствовала я, слопав кусок индейки и вытирая губы салфеткой.

— Одержимый ушел со своей добычей, — пожал плечами Дэвлин, — выпей вина. Тебе сейчас это необходимо.

— А тот, чье имя ты получил?

— Изучил и развоплотил.

Исчерпывающий ответ, как всегда.

— Н-да? И как он отреагировал на такое обращение?

— Сопротивлялся.

Я усмехнулась, ну еще бы. Сидишь ты такой в одержимом мече, не трогаешь никого. И тут берут тебя за шкирку, извлекают и — ага. Мило.

Мило.

— Ты сам-то цел?

— Разумеется.

— То есть, он был слабее?

— Я подготовился.

Он налил мне еще вина и пододвинул поближе бокал.

— Я бы хотел разобраться с долгом, — медленно проговорил демон, задумчиво глядя на меня.

На балконе горел обычный фонарь, не магический. Оранжевые язычки пламени вырывались сквозь металлическую фигурную решетку при порывах ветра, но он почему-то не гас. Вместе с лунным светом — было вполне достаточно. Внизу шумело неспокойно море, разбивая огромные черные волны о скалу и беспомощно откатываясь обратно белыми пенными разводами. Кто-то говорит, что вода точит камень, но эта скала была исключением. Где-то далеко пронзительно и тревожно кричали огромные морские птицы, то дело нарушающие искрящиеся глади лунных дорожек. Они камнем падали в воду и снова выныривали на поверхность. Иногда при этом в когтях трепыхалась серебристая рыбина. Сколько бы я отдала за умение летать. Так же скользить над волнами, ловя ветер. Наверное, здорово проветривает мозги. Интересно, а Дэвлин любит летать?

— С долгом? А… Ты про любое желание…

— Да. Ты придумала что-нибудь?

Я пожала плечами, не отрываясь от еды. Небольшой ночной мотылек, прилетевший откуда-то с берега, принялся плясать вокруг поскрипывающего фонаря. Я хотела отогнать его, но не успела. Тонкие крылышки мгновенно вспыхнули, и он упал вниз, в темноту.

— Вообще-то пока нет. А тебе само это состояние неприятно?

— Да. Весьма.

Новый порыв ветра принялся играть его волосами и воротом свободной темной рубахи. Огонек в фонаре заметался как-то испуганно, мигнул, но не погас, и вновь разгорелся, отражаясь в темных глазах сидящего напротив меня существа.

— Да что я могу у тебя попросить? — вздохнула я, не в состоянии придумать ничего путного.

— Я не знаю. Люди обычно просят достаточно странные вещи, насколько я знаю.

— Дэвлин, — покачала я головой, — мне ничего не нужно. Давай об этом просто забудем. Хорошо?

Он изобразил полуулыбку. Тени от пляшущего огонька дорисовали оскал. Я моргнула, и наваждение пропало.

— Я не могу. Я дал слово. Это…чуть больше, чем тебе кажется. Хочешь одного из моих демонов в помощники и слуги? На всю жизнь?

— Терпеть не могу рабства, — покачала я головой, — к тому же у меня и так есть Тузат. Еще один демон будет просто уже перебором.

Он посмотрел на море, о чем-то раздумывая, а мне почему-то показалось, что ночь стала темнее. И теперь все, что отделяло меня от чего-то первобытно жуткого — это оранжевый круг света от фонарика. Странно, я никогда не боялась темноты, но мне стало неуютно что ли?

— Я могу отпустить тебя, — проговорил он, наконец, — снять Печать, и сделать так, что ты забудешь все это и будешь нормально жить дальше.

"А мысль-то дельная…" — начал Лусус, но, кажется, Шепот этому активно возмутился. Впервые в жизни внутри собственной головы я услышала уже даже не голоса, а звуки потасовки. Лусус прав, безумие прогрессирует.

— Да ты шутишь! — вскинулась я, наконец, отодвигаясь от стола. — Не вздумай! Ты же у меня так всю мою жизнь отнимешь!

Демон снова помолчал и теперь разглядывал меня, чуть наклонив к плечу голову. Лицо его скрылось в тени, но мне все время казалось, что я вижу горящие золотые искры в глубине его глаз. Это и вправду становилось жутко. Кажется, впервые ему было необходимо, чтобы я что-то конкретное сделала. Сейчас. И он в любом случае заставит меня, вопрос только — как?

— Все-таки, желаешь мое имя? И остаться при этом в живых?

Хорошо же он обо мне думает. И о моих умственных способностях.

— Дэвлин, — как можно мягче проговорила я, немного нервно кутаясь в золотистый шелк, — это была шутка. Ты хотя бы представляешь, во что превратится моя жизнь, если хоть кто-то узнает, что у меня есть твое имя? Да история с Морелем покажется мне небом в алмазах!

Он потянулся за своим бокалом и тоже сделал глоток вина.

— Мне уже становится любопытно.

Я усмехнулась. Ну, серьезно, вот что у него просить? Все, что он мог мне дать, он уже дал. Это море, странных друзей, приключения… Жизнь, о какой я и мечтать не могла. А чего не может — того, увы, не может. Так-то.

— А как на счет твоего сна, — спросил внезапно Дэвлин негромко, — о котором ты мне рассказывала в лаборатории? Про море? Хочешь, все будет абсолютно так, как тебе снилось?

Сон?..

"Мы стоим по плечи в морской соленой воде, Дэвлин улыбается, и солнечные блики легко касаются его лица. А потом он целует меня…"

Я замерла, будто со всего размаха натолкнулась на невидимую стену. В лицо мне бросилась краска. Да лучше бы он меня ударил. Я отставила бокал, встала и подошла к нему. Мэтр Купер тоже поднялся на ноги.

— Ты вообще себе как это представляешь? — тихо зверея, спросила я, замерев в паре сантиметров от него и привставая на цыпочки.

— Так, как тебе этого хочется, — бесстрастно проговорил Дэвлин.

Да он издевается…